Молодой кивнул.
- Да... Думаю, да.
- Молодец. В таком случае можешь идти. И да, обходи её стороной. Ты понял... Серж?
<p>
2</p>
Он так и не вспомнил имя, которым его называла она. Впрочем, это абсолютно неважно. Её больше нет, и его, такого, каким он был раньше, нет тоже. Он изменился. И не в лучшую сторону.
Когда он, поддавшись гневу и ненависти, погрузился в пучину кровавой мести, он пожертвовал наилучшей частью своей души. Когда он собрал войско и вторгся во владения Великого города, он думал, что начал войну против своих врагов. На самом деле он начал войну против неё. Медленно, и потому незаметно, он стал втаптывать в кровавую грязь осколки их любви, вместо того чтобы сохранить их. Это был ЕЁ город. Он пошёл против ЕЁ страны и бросил вызов ЕЁ соотечественникам.
Их силы были неравны. А его враги - более могущественны. Они вторглись в его страну, и он скрылся в лесах с большим количеством конных воинов.
Тактика его воинства очень проста, а потому совершенна. Атакуя множеством дротиков, они налетали, отступали и вновь налетали. Вся их битва состояла в бегстве и преследовании. Они были очень выносливы, легко переносили голод и нередко питались травой вместо хлеба. Пили же они только воду. Кони их не знали даже вкуса овса. Трава - вот и всё, что им было надо.
Сифакс и кохцы намного превосходили его воинство численностью, но отправились в поход с огромным обозом, замедляющим их передвижения. Он же держал только конницу и не имел ни вьючных животных, ни продовольствия. Он легко избегал главных сил и щипал врага понемногу. Часто, будучи окружён, он разделял своё войско на небольшие отряды и легко уходил, не оставляя даже следов.
Он был неуловим. Что бы он ни захватил - местечко, деревню иль город - всё давало ему возможность получать продовольствие. Грабя, он разделял награбленное между своими. И к нему со всех сторон стекались полчища добровольцев, хотя он и не платил жалованья зачисленным в строй.
Он стал чумой для враждебной страны. Лесным пожаром, жадным огнём. О, они дорого заплатили. Но ещё большей бедой его ненависть обернулась для них, когда он заключил союз с имперцами, недовольными возрастающим могуществом великого города Кох.
Он вступил в игру с великими силами. Он согласился принять в себя частицу особого дара, похожего и на благословение, и на проклятье. Но за всё надо платить - и он заплатил огромную цену. Он потерял человечность. Долгое время его это угнетало, пока однажды один из Владык не прочитал ему такие стихи:
В делах зовут того неблагодарным,
Кто, получив взаймы из щедрых рук,
Заём свой неохотно отдаёт.
А восставать на бога много хуже
За то, что царственный заём, вам данный,
У вас потребовал обратно он.
Да, это так. Но он не назвал бы Владык равными богам. Велика их сила. Но было в ней более демонического, чем божественного.
<p>
3</p>
Много недель он и граф Барл игрались в оловянные солдатики.
Солдатиков много, несколько сотен. Каждый из них, размером с полпальца, искусно отлит и раскрашен. Здесь присутствовали все: пикинеры, мушкетёры, кавалеристы и пушки с орудийной прислугой; враги и свои. Они часами расставляли их на столе. В идеальные линии и терции, проверяя таким образом всё, что он усвоил о военном опыте последних веков.
Современные армии вновь возвращались к пехоте. Рыцарская конница отошла в тьму веков. Её убил порох. Новое оружие требовало новых способов ведения войн. Прежние отходили в прошлое с катастрофической быстротой. Менять следовало всё, начиная от способов комплектования войск и их организации, и заканчивая способами обучения и тактических построений.
Владыки подготавливали мир к новой Игре. Копили силы. Создавали новые виды оружия. У них был свой интерес. У него свой. Ну как, попробуем договориться? Но для начала не помешало б добиться встречи с Владыкой.
- Курандо, - он усмехнулся, увидев, как вздрогнул склонившийся, подобно древнему богу войны, над кучкой павших солдатиков, старый вояка. - Ты думал, я тебя не узнаю?
Курандо распрямился, вертя в руках маленького мушкетёра. Твёрдый взгляд его свинцовых глаз уставился на него. Как будто навёл ружьё.
- Ты же знаешь, я не мог даже на это надеяться, Массанаса, - видя, как потемнел его взгляд, Курандо поправился. - Мориц... - он чуть не добавил: "Мориц Оранский", но воздержался. Тяжело знать то, чего не знают другие. Наверно, так же тяжело было и Массанасе, даже не смотря на то, что он родился в этом мире и по идее легко и беспрекословно должен был принять сложившиеся правила Игры.
- Но тогда ты, будь добр, называй меня Барлом.
Массанаса-Мориц кивнул. Хорошо, я согласен.
Они вновь склонились над столом, расставляя, передвигая, убирая и вновь расставляя солдатиков.
Они имитировали построения и перестроения роты, взвода, полка, их взаимодействия на марше и на поле боя, разрабатывали команды и условные сигналы, которым обучат настоящих солдат. Маленькая армия на убранном зелёным сукном столе перемещалась, изготавливалась к бою, атаковала. Немаловажными вопросами были соотношение количества мушкетёров и пикинеров, протяжённость фронта и глубина построения. Прорабатывалась организация взаимодействия родов войск. Кто, кого, когда и главное как должен прикрывать от вражеских атак? Какая тактика лучше: оборонительная или наступательная? Где следует размещать артиллерию? Какова роль на поле боя тяжёлой конницы, и нужна ли она вообще? Нужно ли иметь резервы, или лучше растянуть фронт, или построить терции в несколько линий? Десятки, сотни вопросов - и они всей своей тяжестью обрушивались на маленькие плечи оловянных солдатиков.
