— Пожалуй, теперь я доверил бы тебе целый драконятник… маленький, правда.
— Почему это маленький? Обрати внимание, на сцене вновь появляются белые гольфы — к зелёным башмакам с пряжками.
— Ха! Представь… я медленно, медленно натягиваю белый гольф… и начинаю горько плакать. Тут ты меня сразу жалеешь и соглашаешься на обычный костюм со смокингом. Всё просто.
Я надулась.
— Не факт. Вовсе не такая я уж мягкосердечная.
— Такая, такая…
В том же духе мы перебрасывались словами ещё долго, однако затем наша шутливая пикировка была прервана — лицо у Кайлеана вдруг сделалось отрешённое, он сообщил, что сейчас прибудет мой бальный наряд.
..Элломиана оказалась энергичной красоткой лет двадцати пяти, её наружность показалась мне смутно знакомой. Лишь присмотревшись, я вдруг вспомнила лица трёх девушек в мастерской маэстро Лампля, уловила фамильное сходство и поняла, что это одна из дочерей маэстро, судя по возрасту, скорей всего старшая. В присутствии Элломианы Лампль всё встало на свои места — она решительно тряхнула каштановыми волосами, объявила Его Высочеству, что время не ждёт, и немедленно утащила меня наверх, где на кресле уже высилась груда таинственных коробок.
Я быстро огляделась. Дрю была одна, Лемюэль должен был прятаться под ванной. Вчера мы с Дрю решили, что шкаф — недостаточно надёжное убежище в момент подготовки к балу, мало ли что и кому может понадобиться.
— Итак, приступим! — Элломиана усадила меня перед зеркалом, распустила мои волосы, потом подхватила их, подняла наверх, потом опустила, взвесила… — Укоротить не хотите? Кардинально?
Я поморгала.
— Э-э-э… Я сейчас не готова принять взвешенное решение… что-то голова не работает… знаете, я вдруг начала волноваться… раньше — нет, а сейчас — да…
— Ну разумеется! — вскричала Элломиана. — Так и должно быть! Ещё не хватало, чтобы вы шли на королевский бал ничуточки не волнуясь! Не меньше тысячи балов должно пройти, прежде чем вы сможете заявиться на бал с холодным сердцем. Но тогда уже и ходить не имеет смысла, лучше посидеть дома у камина с чашечкой какао.
Её слова возымели прямо противоположное действие. Волнение, получив одобрение извне, немедленно улеглось и затаилось.
— Впрочем, поступайте так, как считаете нужным, — отважно сказала я.
Элломиана в зеркале хмурилась.
— Нет, — пробормотала она, — пожалуй, я погорячилась… Вам очень пойдёт короткая стрижка, такая, знаете, с максимально открытым затылком, чтобы продемонстрировать потрясающую шею и божественную линию плеч… и ведь платье подходящее… ах, если бы вы принадлежали сами себе, мы бы славно поэкспериментировали… но, боюсь, меня испепелят на месте. Мужчины вечно умудряются создать фетиш из женской внешности и яростно противятся изменениям… как это мешает творить! — закончила с чувством настоящая дочь своего отца.
Конечно, меня не могли не порадовать лестные высказывания о «потрясающей шее» и «божественной линии плеч» (хотя мелькнуло подозрение, что лесть — такой же рабочий инструмент стилиста, как кисть и палетка с тенями). Но в то же время в речи Элломианы содержался недвусмысленный намёк на то, что меня считают собственностью младшего принца, который вправе решать, стричься мне или нет. Допустим, я и сама иногда замечала соответствующие признаки, но досадно было обнаружить, что окружающие в том ничуть не сомневаются. Я открыла рот, чтобы сказать всё, что я думаю по этому поводу, потом снова закрыла. Молчание — золото, как учит народная мудрость, и я решила последовать этому совету. После бала я получу известия от родных, они тоже узнают, где я. Если Кайлеан будет по-прежнему тянуть резину, отец сам придёт и заберёт меня домой, даже если всё адское измерение встанет на его пути. Вот так, а люди снова пусть думают, что хотят.
— Милочка, поди сюда, — небрежно поманила Элломиана Дрю.
Дрю подлетела, на её лице было написано скептическое: «Кто-кто милочка?»
— Простолюдинка? — Элломиана так же скептически оглядела Дрю. — Надеюсь, тебе хватит сообразительности. — Она пояснила: — Его Высочество отказал моим ассистентам в допуске на территорию Башни, но предложил воспользоваться помощью вашей прислуги. Это привидение действительно может удерживать материальные предметы?
— Да, это правда.
— Тогда на, держи. — Элломиана сунула Дрю потёртый матерчатый несессер. — Будешь подавать что скажу, и уж постарайся, милочка, не напутай. Сейчас будешь шпильки подавать, по одной.
Я отчётливо видела, как Дрю раздирают противоречивые чувства. С одной стороны, ей страсть как хотелось нахамить магине и, возможно, даже запустить в неё несессером, с другой стороны, дело касалось моего благополучия.
Дрю выбрала мою сторону.
— Слушаюсь, мадам, — безразличным тоном произнесла она.
— Спасибо, — произнесла я одними губами, благодарно взглянув на Дрю, и она чуть заметно мне подмигнула.
Элломиана приступила к работе, разделяя волосы на волосы на пряди и подкалывая их по непонятной мне пока системе… что-то в её движениях вдруг навеяло воспоминание: маленькая горбунья в чёрном платье втыкает зачарованные шпильки в мою причёску, а я, наивная, с благоговением наблюдаю за её действиями… я скривилась так, что Элломиана остановилась.
— Что? Неужели больно? — изумилась она.
— Нет… просто… неприятные воспоминания. — Повинуясь некоему наитию, я спросила: — Вы случайно не знакомы с такой мадам Трюмо?
Элломиана заулыбалась.
— Мадам Трюмо? Она же преподавала у нас в «Кукушке»! То есть, в Королевском училище моды имени Коко Шанель. Между нами говоря, странноватая дама была, но преподаватель от бога, мне её уроки очень помогли. Но девчонки из нашей группы говорили, что она, вроде бы, не то заболела, не то ушла на пенсию, в общем, уволилась и уехала к себе на родину. Жаль, у неё был безупречный вкус. А вы с ней встречались? Надо же как тесен мир!
— Да, — сказала я глухо, — мир тесен. Продолжайте, мне ничуть не больно. А откуда родом мадам Трюмо?
Элломиана замешкалась, но сказала:
— Из Аннмории… ну, вы знаете, наверное… это оттуда принц Кайлеан возвращался, когда пропал.
— Конечно, знаю, — солгала я.
Вот как. Он ездил свататься в Аннморию. Маленькая деталь, о которой принц предпочёл промолчать.
Лицо Элломианы стало виноватым.
— Вы же понимаете, что для принца это ничего не значило. Королева Илгалея всё же в матери ему годится и вообще, говорят, она — синий чулок, из своего подземелья не вылезает, алхимичит ночи напролёт. Какому мужчине учёная жена нужна… — Она передёрнула плечиком. — Аннмория богатая страна. Но думаю, Его Высочество ездил на смотрины из-за голубых драконов.
— Почему из-за голубых драконов?
Элломиана удивилась:
— Так вы не знаете? — Она начала кусать губы и перестала укладывать мои волосы. — Зря я тут разболталась…
— Но ведь уже сказали. Так что там с голубыми драконами?
— Ну, у Эрмитании нет голубых драконов. А в Аннмории — есть.
Настал мой черёд удивляться.
— Но я же видела голубых драконов в драконятнике!
— Вы видели, наверное, молодых синих, у них шкура бледнее. С возрастом синие драконы темнеют, до глубокого кобальта. А те, что называются голубыми — они другие, скорее серебристые, лишь с голубовато-дымчатым отливом.
Я продолжала недоумённо смотреть на Элломиану и та пояснила:
— Голубыми драконами называют морских драконов. Они очень редкие.
— А-а-а… Вот, значит, как… Выход к морю…
— У Эрмитании его нет.
— А Его Высочеству, значит, за державу обидно?
Элломиана с гримаской пожала плечами:
— Мужчины… Власть и политика — их любимые игры… и есть ещё любимые игрушки…
— Вроде драконов?
— Да. — Она спохватилась и сказала: — Вам, наверное, неприятно было слышать про королеву Илгалею… но то сватовство дело прошлое, принц ведь отверг брачный договор, и драконы не помогли, тут нечего волноваться!
— Никто и не волнуется. Что ж, Илгалея такая страшная? — спросила я, в упор глядя на отражение Элломианы. Мне было интересно посмотреть на её реакцию, а вот её ответ меня не очень интересовал, я и так начала догадываться — вголове разрозненные кусочки паззла шевелились как живые и начали сползаться друг к другу, образовывая более-менее понятную картину. На самом деле, только страус, сунувший голову в песок, не догадался бы раньше. Но я и была тем страусом. Каждому хочется думать, что его любят за красивые глаза и бессмертную душу, а вовсе не за нефтяные скважины и подобное.
