Чередом ++

Я не умею гладко жить

И может оттого мне снится;

Всё время,

Что хочу воды испить,

Ручей журчит, но не добраться.

Сплошь камни на пути,

Да брошенные горстью буреломы,

Пытаюсь краем обойти,

Места до одури знакомы.

Но только взгляд чуть отведу

И всё,

Я снова будто в коме…

Другую жизнь прожить хочу

И понимаю, что чужую.

Но больно уж она светла,

Она в движенье, на подъёме,

Устремлена, не знай куда,

Поскольку мне всё незнакомо.

Там нет ручья, там океаны

Святой, намоленной воды,

Там человеки в ней не тонут,

А чередом из глубины.

Кто во что…

На столе куски селёдки,

Чёрный хлеб на рушнике,

Три стакана слёзной водки

И зима, зима в окне.

Мгла бесснежная топорщит

Крыши каменных домов,

Да узоры стёкол морщит,

Кто во что глядеть готов.

Нет печальнее событий

В день девятый жизнь ценить,

Но такой, он, здесь обычай,

Помолчать и утвердить.

Что душа в последнем круге,

Над замёрзшею землёй,

крикнула друзьям, подруге…

дальше мне лететь одной.

И растаял день девятый

В сумрачной, промозглой тьме,

Как начнётся день десятый,

Вспомнит ли, кто, о душе.

О своей, умытой водкой

И распятой на столе,

По краям куски селёдки

И зима, зима в окне.

Выпало

Мне выпало зачем-то жить и жить,

При всём при том не увлекаться,

Штаны пошили на простую нить,

Во славу Родины стараться…

Мне выпало и, что тут удивляться,

Ты не один, вино уже разлито,

Слова слетели с губ и не угнаться,

И не остаться, может статься,

Что ты уже ничто, забыт…

Такое здесь бывает с нами, братцы.

Что остаётся, глупо улыбаться

В великом ожидании, однажды

Сойдёт с небес туманом благодать

И будет в каждом не узнать

Каким, когда он вписан в святцы.

Я видел

Я видел мир большим и безупречным,

В расположении светил,

И думалось… что вечно, я буду жить

И тот, кто сотворил красивый миф

Кочующего человека, с планеты на планету,

В миры другие, где так же мило,

Как в нашем детстве, где мы, впятером,

Живём в домишке деревянном

И всё нам нипочём, лишь был бы хлеб

Горячим, белым кирпичом

И Шарик, пёс – гонял бы чашку по двору,

Пока не вынесут еду,

Так день пройдёт, наступит ночь,

Устанешь за день, но всё прочь…

Я в мир большой и бесконечный

Опять ныряю с головой.

Ночь

Ночь, на крышах, на высохших деревьях,

ни отблеска, ни тени, ни звёздочки,

глухая темень…

Дурное впечатление, плывёшь,

как рыба, тьму, сквозь жабры пропуская,

до лампочки уставшей, не мигая

и дальше к следующей,

всё время ускоряя ход.

Там, сзади кто-то на спину плюёт,

беззубым ртом орёт,

и не услышишь, страх берёт.

Не оглядеться, весь вперёд,

продавливая телом тишину,

ещё на лампочку, одну.

Как дети…

Мы счастливы всегда, душа моя,

картошка только б на столе дышала,

в железной миске тлела черемша,

и розовый кусочек сала

глядел бы на тебя исподтишка.

Чего ещё желать себе…

звенела бы капель в начале марта,

деревья в небо устремившись

в великом нетерпенье ждали старта.

Ни в чём, никак не усомнившись

сменялись времена, плоды давали семена,

а те, сквозь землю прорастали.

И каждый раз встречая солнце

ничуть не удивлялись, что живут

на этой, именно, планете,

на северной, холодной широте

и очень счастливы, как дети,

как дети в непридуманной стране.

Как есть…

Не спрашивай, зачем…

Никто не даст ответа,

Живи, как можешь,

Как желаешь всем,

На грани тьмы и света.

Во тьму и свет не увлекись,

Оно, погибель человеку,

Пока не разберёшься -

Кто ты, с кем…

Какие силы за тебя в ответе,

А там, такое брат творится,

Твои желания не в счёт,

Манипулируют все лица,

Все включены, не все увидят свет…

Не спрашивай, живи как есть,

По совести, не сложно, не безбожно.

Качели…

Она всё плакала и плакала,

не потому, что поняла…

Её дурнушкой обзывают

подруги детства, за глаза…

А потому, что не считала,

себя лягушкою кривой,

и мало ли, как там скакала,

она, с верёвкой бельевой.

Она тогда земли касалась,

чтоб оттолкнуться и взлететь,

лететь, как бабочка, казалось,

но в спину слышала медведь.

Она всё плакала и плакала,

скрипели рядышком качели.

О, если б только она знала

Какие впереди метут метели.

Какие ветры слёзы оботрут

и выметут из памяти измену…

каким великим будет труд,

чтоб через десять лет

взлететь на сцену.

Что стало…

Что стало с той звездой,

однажды вспыхнувшей над Вифлеемом

и где она сейчас, какой дугой

летит и где возникнет мемом.

Какую явит миру тему…

определит ли путь какой,

быть может выстроит иную схему

великой жизни, яркой и простой.

А может статься, что тогда,

она была Христом во свете

и с Ним, и в Нём горела все года,

и после, в каждом человеке.

Чуть теплится живой искрой…

то пыхнет и прояснит,

маяк всей жизни, не святой,

который не угаснет.

И мы…

Бросайте девочки работу,

пойдём, серьёзно развлечёмся,

заглотим водочную квоту

и может быть на том сойдёмся.

А нет, так шире разольёмся,

ну, что нам эти берега,

не хватит ходу, швартанёмся

и так три раз, до утра.

А утром, други, спозаранку,

шаббат, суббота, наизнанку

карманы выверни, сложись,

ход за тобой, врубайся в жизнь.

Весна, природа в цвет идёт,

земные соки сутки пьёт,

ведь не стальная же, и мы,

бросай работу пацаны.

На себе

Гора сошла, своею волей,

я только нежно подмигнул

и вот, теперь мы с нею в доле,

ты, добрый брат, уже смекнул.

Теперь мы моем ноги в море,

как все старатели в тайге,

когда они на жиле, в створе,

а мы на юге, на воде.

Мы были чуточку удачней,

когда доверились судьбе,

я гору взял в свои объятья

и вынес наверх, на себе.

В цвет

Нет, невозможно мир принять

Таким, каким он есть,

Уж очень, очень хочется его проковырять,

Быть может, что, получится

Красивое и доброе – поля, цветы, луга,

Растут дома-деревья,

А дальше всё вода, вода

Заправленная в небо

И по нему плыви, без зависти, без лжи,

Простой, ромашкой белой взлетай с той полосы…

В другие акварели, в цвет выпавшей росы.

Сидючи

Меня сегодня небо беспокоит…

Вон облака баранами плывут,

А те, что с севера, сейчас умоют

И не проси, ни сколь не обождут,

Ума не хватит капле задержаться,