Полицейский умер в машине скорой помощи 2 сентября 1962 года. А домработница повесилась в ванной на дверной ручке 5 сентября.

Возобновлённое в 1982 году дело почти раскрыли, но Генеральный прокурор страны постановлением запретил его публикацию.

***

За длинным столом заседаний были двое. Справа, с напряжённо прямой спиной Рашид Ибрагимович, а напротив, непривычно сутулясь, сел, обойдя весь стол, Владимир Ефимович Семичастный. В углу, в стороне от них, в одном из двух кресел у пустующего массивного кожаного дивана, расположился начальник Особого отдела, всем своим видом подчеркнув, что присутствует только в качестве наблюдателя.

Москву окутывал утренний туман. Осень, почему-то, торопилась в этом году, и тёплая, прогретая летом земля быстро отдавала своё тепло стылому раннему утру.

Тёмные мешки под глазами у Семичастного, на фоне серой мглы за окном, делали его молодое лицо хмурым и замкнутым. «Интересно, это так от недосыпа? Сколько же он не спал?», – мелькнула и тут же погасла мысль в голове Худоярова.

Владимир Ефимович, как-то по-детски недоумённо, посмотрел на отрешённого полковника, словно спрашивая, почему тот, явно зная о полученных им по своим каналам данных, не доложил их прежде ему, Семичастному. И вот теперь, когда на этот огромный стол, ярко освещённый лампой, с ядовито-зелёным стеклянным абажуром, легли сведения от Николая Степановича Захарова, (начальника 9-го Управления, отвечающего за охрану партийного и государственного руководства страны), он смог прояснить себе степень происходящего.

– Я хочу познакомить вас с решением ЦК об отправке ракет с атомными боеголовками на Кубу, – начал он, обращаясь к стене с портретом Дзержинского, так как остальные присутствующие товарищи сидели в неудобных для обращения к ним местах.

– Судя по тому, с какой спешностью нас собрали, навязчивая идея Хрущёва «разлампасить и распогонить КГБ» не осуществилась. Рашид, прекрати корчить гримасы, мы не в детском саду. Кстати, это моя маленькая месть за детский сад. Я обиделся.

Треск сломанного пополам карандаша заставил вздрогнуть всех.

Ян посмотрел на Худоярова и улыбнулся.

– Итак?

– Может, вы? Раз не умеете слушать? – резко спросил Семичастный.

– Было бы что, – раздражённо парировал полковник. – Вам сколько? Тридцать семь? Вот и надо учиться думать и доверять! Есть ещё время! Кроме Никиты, окончательное решение принимали Малиновский и Громыко. В курсе Брежнев с Устиновым. Я не знаю, был ли информирован Суслов. Наверняка нет. Он бы не позволил. Мысль поставить под нос янки ядерные ракеты, несомненно, хрущёвская. Он не может простить Эйзенхауэра и его выходки с нашим Абелем. Впрочем, нам ещё повезло, что в США такие же дураки, иначе ни Блейка, ни Бена с Абелем нам бы не обменять, как и невозможна была бы эвакуация Кима Филби. Ну и апофеоз глупости нашего главного коммуниста…

Теперь вздрогнули и побледнели оба.

– Вчера, 4 сентября, Джон Кеннеди громогласно заявил, что, ни при каких обстоятельствах, не потерпит советские ядерные ракеты в 150 км от США. Сегодня мы ответим ему, что это всего лишь лёгкое исследовательское оборудование. Угу, шесть штук, разгрузили уже, в порту Гаваны. Дело двух-трёх недель – и их обнаружат. Товарищ Фидель захочет их взорвать. Это новая война. Не похожая на прежние. Руководствоваться в ней чисто военными расчётами глупо. Надо победить, не сделав выстрела.

Некоторое время люди молчали.

Потом послышался шум отодвигаемого стула, и Владимир Ефимович встал.

– Ваши предложения?

– Моих пока нет. Но надо лететь на Кубу. Иначе война…

========== Глава 4. На грани третьей мировой Часть 16 ==========

Со времён Платона выдвинуто огромное число версий об Атлантиде. Её ищут на Балтике и в Каспийском море, почти нашли в Атлантическом океане и Гренландии, её постройки до сих пор стоят, зарастая кораллами, на дне Эгейского и Средиземного морей. Но точного места легендарного материка не знает никто.

В 1910 году на остров Пинос, расположенный к югу от Кубы, выбросило удачливого матроса, выжившего во время кораблекрушения. В поисках еды и защиты от насекомых, он долго продирался сквозь тропические заросли и, ближе к вечеру, натолкнулся на пещеру. Переночевав в ней, он двинулся дальше и вскоре, пройдя остров насквозь, смог привлечь внимание проходящего мимо парусника, который доставил счастливчика в Гавану. Спустя долгие 80 лет его воспоминания были опубликованы.

Вскоре некий Эндрю Коллинз, всю свою жизнь посвятивший поискам Атлантиды, организовал на Пинос целую поисковую экспедицию, которая увенчалась успехом: мир увидел рукотворные подземные залы, сплошь исписанные странными, завораживающими картинами. В своём бестселлере «Врата Атлантиды» он, достаточно аргументировано проанализировав Платона, представил миру новый вариант – по его мнению, остатками легендарного материка являются Гаити, Пуэрто-Рико и Куба. Да и бледнолицые стройные боги именовали свою родину Ацтлан. На языке индейцев Центральной Америки – это место посредине большой воды. Не в Пиносской ли пещере родила Левкиппа, мать всех атлантов, Клито?

В пятидесятых, расширяя посадки тростника, кубинцы уничтожили немало странных, очень древних циклопических сооружений, а среди них были невероятно похожие на перуанские двухкилометровые каменные стены. Современный исследователь Большой Багамской банки морской археолог Мэнсон Валентайн подробно описал множество явно рукотворных полукруглых и квадратных сооружений, которые назвал сложным городским комплексом, совсем рядом с побережьем Кубы. В 1964 году в журнале «Наука и жизнь» была опубликована небольшая статья Н. Ф. Жировой «Атлантида». В ней также описываются многочисленные сооружения прибрежной зоны острова Свободы. К сожалению, это единственная статья советских исследователей. Данные о проведённой в сентябре 1962 года, (весьма тщательной!), аэрофотосъемке засекречены и сегодня.

В семидесяти километрах от Кубы на банке Кай Саль братом Эрнеста Хемингуэя – Лейчестером – были сфотографированы развалины такого невероятного белого цвета, словно это была постройка из мрамора. Размеры – огромны. Полукруглый амфитеатр, покоящийся всего на стометровой глубине, сравним с Колизеем.

***

Большую часть полёта Илья не спал. Сидел, прикрыв глаза, бездумно напрягая все мышцы спины. Как кадры в немом кино, мелькали картинки: Таня с полными слез глазами, Ян, кидающий в чемодан майки, и, почему-то Олладий, прохаживающийся от одной стены спальни молодожёнов до другой, в десяти сантиметрах от пола.

Летели вчетвером: он, странно грустящий командир, тяжело вздыхающий Мрак и временно испарившийся Олладий. Вылетев в два часа ночи, борт СССР – Л76479 совершил в шесть посадку на Мальте. После дозаправки Ту-114, по астроориентировке, а, фактически, глядя на солнце, вылетел в Конакри.

Столица молодой Гвинейской республики встретила их оглушающей пятидесятиградусной жарой, резким запахом сырости и плесени в, так называемом, центральном столичном отеле. На рассвете продолжили путь через сплошную водную гладь Атлантики, в гордом радиоодиночестве. Пять тысяч триста километров до Тринидада, к пикающей там международной радиобанке.

Илью мучили мысли, которые невозможно было отогнать. Всего год назад его жизнь замыкалась на доме под зелёной крышей, на маленькой Маше и командире. Ему было совершенно всё равно, куда и когда закинет его судьба. Месяц назад, так стремительно став мужем, он вдруг, к своему ужасу, осознал, что у него появился долг. Огромный невыплаченный долг перед маленькой хрупкой красавицей.

«Жена…», – в который раз, одними губами, произнёс он. Теперь Илья был обязан вернуться. Только в конце пути он немного успокоился и стал дремать, но тут над ним наклонилась тень.

– Ты впал в спячку, богатырь? Или злая мачеха Телицын перед отъездом подсунул тебе отравленное яблоко? Очнись, смотри: мы идём на посадку.

Илья посмотрел в иллюминатор и увидел какие-то маленькие тени в безбрежной глади океана.