Так, теперь нужно было по-быстренькому смотаться, пока не проявились ещё какие-нибудь симптомы. В машине он меня уже закрывал, через плечо перекидывал. Боюсь представить, что ещё у этого чокнутого было на уме.

Но я успела лишь развернуться, а затем чья-то рука неожиданно схватила меня за лодыжку. Мозг подумал, что надо бы вскрикнуть, но поздно подал сигнал. Та самая рука настойчиво потянула меня, а затем я сама не поняла, как уже оказалась под водой.

Плавала я хорошо и могла достаточно долго не дышать ― либо Маккейн об этом знал, либо он идиот.

Я больше склонялась ко второму.

Развела руками, разозлилась, а затем вынырнула и сделала глубокий вдох.

Откинула с лица волосы и резко повернулась. Бассейн был пуст.

Хлопнула глазами и подняла голову. Как и предполагала ― с высоты, находясь «на суше» на меня смотрела пара нахальных ореховых глаз. Маккейн удовлетворенно улыбался, скрестив на груди руки. Капли воды стекали по его груди и волосам, шорты насквозь вымокли, по его достоинству не хило так шарахнула какая-то девчонка, но, несмотря на всё это, он был доволен, как чеширский кот.

Подпрыгнув, я засунула свою ярость поглубже, а затем забросила на бортик ногу и вылезла из воды.

— Охладилась? ― Мак усмехнулся, а я готова была его прибить.

Сдержалась, промолчала, но, проходя мимо, показала-таки средний палец.

Маккейн вновь расхохотался, а когда я была уже у двери, услышала:

— Я же предупреждал, не играй со мной, Никки! Всё это ― моя территория!

— Значит, в следующий раз сыграем на моей!

Мак

Будь я трижды проклят, если позволю каким―то мудакам сегодня поиметь мою команду. А быть проклят я не собирался. Тем более трижды.

Поэтому сразу настроил парней на жесткую игру. Без поблажек. С Аллигаторами нельзя было сюсюкаться ― ублюдки порвали бы нас, как только им представился бы шанс.

Именно поэтому мы должны были порвать им первыми.

И порвали.

С первых же минут тайма занесли попытку, а затем шикарно её реализовали. Держались словно церберы у ворот Бастилии, не позволяя врагам проломить оборону. Ещё попытка ― за ней реализация. Затем ещё. И ещё.

К середине второго тайма итог матча уже ни у кого не вызывал сомнений.

Аврора ― наш столб, получивший свою кликуху за густую блондинистую шевелюру и большие голубые глаза ― заработал травму, ударившись ногой о стойку ворот. Но успев перед этим отдать исключительно точный пас Техасу. Он сделал такую же исключительную попытку, а затем так же исключительно её реализовал.

Хукер Аллигаторов попытался забить штрафной ― они могли уйти с поля, набрав хотя бы три очка. Но мяч пролетел мимо.

Аллигаторы были разгромлены.

А мы отправились праздновать победу.

Бар был заполнен практически до краев, и оно было понятно ― разгар сезона, близость к спортивному стадиону, конец недели. Но всё это не помешало нам остаться.

Мы пили, шутили, смотрели повтор игры по телику. И просто кайфовали.

— Мелюзга, эй! Заткнитесь! ― Все разом прекратили свои разговоры и Техас удовлетворенно продолжил. ― Предлагаю выпить за то, что канадские Бобры отымели сегодня этих инфантильных Аллигаторов по самые Нидерланды!

Я усмехнулся.

Тосты этого большого парня, как всегда, были лучшими.

Мы подняли бутылки с пивом, а затем, проорав нашу кричалку, стукнулись стеклом.

— Эй-эй-эй, ребята, тише. Аврора написал.

Все тут же уставились на Зейна.

— Ну че там? Не томи.

— Пишет, что всё в порядке. Но пару дней придется отлежаться.

— Игра через три дня, парни, ― напомнил Хасслер, ― а Аврора незаменим.

— Наша принцесса не подведет нас, ― усмехнулся Техас, ― я ручаюсь.

Ребята ещё немного подраматизировали, а затем нам принесли ещё пива, и все окончательно расслабились. Кроме меня. Я за кой-то хрен вернулся мыслями к рыжей бестии, живущей в моём доме. И напрягся ещё больше.

— Эй, ты в норме?

Я кивнул, но говорить о Никки не решился.

Техас был моим лучшим другом, мы говорили обо всём, я доверял ему.

Но себе ― нет. Больше нет.

— Как Лори?

— Бесится, ― признался я, ― переехала на время к Молли, говорит, я слишком давлю на неё и каждый шаг контролирую.

— Чувак, я с ней согласен, ― усмехнулся Техас, ― по части контроля ты ― монстр.

Я зыркнул на Сейджа, но тот лишь пожал плечами.

— Её нужно контролировать, и ты это знаешь. Иначе она вновь совершит какую-нибудь глупость и укатит в очередной Чикаго.

— Возможно, ― неохотно согласился он, ― но ближе к ней ты так точно не станешь.

— Я не пытаюсь быть к ней ближе, Сейдж. Я пытаюсь её защитить.

Мой друг глотнул пива, и я заметил, как резко изменилось его настроение. Оно всегда менялось, когда мы говорили о Лори. И я всегда это замечал.

Припарковался возле дома около двух ночи.

Ещё у порога почувствовал приятный сливочный аромат. Вроде бы грибов. Грибов? В два часа ночи? Усмехнулся, но всё равно пошёл за шлейфом как крыса за гамельнским дудочником18.

Запах, как и Никки, оказались на кухне. Ражая бестия мыла посуду, а её айфон, лежащий на столе, проигрывал какую―то незнакомую мне песню. Она подпевала ― тихо, но я слышал. Каждое слово слышал. И поймал себя на мысли, что стою в дверях собственной кухни и пялюсь на эту чокнутую девчонку, как полный дебил.

А ещё ― что мне нравилось то, что я слышал.

И видел.

Особенно видел.

Потому что сзади Никки была настолько хороша, что я даже забывал, что должен себя контролировать. Всё те же короткие джинсовые шорты, едва прикрывающие её сногсшибательный зад и укорочённая белая в полоску футболка оверсайз.

Она слегка тряхнула своими мокрыми после душа волосами, и я разглядел напринтованные на футболке цифры, которые складывались в хорошо знакомую мне комбинацию ― «10».

А затем впялился в неё как ещё больший дебил.

Десять. Твою мать, почему именно десять?

Почему не двадцать пять или семь?

Почему десять?

Пока я как мудак пытал Вселенную, которая ни хрена не планировала мне отвечать, Никки сменила позу.

Она встала на носочки, потянулась к шкафчику и достала с полки пакет с мукой.

Моя бровь взлетела вверх ― быстро освоилась.

Я наблюдал за тем, как рыжее недоразумение, ворвавшееся в мою размеренную жизнь, идеально вписывается в мою кухню. Отвлёкся всего на несколько секунд ― зря. Услышал, как Никки вскрикнула и подорвался.

Подлетел к ней с такой скоростью, что едва с ног не сшиб.

— Ты в порядке? Не поранилась?

Она вылупилась на меня во все глаза, и я сразу понял, почему. Потому что не только выглядел, как шизанутый, но и вёл себя так же. Бросился на девчонку, схватил её и начал судорожно осматривать, пытаясь обнаружить видимые следы повреждений.

— Всего лишь обожглась. Ты ведёшь себя, как псих.

И правда. Так и веду.

Никки попыталась одернуть руку, но я крепко её держал.

— Маккейн…

— Не дергайся.

Включил краник с ледяной водой, а затем осторожно подставил руку Никки под тоненькую струю.

Нашёл глазами третий шкаф, потянулся к дверце. Если правильно помнил ― Лори хранила аптечку на второй полке. Точнее, родители хранили ― а мы решили не менять привычку.

— Я в порядке. ― продолжала она. ― Это всего лишь маленький ожог.

— Не дергайся, говорю, ― повторил я, вынуждая Никки закатить глаза.

Одной рукой достал аптечку и начал шарить в ней в поисках мази и бинтов. Когда нашёл ― выключил воду и пододвинул девчонку ближе. Она не сопротивлялась, позволив мне нанести на покрасневший участок кожи мазь и даже помогла разрезать бинт.

— Давно ты пришёл? ― спросила Никки, наблюдая за тем, как я медленно перебинтовывал её ладонь.

— Только что, ― соврал на автомате, хотя обычно такой херней не страдал.

Никки стояла близко. Уже в который раз. И этих раз оказалось достаточно, чтобы понять ― я помешался. Помешался на её запахе, на её дыхании ― на ней всей. Я слышал, как у неё сердце тарабанит. И представлял, как сам его завожу. Представлял, как смотрю в её зелёные, без дна, глаза, как проваливаюсь в них и долго лечу вниз. Как оттягиваю её нижнюю губу, и как она сладко стонет. А её стон напрочь отключает мой мозг.