Шли тихо и медленно. Виктор внимательно вглядывался перед собой, пытаясь разглядеть признаки аномалий, которые видел Олег.
Главное никуда не сворачивать. Какой из него сталкер... Дай бог памяти. Нужно пройти вслед в след, как шли ранее. Если что-то здесь сдвинулось, то это будет конкретное попадалово...
Лишь ступив на ступеньки лестницы, он внезапно осознал: нужно было забрать сумку с запасными магазинами. Вот ведь дурень! А еще нужно было взять нож, фонарь. Обязательно прихватить с собою аптечку... Желудок голодно запел, сигнализируя, что и консервами в вещмешке пренебрегать определенно не стоило.
Надлежало вернуться и забрать всё полезное. Но воспоминание о воцарившейся в подвале темени, когда внезапно угасла последняя из светившихся лампочек, отбивало охоту вновь спускаться туда, где находился Максим. Живой или мертвый в полной темноте он казался более страшным. Вдруг он очнулся? А вокруг мрак, будто разлили чернила. Кончика носа не видать. Где все? Где выход? Виктор представил ужас, который охватил бы его в такой ситуации. Тут недалеко и до помешательства. Не хотелось бы оказаться в темноте с безумцем...
"Он хотел нас убить, - шептал своей совести Виктор. - Он убийца. Не состоявшийся. Но он убийца..."
Но соответствующее воспитание не давало совести забыться, уйти в тень, замолчать. Приходилось призывать себе на помощь его величество разум. Холодный, расчетливый. В меру трусливый... Умело прячущий страх за убийственной логикой умозаключений.
Благоразумие есть проявление трусости...
"Иди дальше. Не возвращайся. Не сметь возвращаться! То, что погасли лампы, свидетельствует, что напряженность аномальных полей меняется. Кто знает, какие ловушки перемещаются в замкнутом пространстве абсолютно непроницаемой темени? Возможно там уже смерть. Разве ты сталкер, чтобы суметь сориентироваться в подобных условиях?"
Лучше уж ходить, где светло. Здесь себя чувствуешь гораздо увереннее. Смотришь в оба, стараясь приметить: линзовые эффекты; дрожание воздуха; краткие вспышки, хоть и утверждают, что в жизни последнее вряд ли увидишь... Стараешься не пренебрегать и показаниями других органов чувств. Вслушиваешься и различаешь: треск разрядов; шепот ветра; протяжные вздохи каких-то таинственных явлений. Целая какофония звуков, на которую обычно внимания не обращаешь. По крайней мере, пока вёл Васильевич, сознание их не фиксировало. А теперь каждый нюанс обсасывается воспаленным воображением со всех сторон. И перед мысленным взором проскакивают предположения одно фантастичней другого.
Вот сейчас. Это что? На что это похоже?!...
Никогда не мог представить насколько кошмарным может показаться тихое шарканье...
Тихое... На грани мнительности.
Под воздействием едва слышных звуков из глубин разума выбрался страх. Такой липкий и жгучий, что хочется прослезиться. Броситься назад, забиться в какую-нибудь нишу и не двигаться. Надеяться, что пронесет. Что шарканье начнет удаляться. И вскоре затихнет...
Но нет. Оно громче. Отчетливее.
Это как мерная поступь необратимого рока...
Чьи шаги издают эти звуки? А если это будет Олег? Он ведь не выстрелит? Нет? Как он может стрелять в Олега?
Неожиданно для себя обнаружил, что оружие по-прежнему на предохранителе. Он не перевел его в боевое положение. Как тогда в подвале переключил, так и не трогал. Надо бы перещелкнуть, но... помнится военрук им говорил, что щелчок предохранителя может быть услышан метров за сто, а иногда и более... Насколько отчетливо он будет слышен в пустующем здании можно было только догадываться.
Иногда судорожными бестолковыми действиями мы делаем вероятное неизбежным.
Если шуметь, изготавливаясь к схватке, можно привлечь к себе нежелательное внимание.
Виктор никогда ранее не стрелял из автомата, и не был уверен, что сможет угодить в неприятеля. Те, кто служил, в один голос утверждали, что неподготовленному человеку очередью в цель не попасть. Слишком большая отдача. Значит, в случае опасности переключиться следует на одиночный огонь. Не раньше, чем потребуется. Но и мешкать не стоит. Не ошибиться бы в последовательности действий. В АК переключение огня реализовано не очень удобно. Приходится убирать палец с курка. А это лишние мгновенья...
Такие мысли немного отодвигали в сторону страх. Концентрация на этом чувстве рассеивалась. Но он продолжал опутывать разум. Стреноживал волю. Невидимым гвоздем приколачивал к полу...
Света осторожно коснулась его плеча.
Олег требовал соблюдения дистанции в три метра, но Виктор чувствовал себя спокойнее, ощущая близкое присутствие Светки. Его подпитывал древнейший из инстинктов, единственный способный превысить инстинкт самосохранения...
Пути назад нет. За спиною тупик. Если он хочет спасти важного для него человека, он должен двигаться.
Им следует подняться на второй этаж. Это обязательно. И нет смысла мешкать.
Обернувшись, он поднес указательный палец к маске. Светлана согласно кивнула. Она тоже услышала?
Прижимаясь к левой стороне лестницы, он начал восхождение наверх. Олег вёл их по центру. Но в этом положении была видна следующая лестница, уводящая на третий этаж и на переход. Если видишь лестницу ты, то и кто-нибудь еще, выйдя из перехода, увидит тебя... А потому он жался к перилам. Молясь, чтобы зрение его не подводило. Ведь нет впереди ни линз, ни дрожания... Нет аномалий. Он молился, чтоб не было. Ведь если бы были, Олег сделал бы предупреждение. Но он сосредоточенно молчал, и даже не оборачивался, чтобы удостовериться, что все действуют согласно инструкциям...
Значит, нет аномалий.
Но лестница узкая. И из перехода, в первой его трети, превосходно просматривается. Ели только идущий не жмется, как и они, к левой стороне. Но по ней он пойдет, только если собрался на третий...
