– Опять себя изводишь… – мягко промолвила пожилая женщина. – Ничего не изменить, внученька, – ее ладонь с неожиданной силой сжала мою. – Остаётся только жить дальше и быть сильной, – но тут же добавила: – но и поплакать иногда нужно, не хранить в себе, как бомбу медленного действия. Слёзы исцеляют, дорогая. Хочется – поплачь, – ее рука в ласковом жесте прошлась по моим всклокоченным волосам. – Знаю, опять думаешь, что не злой рок унёс жизни родителей… – бабушка прикрыла глаза, а затем пытливо заглянула мне в лицо. – Что ты уже надумала, стрекоза?

– Эти мысли – они сводят меня с ума, бабуль, – начала я дрожащим голосом, прикусив губу. – И сейчас, когда я начала изучать отчеты, там есть несоответствия в суммах. Оборудование стоит не то, что отец закупал. Не тот поставщик… Да и с другим он хотел расторгнуть контракт. Что, если… – я замолчала, не в силах произнести вслух подозрения, что уже больше месяца грызли меня, словно голодный цепной пёс, дорвавшийся до свежего мяса.

Ведь я не могу не думать о том, что моих родителей могли вероломно… Как там говорят в фильмах про бандитов? Убрать… Холодное бездушное слово! Убили… Словно раскалённая до красна игла вонзилась мне в висок. Убили.

Сидевшая рядом бабушка Нина вздрогнула. Впервые в ее глазах я увидела ничем не прикрытый страх, даже ее рука метнулась вверх, и она очертила крест насколько раз в воздухе.

– Окстись, деточка! – ее голос дрогнул.

Наверняка, не одна я так думала. Может, именно сейчас я произнесла вслух и ее страшные подозрения.

– Полиция вон как занималась делом. Все в доме перевернула, под каждую половицу заглянули, – голос ее был глухим, а слова быстрыми, словно пулемётная очередь. – Чай полиция наша – не дураки…

Я покачала головой, встречаясь со светлыми глазами бабушки.

– Полиция давно уже не та, ба! Продажная, безразличная… – начала я перечислять, но замолчала. Зачем… почем зря сотрясать воздух?

– Никита твой, хоть мне и не нравится, но какая-то поддержка тебе будет, – задумчиво пробормотала бабушка. – Другого я тебе пророчила жениха, – грустно сказала бабушка Нина. – Тебе бы надежного, широкоплечего, такого чтоб собой… чтобы как за каменной стеной, – как-то неожиданно для меня бабушка ушла в другую сторону от разговора, – а этот что? – бабушка махнула рукой, выражая разочарование моим выбором. – Худой, как жердь. Силёнок, как у воробья! – закончила пожилая женщина. – И народятся у вас воробьи, али какие мышата.

– Ну, какие воробьи, бабуль? – с негодованием выговорила я, выпрямляясь.

По моим меркам, Никита был очень даже спортивный и высокий парень. Особенно, если сравнить с местными южанами, что еле до ста семидесяти пяти, а иной раз и ста семидесяти, не дотягивали. Хотя, с моим-то росточком, вообще не жаловаться!

Словно не слушая меня, бабушка продолжила, расписывая идеального по ее мнению претендента на роль моего мужа.

– Большого бы тебе, сильного мужика! Тогда и умереть можно было бы мне спокойно.

Я охнула и обхватила в крепких объятиях бабушку.

– Ну, что ты такое говоришь?! Даже слышать не хочу.

– Полноте, полно… Спать ложись. Утро вечера мудреней. Все будет хорошо.

Кто бы знал, что утро заставит вновь меня разлететься на осколки. Утренний звонок заставил вновь окунуться в водоворот страха и неприятия действительности…

Через пару дней, утопая невысокими каблучками чёрных туфель в мягкой рыхлой кладбищенской почве, я провожала в последний путь дядю Мишу, что по словам врачей скончался от сердечной недостаточности.

Громкий неожиданный шум капель дождя, что забил по крышке гроба, заставил меня вздрогнуть и теснее прижаться к Никите. Парень, как и я, был облачен во все чёрное. Его рука твёрдо, но нежно поддерживала меня, не давая упасть.

– Пойдём, дорогая, – блондин настойчиво потянул меня за локоть к своему спортивному автомобилю, что был припаркован совсем близко. – Мы сделали все, что могли.

Я благодарно кивнула, чувствуя, как дрожат губы. Никита полностью оплатил похороны дяди Миши. Усаживаясь на заднее сидение автомобиля, я бросила последний взгляд в толпу, что провожала старого знакомого в другой мир. И тут же округлила глаза. Тот самый шатен с янтарными глазами! Он стоял среди людей. Джинсы, чёрная куртка-косуха… Что он здесь делает?! Неужели он знал дядю Мишу?!

Сердце начало стучать словно поезд, набирающий скорость, пока я не встретилась с мужчиной взглядом. Попался в плен тягучих медовых глаз, словно у хищника – льва, я не сразу услышала обеспокоенный голос Никиты.

– Что случилось, Викуль?

– Все нормально, – посмотрела я на жениха, – просто я… – я осеклась, понимая, что больше не вижу незнакомца. Обвела ищущим взглядом всю собравшуюся толпу, но так и не нашла мужчину в косухе.

Странная дрожь пронзила все тело…

– Да ты вся дрожишь! Это нервное, – сочувственно произнёс Никита. – Тебе нужно отдохнуть.

Мне внезапно стало плохо, и я начала заваливаться на бок, теряя связь с реальностью. Последнее, что я помнила – испуганный крик Никиты, который звал меня по имени.

Месяц спустя

«Должно быть, сегодня самый счастливый день в моей жизни», – думала я, поправляя резинку на супертонких, почти прозрачных, белых чулках. Опустив пышную юбку, спрятала под ней белоснежные туфельки на высоком каблуке и провела по изысканной ткани ладонью, словно разглаживая невидимые глазу складки.

Сегодня все должно быть идеально! Сегодня день моей свадьбы. Сегодня я наконец-то стану Меньшиковой. Виктория Андреевна Меньшикова. А что? Звучит! На шее сверкнула рубиновая подвеска, что напомнила капельку крови. От этой ассоциации я невольно поёжилась. Холодные щупальца пробрались под кожу, тревожа и волнуя.

«Это все предсвадебный мандраж», – утешила я себя, вспоминая переживания последних дней. На ум пришло даже то, как Никита настойчиво уговаривал меня пожениться именно здесь – в деревне Васнецово.

Объяснял это будущий муж просто: ему очень важно, чтобы на свадьбе погуляли его родственники. Тогда я с удивлением всматривалась в лицо жениха, не понимая этой его прихоти. А как же ещё назвать желание пожениться в глуши?! Кроме того, ему, откровенно говоря, всегда было плевать на своих «родственничков», как Никита любил называть свою родню.

Отбросив ненужные мысли, я обратила взор на зеркало в позолоченной раме, на которой уже то тут, то там отходила краска. Невольно залюбовалась своим отражением. Все же, большие умники те, кто устроил комнату невесты в крохотном ЗАГСе!

Красивые волосы необычного оттенка, что Никита окрестил «лунным сиянием», были завиты в аккуратные крупные волны и слегка убраны от лица изысканными заколками в виде старинных гребней, к которым крепилась легкая полупрозрачная белая вуаль. Конечно, у моего жениха не отнять романтизма, но этим локонам далеко до лунного сияния. Но, все же, не кривя душой, могу сказать, что они и правда хороши.

Я потянула за аккуратный завиток у шеи, придавая ему более красивую, на мой взгляд, форму. Легкие, шелковистые, белокурые волосы пышным облаком красиво струились по оголенным плечам, спускаясь до самой талии. Натуральный блонд всегда в моде, а когда волосы ещё густые и здоровые и, конечно же, не крашеные – это дорогого стоит. На меня из отражения смотрела стройная невысокая девушка с яркими пронзительно-бирюзовыми глазами и чёрными, как смоль, длинными загнутыми ресницами. Наверняка, самые частые вопросы, что я слышала за всю свою жизнь: какие линзы ты носишь? Где такие купить? Это вызывало у меня лишь снисходительную улыбку.

Скрипнула дверь и в дверном проеме показалась светлая голова Никиты, вызывая у меня волну возмущения.

– Куколка, ты скоро? – приятный баритон ласкал слух.

– Никита, выйди! Примета же плохая, – накинулась я на жениха.