– Владислав, дорогой! – говорит он со свойственным ему азиатским акцентом. – Ты посмотри, какой шайтан, не сказал, что с девушкой придешь. Надеюсь, мои джигиты на входе не создали проблем?

Я пожимаю Шаману руку и, опустив рассказ о том, что у моего Черепа забрали ствол, представляю ему свою спутницу:

– Это Ева, моя…

Ее пальцы сильнее впиваются в мой локоть. Сучка волнуется и лишь вымученно улыбается.

– …невеста.

– Говорю ж, шайтан! – Всплескивает руками Шаман. – Ни слова не сказал! Я бы и бешбармак, и куырдак, и шай организовал.

– Да где же ты в этом клубе такое богатство найдешь? – разряжаю я обстановку, пропуская Еву к дивану. – На свадьбе специально для тебя будет и бешбармак, и куырдак, и чай…

– Ша-а-ай, – тянет Шаман, смакуя звуки. – Через «ш», понимаешь?

Мы рассаживаемся, делаем заказ у подошедшей официантки, не наглея, и мне импонирует, как смело прорезается у Евы голосок, когда она просит безалкогольный коктейль или просто воду без газа.

– Ты вот обижаешь меня, Владислав, – начинает жестикулировать Шаман. – Не сказал, что женишься. Не уважаешь старых друзей?

– Почему же? Ты первый и узнал. Спроси любого, все удивятся, услышав, что Люков собрался жениться.

– Эх, ты! – грозит он пальцем, щурясь. – Невеста ни слова не говорит. Идеальной женой будет. Большого калыма заслуживает.

Какая же ты личина двуличная, Шаман. Готов чаем напоить, а через пять минут пустить пулю в спину.

– Я просто библиотекарь, – за каким-то хреном выдает Ева. – Люблю тишину, покой. Почитать у речки. Вы классику любите? Шекспир, Достоевский, Ауэзов?

Глаза Шамана расширяются, брови ползут вверх.

Твою мать, птичка! Какая в жопу речка?! На тебе колье за пять сотен баксов, перед которым зарплата библиотекаря на колени падает!

– Золотую девушку ты нашел, Владислав! – вдруг восклицает Шаман и поднимает стакан. – Подарю вам на свадьбу партию своего первосортного товара.

Ага, а в партии килограммов пять будет! Разговоров больше, чем толку.

Пока выпиваем, к нам присоединяется Фара. Ничуть не меняется. Каким в пятнадцать был, такой и в двадцать пять. Худой, щуплый, с глупой улыбочкой.

– Вот смотри, дорогой, это твоя сестренка! – Шаман обнимает его за плечи. – Ева. Наш Владислав на ней скоро женится.

Глаза Фархата сразу загораются. Плевать ему на бизнес отца, когда в штанах давит.

– Ева, это мой сын – Фархат. Он в университете дипломную писал по Ауэзову. Профессора сказали, это лучшая работа за все время литературы.

Ну да, еще бы они сказали иначе. Сколько же ты баранов за эту работу отдал?

– Ух ты! – расцветает Ева, и я с трудом понимаю, наигранно, или она действительно заинтересовалась. – А можно взглянуть?

Ты что, дура, думаешь, он ее с собой в кармане носит? Я готов по лбу себя шлепнуть. Будто в дурной сон попал и выбраться не могу.

– Да-а-а, – лыбится Фара. – Она на сайте универа есть. У меня там ноут… Пойдем покажу.

– Имей уважение, сын! – грозится Шаман. – Ева – невеста Владислава.

– О, извиняюсь. Если Влад не против.

Я смотрю на Еву, она – на меня. Хлопая ресницами – так наивно, что сразу и не скажешь, как ловко она взяла в оборот и Шамана, и Фару за считанные минуты.

– Только недолго, милая.

Мне нужно убедить Шамана, что это не розыгрыш, и, переступив через ненависть к этой сучке, я склоняюсь и целую ее в губы. Они мягкие, нежные, податливые. Чуть размыкаются навстречу моему поцелую. Понимаю, что надо прекратить, но ее сладость манит, и моя рука сама тянется к ее щеке. Ладонью чувствую шелковистость ее кожи, пальцами зацепляю сережку, пробираюсь к мочке, поздно соображая, что наслаждаюсь этим мгновеньем слабости.

Но Ева первая останавливает меня, отчего я зверею. Как я мог увлечься ею?!

Она ладонью упирается в мою грудь и кокетливо шепчет:

– Позже, милый. Не будем смущать наших друзей. – Встает, вырываясь из моих объятий, и, беря Фару под руку, подмигивает мне: – Я вернусь через десять минут.

Я провожаю ее проклятым ошарашенным взглядом, ненавидя себя ничуть не меньше, чем ее.

– Ну а как твой братишка, Владислав? – уже печальнее спрашивает Шаман, возвращая меня в реальность и больно ударяя о ее основание.

– У нас прогресс, – не своим мертвенным голосом лепечу, как подросток перед школьной доской.

Беру стакан и осушаю его до дна.

Горячий глоток опускается по пищеводу, рассеивая наваждение.

– Он идет на поправку, – уже тверже добавляю под задумчивым взглядом Шамана. – Но мы же здесь собрались обсудить наши деловые вопросы. Товар понравился?

– О, да-а-а… Претензий нет. Душа радуется, когда все так гладко проходит.

Я поглядываю на часы, почему-то нервничая из-за медленно идущих стрелок и думая, чем там занимается Ева. Шамана почти не слышу. Его голос меркнет на фоне музыки и моих жужжащих мыслей.

Дьявол, мне понравилось ее целовать! Без сигаретного привкуса и без филлеров… Но я не должен забывать, кто она и что мне должна!

Наконец проходит десять минут. Евы нет.

– Шаман, прости, что перебиваю. Ева уже должна вернуться.

– Ну подумаешь, задержалась чуток. Может, носик припудрить пошла. Это же женщина, Владислав.

– Ева очень пунктуальна. Ты не против, если твои джигиты проводят меня к ней?

– Да зачем тебе эти джигиты? Я сам провожу!

По пути, обнимая меня за плечи, Шаман что-то рассказывает о своей молодости, о свадьбе, о первых трех женах и четырех сыновьях. Потом переходит к дочерям, но мы уже у двери отдельной комнаты, за которой слышится визг Евы:

– Пусти, козел!!! Нет, я сказала, нет!!!

В меня будто бес вселяется: врываюсь в комнату в тот самый момент, когда Ева, замахнувшись ноутбуком, разбивает его о голову Фары, и тот навзничь падает у моих ног.

Выронив заискрившийся ноутбук, Ева поднимает заплаканное лицо с размазанной тушью и бормочет:

– Простите… Пожалуйста… Я не хотела…

Да, Евочка, это трындец. Ты нам обоим только что смертный приговор подписала…

В голове долбит только «Бум-бум», когда Шаман и его парни бросаются к обездвиженному Фаре. Его висок рассечен, глаза закатились. Я уверена, он не дышит.

Боже, я убила его… Убила…

– Скорую! Врача немедленно!

– Выводи ее! Череп, фак, ты слышишь?!

Люков силой вытаскивает меня из комнаты, словно из болота. Передает подоспевшему помощнику, а сам остается с Шаманом.

На улице я вдыхаю полной грудью, но все еще дрожу. Колени подгибаются, на локте горят следы от цепкой хватки босса.

– Ты психопатка! – Вышедший к нам Люков заталкивает меня в машину и приказывает Черепу гнать. – Какой у нас был уговор?! – рявкает он, вжимая меня в спинку сиденья. – Ты хоть понимаешь, что на этом твоя песенка будет спета?!

Мне уже пофиг, пусть хоть сейчас пристрелит. Я натягиваю на плечо порванную лямку платья и смахиваю с лица упавшую прядь из растрепавшейся укладки. Эти жесты заставляют Люкова заткнуться. Он оглядывает меня злым взглядом и сжимает челюсти так, что я вижу играющие на его лице желваки.

– Ты опоздал, – бормочу я предательски сорвавшимся на плач голосом.

Черт, как же больно от мысли, что тот подонок едва меня не изнасиловал. Я сразу поняла, что медлить он не собирается, потому и дала Люкову десять минут. Фара даже ноутбук включать не стал. Едва дверь запер, как тут же кинулся ко мне с поцелуями.

– Ты все испортила, – уже тише говорит Люков.

Я утираю слезы, придавая голосу твердость:

– Они не поверили в нашу игру… Шаман нам улыбался, а сам жестами с Фарой объяснялся, зубки нам заговаривая… Тот не опаздывает на встречи. Он вовремя приходит. Просто со стороны наблюдает, сигналы от отца получает…

– Что? – хмурится босс.

– У меня отец прокурор. Я многое знаю. Тебя поимели, босс. И меня… едва не отымели…

Взгляд Люкова снова скользит по мне. Он сдергивает с себя пиджак и набрасывает на мои плечи. Оставшуюся дорогу мы едем молча. Люков тупо с кем-то переписывается, пялясь в телефон, а когда мы въезжаем во двор, велит встречающей нас Белле напоить меня горячим чаем.