Но неимоверным усилием воли заставил себя едва коснуться губами его щеки, а потом прошептал на ухо:

– Спроси у Белоусова, каково это. А ко мне приходи, только если сам этого захочешь.

Петя отстранился, заметив выражение разочарования и обиды на красивом, почти кукольном личике. Блядь, как же хотелось, забить хрен на всё и просто поцеловать его.

Но пришлось лишь развернуться, подхватить со столика свои вещи и выйти из квартиры.

Такси он вызвал уже в лифте.

***

Ух, давно не было настолько хреново.

Добравшись домой, Пётр сначала налил себе виски в бокал, а потом стал глушить прямо из горла.

Он скинул пиджак и галстук, расстегнул на груди рубашку, поставил пластинку с записями Элвиса и стал кружить по комнате вместе с бутылкой.

В какой-то момент алкоголь сделал своё дело, и стало уже хорошо.

Посмеиваясь и пританцовывая, Петя двигался между роскошной мебелью, лавируя с грацией пантеры. Но в какой-то момент координация подвела, и он задел старинную вазу.

Ещё один подарок матери. Первая почила в неравном бою с Гошей. Ха-ха.

Гоша, Гошик, Гошенька. Красивый, будто ангелочек.

Петя его не осуждал. Парень боялся нового. Стеснялся, возможно. Хотя Литвин явно не из тех, кто парится. Но не мог до конца принять себя.

Что уж тут осуждать. Петя сделал ещё один глоток и икнул. Тут только понять и простить.

Когда раздался звонок в дверь, Петров уже плохо что-то соображал. И двигался как очень неуклюжая пантера. Неуклюжая и похожая на слона.

Не потрудившись посмотреть в глазок, он открыл дверь и пьяно улыбнулся:

– О, Гоша, давно не виделись.

Литвин смотрел на него растерянно. Но всё же вошёл в квартиру. Кажется, даже дверь запер. Хороший мальчик.

– Хороший мальчик, – повторил вслух Петя. И тут до него дошло. – О, ты приехал за поцелуем?

Он двинулся в сторону гостиной и махнул рукой.

– Чувствуй себя как дома, – Пётр развернулся и посмотрел на Игоря. – Знаешь, а давай. Давай я тебя поцелую, потестр-тестируешь. Покажу тебе мастер-класс.

Петя потянулся к Гоше, качнувшись вперёд, но тот отвёл голову в сторону и ответил, хмурясь:

– Петя, ты пьян. Не надо. Так не хочу.

– Хочу не хочу, – разозлился Пётр. – Ты уже подзаебал. Сначала явился сюда, весь такой «я не по мальчикам». А потом ослеплял меня своими сосками.

Щёки Гоши покрылись румянцем. Как всегда, вспыхнул будто спичка. До чего ж красивый, сучонок.

– Что молчишь? – поддел Петя. – Сказать нечего? Ладно, не хочешь целоваться, я пошёл спать.

Он резко развернулся, но почему-то перед глазами вдруг мелькнул пол. А потом Петя, кажется, или отключился, или уснул.

***

Пётр считал, что вытащил счастливый билет.

Дело в том, что у него не бывало похмелья. Ну практически никогда. А если и случалось, то в очень лёгкой форме. Да и то лишь после двух-трёхдневного запоя. Ага, и такое встречалось.

Проснулся он с лёгкой головой и сегодня.

Вот только у его особенности была одна побочка. Петров помнил всё. Всё, что, блядь, творил на пьяную голову. А куралесил он обычно, дай боже. Пил редко, но если уж срывался…

А вчера он именно что сорвался.

Господи, давненько не было так стыдно.

Наскоро приняв душ и одевшись в длинный махровый халат, Петя пошёл на разведку. Судя по звукам, Гоша не только не сбежал, но ещё и готовил завтрак.

С ума сойти. Чудо, а не парень.

Обычно пьяную Петину клоунаду выдерживал только Бессонов. И то лишь по старой дружбе.

Гоша во вчерашних джинсах, но неожиданно свежей футболке, которую, похоже, стащил у Петрова, что-то жарил. Душу Пети на адской сковородке, видимо.

– Кхм, доброе утро, – Пётр решил, что скрывать своё присутствие дальше было бы глупо.

Гошка замер на секунду, потом обернулся через плечо и буркнул:

– Ну, привет.

Ух ты, посмотрите. У котёнка прорезались зубки?

Почему-то вместо того, чтобы испытывать угрызения совести, Петя вдруг развеселился. Во-первых, он чувствовал себя пусть и дураком, но довольно счастливым. Ведь Игорь вчера всё же явился к нему. Пусть и отказался целоваться пьяным. Понять можно. А, во-вторых, Литвин ещё и остался.

Значит его вчерашний порыв и с поцелуем, и с приездом, хоть и был обставлен по-идиотски, но всё же оказался обдуманным.

Интересно, это Иван ему так мозги промыл, или всё же Игорь действительно испытывал к Пете… хотя бы симпатию?

Загадывать что-то большее отчего-то было боязно. Тут и это бы не спугнуть.

Но что-то подсказывало Петрову, что Гошика после вчерашнего вечера уже мало чем отпугнёшь.

Решив пойти ва-банк, Петя подошёл к нему ближе со спины и положил ладонь на поясницу. Та вмиг напряглась. Но Игорь не стал вырываться. Только замер, кажется, даже не дыша.

– Гош, – собственный голос вдруг прозвучал жутко неуверенно. – Я хотел извиниться за вчерашнее своё поведение.

– Я, – Игорь сглотнул, – я тоже поступил неправильно.

Сердце пропустило удар. Вот гадай теперь, о чём он именно ведёт речь. Но Гоша, видимо, умел читать мысли тридцатилетних мужиков, потому добавил, опустив голову и снова покраснев:

– Когда сказал, что хочу экспериментов. Нет, мне не нужны тесты. И ты…

Он говорил медленно, словно каждое слово выдавливал из себя. Его волнение невольно передалось и Пете. Сердце бухало в груди, будто спятившее. Пётр ждал, затаив дыхание. Боясь испортить всё неуместной репликой.

– Ты мне тоже нравишься.

Глава 6

Эти слова Петров мечтал услышать уже почти три недели.

Хотелось накинуться на Игоря, зацеловать до смерти и утащить в кровать. Но Петя не в сказке вырос. И он прекрасно понимал, что это только половина дела. Да, Гошик признал свою симпатию, но они сейчас не схватятся за руки и не убегут в закат кататься на радужных единорогах.

– Просто, понимаешь, – Гоша продолжал давиться своими словами под внимательным взглядом Петра. – Мне трудно вот так, по щелчку пальцев. Я умом понимаю всё, я верю в бисексуальность, я не тупой. И не гомофоб. Но это трудно…