Так выяснилось, что Гриллби ютился на мансарде — под самой крышей. И это было скромное во всех смыслах помещение, в котором умещалась кровать, платяной шкаф, единственный стул и огромный камин. Судя по всему, хозяин дома приходил сюда лишь для того, чтобы переночевать — личных вещей тут было не так уж и много. И что удивительно, здесь оказалось сравнительно светло. Вот только свет этот был прерывистым, как сердцебиение умирающего, и шёл он со стороны камина, куда уже подбирались холодные ручейки воды, натёкшие из разбитого окна и прохудившейся крыши. Не так давно прошёл сильный снегопад с ветром, поэтому-то старый дом не выдержал и буквально дал течь. Но пугало совсем не это, а то, что тем самым гаснущим «светильником» оказался Гриллби, загнанный в угол камина враждебной для него стихией. Огненный элементаль неподвижно сидел на куче пепла, привалившись к чугунной решётке спиной и свесив голову. Весь его вид говорил о том, что ему срочно нужна помощь. Цвет пламени Гриллби стал тёмно-красным, почти бордовым, хотя обычно он был ярко-оранжевым. Теперь же его естественный огонь скорее тлел, чем горел, и это было ужаснее всего. Ведь температура в комнате с каждой секундой опускалась всё ниже, а Гриллби больше не мог поддерживать свой внутренний жар самостоятельно. Только не здесь и не сейчас, когда влажность и ветер с улицы сделали своё дело, превратив помещение в настоящий морозильник.
Даже псы, не отличавшиеся особым интеллектом и прозорливостью, поняли, что надо что-то делать и как можно скорее. Но выбор конкретных действий для спасения бармена вызывал затруднения, ведь изначально у стражников не имелось никакого плана. Они привыкли выполнять приказы начальницы, но, к сожалению, самой Андайн не оказалось в Сноудине, поэтому некому было гаркнуть и сказать, чем им заниматься в первую очередь. Догго героически попытался сосредоточить взгляд на неподвижном теле Гриллби, Малый Пёс предпринял попытку завыть на разбитое окно в знак траура, а Догами с Догарессой зачем-то ринулись его успокаивать. И эта небольшая заминка могла бы с легкостью перерасти в настоящую панику, если бы Санс вовремя не дал команду «Служить!», которую гвардейцы дружно проигнорировали, но как бы приняли к сведению. Постепенно до них стало доходить, что отверстие в крыше, вода и сквозняк странным образом взаимосвязаны и как-то поспособствовали плачевному состоянию огненного элементаля. И это открытие привело их к определённым выводам: дыры следовало чем-то закрыть, а лучше заделать.
Не сговариваясь, Догами и Догаресса стали стаскивать с постели плед, чтобы им хоть как-то занавесить развороченное окно и тем самым устранить сквозняк. Малый Пёс отправился на поиски ведра с тряпкой, а Догго вызвался поговорить с местными жителями, оставшимися караулить на улице и ожидавшими от гвардейцев новостей. Все были обеспокоены судьбой Гриллби и занимались делом, призванным облегчить ему участь. А Санс, о котором уже успели подзабыть, спокойно пододвинул к камину стул, взял из специального держателя меха для растопки, набрал в них побольше воздуха и направил на едва тёплые угли. Сначала ничего не происходило, но спустя минуту или две они начали постепенно разгораться и пускать мелкие искры. Санс с серьёзным видом вывернул карманы и без зазрения совести высыпал в камин ворох счетов, что с завидным постоянством ему присылали налоговые службы. Сухая бумага разом вспыхнула, немного разогнав мерзкую сырость, витавшую в воздухе, а элементаль, словно почуяв ускользающее тепло, вдруг пошевелился и с трудом поднял голову. Это ему удалось сделать в несколько приемов. Сначала он лишь слегка покачнулся, а потом вдруг поддался всем телом вперёд, но не упал, успев вцепиться руками в печную заслонку.
Гриллби вёл себя странно, да и выглядел, мягко говоря, нездорово. Такое впечатление создавалось не только из-за изменившегося цвета пламени, но и из-за того, как именно держался сам элементаль. Выправка, которой мог бы гордиться любой военный, теперь отошла в прошлое, а обычно безукоризненный костюм бармена был помят и измазан в саже. Очки же, как элемент привычного образа, и вовсе отсутствовали. Гриллби беззащитно сощурился, стараясь без помощи линз разглядеть того, кто теперь гордо исполнял роль его «личной сиделки». Санс добродушно помахал ему рукой и возвестил:
— О, привет, Гриллби! Ты уже очнулся? Я рад, что мне не пришлось использовать ещё и кочергу, чтобы привести тебя в чувство. А то это могло бы показаться невежливым. Не каждый же день тебя кто-то тыкает палкой, чтобы понять — чадишь или нет.
Гриллби помотал головой, будто тщетно пытаясь сбросить морок, а потом уставился на двух стражников, старательно затыкающих несчастное окно одеялом. Подобное могло привидится лишь в страшном сне. Командная работа супружеской чете удавалась с легкостью, но не объединение сил на творческом поприще, где упор шёл на эстетический вкус, который у них слишком различался. И в данный момент Догаресса доступно объясняла Догами, что он делает не так и почему. Дискуссия как раз достигла апогея и касалась расположения цветочного принта, который почему-то никак не хотел становится в середине проёма. Поэтому-то оба гвардейца и не обратили внимание на то, что бармен уже очнулся и пребывает в легком культурном шоке от того, сколько в доме собралось непрошеных гостей. Впрочем, теперь в его комнате не было такого сквозняка как раньше — псы отлично выполняли функцию живой ширмы, только вот от них шуму получалось гораздо больше, чем от обыкновенной занавески.
— Так как ты тут очутился? В смысле, нет ничего удивительного в том, что пылкого парня тянет туда, где погорячее, но камин… Это даже для меня чересчур. Может, расскажешь старому приятелю, как ты оказался в таком незавидном положении? — продолжал допытываться Санс, словно не замечая, творившегося вокруг беспредела.
Гриллби сипло кашлянул. В воздух поднялось маленькое облачко дыма, а к общей атмосфере сырости добавился ещё и запах гари. Когда элементаль заговорил, собаки мигом прекратили свои бессмысленные препирательства и обратились в слух. Редко когда бармен подавал голос, но ещё реже он что-то рассказывал. В основном его реплики были короткими, обрывистыми, недосказанными, но достаточными для того, чтобы вести дело. Не более того. Чаще Гриллби обходился кивками и жестами, но тут уже было не отмолчаться. Ведь ситуация требовала развернутых разъяснений.
— Я оступился и упал, — прошуршал Гриллби голосом, похожим на шелест пламени. Где-то на минуту воцарилась тишина, наполненная благоговейным ожиданием. Но, судя по всему, продолжения этого многообещающего откровения не предвиделось и в следующем столетии.
— И всё? — не выдержал и вмешался Догами, уже потерпевший полное фиаско в борьбе за право обладания одеялом, и потому не настроенный на долгие увиливания от темы.
— Нет, я ещё ударился головой, — добавил бармен и попытался встать, но вновь покачнулся и вернулся в своё исходное положение, махнув кинувшимся на помощь монстрам. — Меня сейчас не стоит трогать. Это может быть опасно.
— Так в чём же дело? — деловито осведомился Санс, сложив руки на своём метафорическом животе. А тем временем в крохотной комнатке вновь прибавилось народу. Малый Пёс вернулся с ведром и тряпками, Догго привёл подмогу в виде относительно разбирающейся в медицине библиотекаря и хозяйки гостиницы, которой не раз приходилось заниматься здоровьем своих и чужих детей, и разнорабочего — Ледяного Волка с инструментами и стопкой досок для ремонта крыши.
Гриллби как-то беззащитно сжался, будто пригвожденный испытующими взглядами монстров. Вся его поза говорила о том, что ему хотелось бы оказаться где-нибудь подальше отсюда и, желательно, в параллельной вселенной. Было видно, как он борется с собой и какими-то своими внутренними убеждениями, которые требовали от него послушания. А потом вдруг разом что-то изменилось. Элементаль выразительно посмотрел на собравшуюся компанию снизу-вверх, при этом его глаза, и без того похожие на пылающие угольки, загорелись каким-то особенным огнём решительности.
