Закладываю резкий разворот на приземление – ох и достанется же мне от начальства за такие опасные фокусы в воздухе с "особо важным" пассажиром. Ну и пусть, в следующий раз не поставят на мажоров. Нажрался я ими до самых гланд… Хлопаю Елисея по заднице, чтобы он ноги поднял для приземления. Давлю подушку3 и мы лихо плюхаемся на затоптанную, выжженную солнцем траву.

По сценарию к нам подбегает оператор и начинает лихорадочно фотографировать. Пытаюсь отстегнуть пассажира, но здоровенный Елисей развалился на мне, как на собственном диване! Специально выбешивает же… Не понимаю, чего ему от меня надо. Привычки глумиться над любым подвернувшимся смердом? Или он выбрал мишенью именно меня? Ненавижу не въезжать в происходящее…

– Елисей, следующий тандем приземлится прямо на тебя.

Королевич нехотя, не спеша садится вертикально, позволяя мне отцепиться наконец от настоигравшего соседства. Быстро собираю крыло в охапку, поворачиваюсь на выход с посадочной площадки и опять натыкаюсь на Елисея. Блядь, я думал, он уже умотал переодеваться. Когда ж это прекратится?

Но долбаный королевич жестом подзывает фотографа и облапывает меня со спины.

– Вот так будет правильнее Еськин, когда я сзади! – и утыкает подбородок мне в плечо.

Поворачиваю к нему лицо, не успеваю открыть рот, чтобы дать волю гневу, как…

– Улыбочку! – рефлекторно перевожу глаза на бешено щёлкающую затвором камеру.

– Отлично… – бормочет прынц, отпускает меня и отходит. Легонько хлопнув меня по заду. Да что ж за беспредел, блядь, такой! Пупы земли хуевы! Иду на деревянных ногах сквозь обычную суету посадочной площадки – приземляются операторы, следующие тандемы, бегают туда-сюда помощники…

Отхожу в сторонку, сбрасываю груду крыла на бетон – останавливаюсь на минутку передохнуть перед укладочной. Достаю телефон…

– Еськин, так когда ты тут закругляешься? – бесцеремонный обрыдлевший голос врезается под дых навязчивым кошмаром.

– Ч-чего?!

– Когда за тобой заехать?

Ебануться ёлки гнутся. Я что, в параллельную реальность попал?

– Слушай, мальчик, ну что ты ко мне докопался? Тебе чего?..

Королевич приподнимает бровки и ухмыляется – мол, хватит ломаться, мы оба знаем, чего. На этом святом моменте экран моего телефона бесшумно вспыхивает – боже, как вовремя…

– Да, солнце моё?.. Всё нормально, а то как же!.. М? … Сегодня ещё один – предзакатный. Так что часов в девять… Ха-ха, ладно! Я всегда осторожен, спасибо, Любовь моя… Угу, и я тебя. Жди!

От родного голоса на сердце делается легко, и я даже напрочь забываю о своём новоявленном кошмаре, пока не натыкаюсь на тяжёлый взгляд обиженной девочки, у которой от мороженки откусили слишком большой кусок.

– Что за чика, Еськин? Твоя тёлка? Перезвони и скажи, что сегодня не придёшь. Типа, с мужиками в баню собрался или куда вы там ходите после своей работы…

– (тяжко вздыхаю) Ты больной?..

– Что ломаешься-то? Ты ж не только по тёлкам, я всё увидел. Поехали, круто время проведём – посмотришь на нормальную жизнь, ты такого и не видел, наверняка…

Подхожу к борзоте, цепляю согнутым пальцем и оттягиваю ворот футболки.

– С жиру бесишься, барчук? Или поспорил с корешами, что доведёшь пенсионера до инфаркта? – мой голос полон сочувствия и снисходительной жалости. – Я тебе даже объяснять ничего не буду – не поймёшь всё равно. Просто повернись и иди, куда ты там собирался… Ауфидерзейн.

За каждым "нет" он видит "да"-

Ему плевать, раз захотелось.

Цежу сквозь зубы: "Никогда

На хере жопа не вертелась!"

– Э-э-э-эй! – раздаются вопли поодаль. Компания заприметила отбившегося товарища. – Еська! Чё ты там застрял? Поехали уже, Еська!

Еська… Еська – уменьшительно-ласкательное от Елисей. Фу-у-у-ух! Теперь всё на своих местах. Этот придурок малолетний залез на сайт аэроклуба и увидел мою фамилию. Прикольно же, правда? Он – Еська, а тут Еськин инструктор! Наверняка он и затребовал меня у начальства – всё ради лулзов. Вот ведь он угорал про себя всё это время!

– Вот засранец! – от души хлопаю себя по ляжке. Еська ухмыляется – он понял, что я понял.

– Заеду за тобой в девять, Еськин.

Небо, мой добрый друг, наряжается для вечернего выхода. Тщательно растушёвывает густые тени, наносит румяна пуховками облаков. Шагать в него – пышное и дивное – отдельное неповторимое упоение.

Ловля заката у нас не каждый день. Я рад каждой возможности быть приглашённым на это сказочное свидание…

Весь в ощущениях, осторожно неся напоённую до краёв душу, иду к своей машине. Резкий звук клаксона поганит хрупкое волшебство. Грубо-красный BMW – фу, пошлость какая. Но для Еськи он прямо идеален. Холёный, претенциозный и не вызывающий ничего, кроме отвращения.

Игнорируя устроенное представление, гружусь в свой Нивас. Не спеша трогаюсь, пикая на выезде пропуск. Красное приплюснутое чудовище едет за мной впритык, истерично мигая фарами.

Включаю аварийку и начинаю тошнить максимум сорок в час. Стремительный BMW, на спидометр которого вряд ли смотрели больше двух раз за жизнь, неиллюзорно охуевает от такой скорости.  Еська пытается пристроиться рядом, что-то выкрикивая в окно, но встречка в этот час довольно загружена. Тогда BMW, взревев мотором, обгоняет меня и борзо подрезает. Ха. Ха. Ха. Лёгким движением руля съезжаю на обочину и просто продолжаю ехать по грунту. Я на Ниве, хуле мне! Ну давай, покажи теперь свою крутизну, прынц датский-распиздатский!

Обматерив меня дурным рыком, BMW психует и улетает прямо в горизонт. Туда тебе и дорога. Твёрдо рассчитываю больше никогда, никогда тебя не видеть. Аминь.

Слышу сдавленное хихиканье – это Любаша в соседней комнате смотрит один из своих сериальчиков. Тихонько, чтобы не мешать мне спать. Как будто я спать могу после всего вот этого… В бесчисленный раз тяжело вздыхаю, и тут же начинаю себя уговаривать выбросить этот бред из головы. Всё. Ну всё уже. Закончилось.

Телефон свистнул мне ватсапом. Кто такой нарядный в три часа полдвенадцатого ночи… Неожиданно – наш сегодняшний оператор на мажорах, какую-то картинку прислал. Не подозревая подвоха тыкаю в экран…

На меня в упор смотрят знакомые до малейшей чёрточки Еськины глаза. И моё лицо вполоборота с точно таким же прозрачно-голубым взглядом в экран. Странная причуда запечатления момента – мои приоткрытые губы, изогнутые гневом и возмущением, на экране выглядят чуть иронично улыбающимися. Блядь, да со стороны смотрится, будто я его целовать собрался… Сам Еська (прожжённая беспринципная акула), уютно и доверчиво приткнувший подбородок мне в плечо, выглядит трогательно юным и невинно-искренним.

Фантастическая ложь фотокамеры настолько чудовищна, что у меня не хватает словарного запаса. Удалить нахуй! И сжечь вместе с телефоном… Давно хотел аппарат поменять – вот тебе и весомый повод. Удалить, да… Уже удаляю… Сейчас сотру…

Ловлю себя, что уже битых минут пять пялюсь на два лица на экране. И на подпись внизу: "Иваныч, вы случайно не родственники?". Хуеродственники… Что за день такой ёбаный…

Голубые глаза с позолотой…

В них смотрю – но себя там вижу.

"Зацепил", – признаю с неохотой,

Сам себя я за то ненавижу…

Напиталась прозрачность страстью,

Изогнулись губы в улыбку.

Фото – ложь, наша встреча – к несчастью.

Удаляю тебя, как ошибку…

Завтра сотру.

– Максим Максимович, я не понимаю, какой в этом смысл? Всё расписание идёт по бороде… Вы же сами знаете, сколько крови стоило всех ублажить!