Бабуля, что за шалость после смерти?

Глава 3

POV Лена

– И ты вот так запросто лежишь на диване в позе тюленя?

Морщусь от звонкого голоса подруги. В моей квартире всегда тишина. Если прислушаться, что можно услышать паучка, который плетёт новогодний узор в углу комнаты.

Нина Окулова. Девушка с красивой фигурой. Не намного выше меня, но по её собственному убеждению на целых десять сантиметров. У неё светлые волосы, молочная кожа и милые веснушки.

Рядом с ней как никогда оттенены мои тёмные волосы и смуглая кожа. Цыганские корни дают о себе знать. Моя мама была классической красавицей, как и бабушка. Меня же от них отличают нос и глаза отца. А ещё от неизвестного достался рост и телосложение.

Я поднимаю глаза на девушку, протягиваю руку, чтобы забрать письмо.

Нина – моя лучшая и единственная подруга с неизвестных времён. Серьёзно. Я не знаю, когда мы начали дружить. Тысячу лет назад. Сколько я себя помню, рядом всегда была Нина.

Бабушка называла нас Ленок и Нинок. Она любила говорливую девчонку. И девочка отвечала ей полной взаимностью.

В современном мире это редкость. Дружба. Без какой-либо выгоды или условий. Мы просто всегда были рядом, что бы ни происходило. Будь то выпавший молочный зуб, двойка по математике, первая неразделённая любовь Нинок или смерть бабушки.

Вчера я не стала ей звонить, но сегодня она сама пришла меня проведать и позвать с собой. Новый год ведь! Каждый год одно и то же.

Нина приходит вот уже пятый год, пытается уговорить меня отметить с ней. Но она всегда празднует с родителями и кучей родственников.

В прошлом году я сдалась и поехала с ней к ним на дачу. Пожалела. Раз, наверное, тысячу. Ко мне весь вечер прихрамывал её двоюродный брат. Вовка.

Прихрамывал в прямом смысле. Он навернулся с лыж и повредил ногу, поэтому подвыпив и расхрабрев, хромая, ходил за мной по пятам. Когда Нина это заметила, она живо поставила его на место.

Подруга опускает бумагу на мою протянутую ладонь. Я снова вглядываюсь в написанные строки.

– Что я, по-твоему, должна делать?

Нина поджимает губы и выдыхает сквозь раздувшиеся ноздри. Она садится на диван рядом со мной.

– Ты просто обязана сходить к соседу и узнать. – Нина бьёт руками по сиденью. – Я бы на твоём месте уже давно дверь ему вынесла.

– Во-о-о-т бы он обрадовался, – протягиваю я, а Нина смеётся над моей ремаркой. – То есть ты хочешь, чтобы я вломилась в чужую квартиру, потому что так велела моя покойная бабушка? – Я потрясла письмом. – Ау, это весточка с того света! К тому же ещё неизвестно, бабуля ли это написала. А вдруг это чей-то злой розыгрыш?

– Нет, – подруга покачала головой, – это точно её почерк. Я узнаю его даже спустя сто лет. – Она указала на текст. – Посмотри на эту Й! С тех пор, как научилась писать, я пытаюсь повторить эту чёрточку, и у меня ни разу не вышло даже что-то близко похожее.

Она права. Мы с ней часами выводили буквы, когда проходили Букварь, стараясь подражать бабуле, но у нас не получалось. И тогда были слёзы. Много детских наивных слёз.

Бабуля никогда не ругала нас за закорючки и не утешала, она лишь посмеивалась и приговаривала, что почерк – это в жизни не главное.

По крайней мере, не в жизни врача – это сто процентов. Проучившись два года в медицинском, могу с уверенностью это подтвердить.

– Эх, жалко, что для меня послания нет, – вздыхает Нина. Она вдруг грустно улыбается и оглядывает комнату. – Ты вообще ничего не изменила, да? Всё словно замерло в тот день. Почему ты не выкинешь это барахло?

– Почему это не изменилось? – надуваю щёки, соперничая с рыбой-шаром.

– Ты словно сохранилась и сидишь в четырёх стенах. Агата Соломоновна была права.

Прищуриваюсь на свою подругу.

– Она ничего такого не говорила.

– Тебе не говорила.

– Неужели бабуля рассказала тебе о моём будущем?

Нина рассмеялась:

– Это не в её духе.

Точно.

Бабушка никогда чётко не говорила, что нас ждёт. Да и тем, кто к ней приходил, тоже не поднимала завесу тайн будущего. Бабуля считала, что это медвежья услуга.

Знание будущего делает человека ленивым. Ведь когда наперёд знаешь, то и делать ничего не надо. Это всё равно случится или не случится, так зачем стараться? Но именно в движении и заключена наша жизнь.

– Мы не должны уповать на судьбу, – часто повторяла бабушка, – или на бога.

Она очень жалела, что однажды заглянула в свою судьбу. Временами я заставала её на кухне поздней ночью за поглощением вина или глинтвейна, в зависимости от времени года. Я говорила, что в её возрасте это вредно, но она повторяла, что её убьёт вовсе не вино, а тоска.

Бабуля скучала по своим родителям, мужу, детям и даже внукам. Из нашей семьи осталась только я. Она говорила, что это проклятье её рода. Но мою жизнь она вымолила.

Я ей, конечно, не верила, но от фактов никуда не денешься. Один за другим они трагически покинули нас, пока и бабушка не последовала за ними.

– Агата Соломоновна говорила, что ты похожа на неё, – голос подруги вытягивает меня из философских исканий.

Хмурюсь.

– У меня нет способностей.

– Не в этом плане. А в том, что часто замыкаешься в себе.

– Но это же неправда! – Встаю с дивана. Удерживаюсь от того, чтобы сердито топнуть ногой. – Я не затворница! Я учусь в универе, помогаю в больнице, вяжу и отдаю тёплые вещи в приют и…

Осекаюсь, когда Нина, не впечатлённая моими действиями, лишь скептически приподнимает бровь.

– Что не так? – развожу руками. – Что я ещё должна делать?

– А как насчёт того, чтобы делать то, что ты любишь?

– Мне нравится то, чем я занимаюсь! – пыхчу сердитым ёжиком. – Я помогаю людям – это важно!

– Я и не спорю. Ты просто не думаешь о себе. Когда ты в последний раз играла на гитаре? – Подруга подходит к инструменту, скрытому диваном. Она поднимает её за гриф, ставит на диван, проводит пальцем по корпусу, собирая пыль. – Когда в последний раз пела?

Я отворачиваюсь к окну, делая вид, что меня дико заинтересовала ребятня, бегающая по детской площадке, валяющаяся в снегу и катающая огромные снежные шары, видимо, для снеговика – переростка.

– Давно, – Нина сама отвечает за меня. – Ты ведь даже квартиру к новому году не украсила!

Закатываю глаза.

А какой в этом смысл?

Не вижу причин доставать пыльную старую искусственную ёлку с антресоли. Палка поржавела, когда-то пушистые ветки сейчас напоминают пожёванный веник, а елочные игрушки почти все перебиты. Тут, конечно, немало моей заслуги. Каждый год по одной с тех пор как переехала к бабушке.

– Я собиралась взять смену в больнице, но мне отказали.

– Вот и молодцы.

– Можно подумать, у них в новый год нет проблем с персоналом. Я даже предлагала поменяться сменами, но все как сговорились!

Нина вытянула губы уточкой и отвела глаза. Я подозрительно прищуриваюсь, но затем встряхиваюсь. Ерундистика какая-то. Не могла же моя подруга подстроить мне нежеланные выходные.

– Зато теперь у тебя есть время разобраться с бабушкиным посланием и получить свой подарок.

– Мне бы твою уверенность, – вздохнула я, возвращаясь на диван в позу тюленя, в которой провела бессонную ночь, пытаясь разгадать, какой же подарок приготовила для меня бабуля.

– Тебе бы сходить в душ, голову помыть, затем приодеться и… в путь!

– В какой такой путь? Мне всего нужно пройти до соседской двери.

Нина улыбнулась. Её глаза блеснули.

– Для тебя это будет самое волнующее путешествие. Ты ведь за пять лет так и не смогла приблизиться к этой двери.

– А с чего это мне к ней подходить?

– Если бы у меня по соседству жил такой красавчик, я бы давно уже наведалась к нему в гости. Ну, там, соль попросить или же поменять лампочку в спальне. Я такая хрупкая девушка, живущая одна-оденёшенька…

– Прекрати, – буркнула я. Мне вдруг представился Антон посреди моей маленькой спальни, и я покраснела до корней волос.