А потом я увидела хвост: живой, подвижный, не пришитую шкуру. Неподвижно стоящий нечеловек двигал только им, и то не сильно. Извивающийся пушистый кончик полосатого хвоста был приподнят, изогнут вверх, чтобы не волочиться по земле.

Я стояла на месте, не дрожа от страха, словно завороженная пристальным, властным и гипнотически притягательным взглядом необыкновенных глаз. Не могла бежать, да и понимала – от него не скрыться. Вспомнила древнюю легенду и поняла, кто повстречался мне на лесной тропинке. Точнее, я вторглась в его владения, как тот желтый паук, участь которого предрешена. Он растянул розовые губы в широкой однобокой улыбке, которая показалась мне скорее игривой, чем угрожающей. Я увидела, как темный язык скользнул по острым белым клыкам, и в тот же миг проснулась.

Сев на кровати, заметила, что кошка ушла из комнаты. Меня не пробивал пот кошмара – ни холодный, ни теплый. Вместо логичного для данного случая ужаса я испытывала странное вдохновляющее возбуждение. Вскочив с кровати, как ненормальная, кинулась к маленькому письменному столу. В его верхнем ящичке лежали цветные карандаши и бумага для маленьких гостей.

Не рисовала со школьных лет и потому не знала, хорошо ли у меня получится воспроизвести увиденный незабываемый образ из сна. После вылетающего из груди сияния меня ничто уже не могло удивить, и легко верилось в правоту слетевшихся со всего мира уфологов. Космос, другой мир… Неизвестно, откуда он пришел, но точно не был родившимся на земле мутантом, как и ряженым индейским воином.

Увлекшись рисованием, я просидела, согнувшись, на детском стульчике за низким столом до утра. Не обратила внимание на петушиные вопли и коровье мычание.

Лючия пришла меня разбудить. Тихонько постучала в дверь и позвала по имени. Я откликнулась и разрешила войти. Не успела женщина по обычаю спросить, хорошо ли мне спалось, как я показала ей рисунок и ошарашила уверенным заявлением:

– Думаю, так выглядел ваш легендарный Телтакан.

Изумленная женщина в безмолвном ступоре рассматривала цветной рисунок, где был в полный рост изображен защитник ее предков. Я и сама не переставала удивляться тому, как хорошо вышла маленькая картина, моя первая после нескольких лет художественной паузы.

– Не могу вспомнить, – колеблющимся от волнения голосом тяжело проговорила Лючия, когда к ней наконец вернулся дар речи. – Я не говорила тебе об ушах. Сама забыла этот кусочек легенды. И на статуэтке уши плохо видны.... Нет кисточек, как у рыси.

– Он… приснился мне… ночью, – у меня и самой каждое слово рождалось на свет с большим трудом и в муках.

Накатила усталость, в горле тянула сухость.

– Не давай это интернету, – умоляюще произнесла женщина, говоря о всемирной сети, как о живом существе. – Очень прошу тебя.

– Я и не хотела ставить в сеть, – пожала плечами, чувствуя себя как будто бы оказавшейся вне пространства и времени. – Пусть это будет наш маленький секрет.

Рисунок можно было выдать за фэнтези арт, но увлечение изобразительным искусством не вписывалось в мой образ бестолковой избалованной чудачки. К тому же именно в тот момент я сердцем или тем сияющим сгустком, который, вероятно, так во мне и обитал, чувствовала, что рожденная в ночи маленькая картина не предназначена для широкой общественности. Пусть и понимала, что среди фанатов найдутся желающие дорого ее купить.

– Пойдем на кухню. Поговорим все вместе, – взяв у меня рисунок, Лючия вышла к лестнице, начала спускаться и чуть не упала, оступившись.

– Что с тобой? – я успела придержать ее за руку. – Тебе нездоровится?

– Телтакан мне тоже снился, – крепко взявшись за перила, зарумянившаяся Лючия глубоко вздохнула и призналась. – Я тогда была маленькой девочкой и думала, что видела самый обыкновенный сон под впечатлением от вечерней сказки, которую рассказала бабушка. Но вот что самое удивительное. В моем сне он выглядел немного иначе. Похоже, но… Волосы и пятна на коже другого цвета. А еще твой на лицо моложе. Это невероятно. У меня сейчас голова закипит. Надо заварить мате, может, ум хоть на самую малость прояснится. В это все просто невозможно поверить. Если он такой не один, то кто эти удивительные существа и откуда они к нам приходят?

– Я не знаю. Во сне он мне ни слова не сказал.

– И мне тоже… ни одного слова.

Из кухни выглянул дядя и, увидев нас, застывших с не самым жизнерадостным видом посреди лестницы, испугался, что его жене стало плохо. Иначе зачем бы мне поддерживать ее под локоть. Поднявшись, он получил в свои руки рисунок, и сам едва не упал, неловко шагнув назад.

– Ну и ну, – по-русски сказал он, прежде чем погрузиться в долгое удивленное молчание.

Я поняла, что Лючия рассказывала ему свой необычный детский сон.

Диана

Семейный оживленный разговор за столом продлился до полудня. Все мы пришли к единогласному мнению, что псевдонаучные деятели на этот раз оказались правее ученых, но давать им пищу для новых бурных дискуссий все же не следует. Кем бы ни были хвостатые существа, они не спешили являть себя всему человечеству.

От невероятных новостей всем нам уже было не до работы по хозяйству. Решили отправиться в городской музей. Я хотела увидеть статуэтку Телтакана не только на фотографии. Посмотрев на нее, лишний раз убедилась, что с приснившимся образом у небольшого глиняного изваяния общего мало. Не посвященный в фантастическую тайну обыватель едва ли усомнится в том, что древние жители здешних мест изобразили самого привычного для их взора воина или жреца в шкуре ягуара.

Вечером я рискнула в гордом одиночестве отправиться в ближайший местный клуб на дискотеку. Ну как рискнула… В понимании моих верных подписчиков – чуть ли не жизнью. В реальности, по сути, ничем, кроме бесполезной потери времени.

Это в боевиках на улицах маленьких мексиканских городов едва ли не круглосуточно гремит стрельба и зверствуют бандиты. На самом деле в той дальней глуши, где я гостила, повсюду, за исключением дней праздничных народных гуляний и научных слетов, царила полнейшая тишина. Ее чаще всего нарушали деловито трусившие по дороге ослики стуком своих копыт. Там, где лошадь не взберется по горной круче, не говоря уже об автомобиле, осел – самый надежный вид транспорта.

Иностранным гостям жители небольшого города, не считая профессоров и докторов историко-археологического института, при котором и находился музей, были не очень-то рады. Да и что говорить, праздные отдыхающие сюда не забредали. Любителей позагорать на пляже манит жаркое морское побережье, а еще им интересны громадные комплексы пирамид для красивых фотографий.

Курортники ничего не забыли там, где к живописному широкому озеру нужно пробираться по заболоченной трясине и где весьма проблематично искупаться даже в реке, ведь она горная, стремительная, и ее дно выстлано острыми камнями. А вот люди увлеченные: натуралисты, готовые идти к озеру в резиновых сапогах выше колена для наблюдения за цаплями; археологи, радующиеся каждому найденному древнему черепу, писатели-историки и те же пресловутые уфологи, сюда приезжали, обычно массовыми периодическими наплывами, связанными с очередной значимой находкой, миграцией птиц или бабочек.

Но и их даже самые тупые отморозки обходили дальней стороной. Ведь случись чего с одним из гостей, тотчас грянет международный скандал и тихое место надолго перестанет быть таковым. Полиция и спецслужбы тут все перевернут вверх дном, вытащат на свет годами хранившиеся темные секреты, распатронят всю мало-мальскую преступность. Кому из местных нужен такой переполох и несмываемое пятно на репутации города? Правильно – никому.

Именно поэтому я могла в сумерках спокойно идти по улице, оставив на большой платной парковке доверенный дядей старый грузовик. Ничего страшного со мной не случится, разве что на голову случайно упадет кусок штукатурки, отвалившейся с фасада старого здания.

Сумку никто вырывать не полезет, от назойливых типичных курортных приставал отбиваться не придется, вместо сальных шуточек вслед полная тишина, только взгляды издали сверкают. О моем приезде, наверное, уже все осведомлены. Тут все друг друга знают, и в их понимании залетная девица со знанием языка, да еще и приехавшая погостить у родни – просто ходячая катастрофа, хуже любого чокнутого уфолога. От нее надо держаться чем дальше, тем лучше.