Я встретилась с ним взглядом. Император был немного растерян, но вместе с тем и зол. Я юркнула под его руку и выскочила в коридор. Пробежав до холла, буквально столкнулась с Рубином. Зармиир улыбнулся. Я же ничего не могла сказать из-за бешено колотящегося сердца. Этот мужчина невыносим! Император, разумеется. Он вызывает сильные эмоции, с которыми я не могу справиться.

Правитель Эордании сидел в своем кабинете и подписывал указы о выдаче средств пострадавшим от дикого дракона. Такая работа в данный момент его устраивала, ведь все его мысли были заняты собственной женой.

Это странно и нелогично. Сейчас, когда в Данских горах поселилась неведомая угроза, которую необходимо устранить в ближайшие сроки, он думает о своей жене, причем, что еще более удивительно, раньше в мыслях о ней не было такого интереса. Что в ней изменилось? Буквально все. Начиная от походки и заканчивая умением выражать свои мысли.

Вирьяна была неразговорчивой и закрытой. Она предпочитала молчать и высказывать все взглядом, а потом делать – ужасные, запрещенные вещи. Они с Дармииром практически не общались, проводя вместе лишь ночи. Их близость нельзя было назвать страстной, её можно было назвать «никакой». Тело Вирьяны было привлекательным, способным возбудить любого мужчину. Но душа, помещенная в этот сосуд, была чернее ночи.

Изменилась она или только притворяется?

Он не знал. Пытался найти ответ на этот вопрос, но он неуловимым образом ускользал от него. Император никак не мог забыть тот образ невинной девушки в библиотеке. Тогда, он готов поклясться, его сердце дрогнуло. Лишь на краткое мгновение, пока он не понял, кто перед ним, – оно дрогнуло.

Да еще и Урмари, обрабатывая его раны, не переставая говорила, как императрица странно ведет себя. Даже пригласила её на ужин. Эти две женщины были абсолютной противоположностью друг другу, как могло случиться, что одна из них пошла на мировую?

«Я спросила у Ормы, как ведет себя императрица. Та ответила, что учтива и мила. Благодарит, когда в этом даже нет необходимости, и улыбается, если работа ей понравилась. Она вроде осталась все той же – ни одного изменения во внешности, но все же это будто другой человек», – говорила целительница.

Император обдумывал её слова, повторял вновь и вновь. Неужели потеря памяти может изменить человека? Да, может, если он не помнит события, предшествующие подобному изменению характера. В жизни Вирьяны было что-то, заставившее её сердце очерстветь. Если это так, если Вирьяна действительно изменилась, нужно сделать все, чтобы она не вспомнила. Быть может, она действительно Суженая и из этого брака что-то да получится?

Лакей доложил о посетителе. Император с удовольствием послал бы сейчас любого, но не своего двоюродного братца. Третий советник и его правая рука вошел, как всегда, бесшумно. С таинственной улыбкой на губах он приблизился к Дармииру и сел в кресло напротив него. Император наклонил голову набок: веселье брата было чем-то продиктовано, вот только чем?

– Что же тебя так веселит? – не выдержав, спросил Дармиир.

– Ваше величество, неужели вам не доложили, что происходит во дворце? Тут поселилась прекрасная леди, я бы сказал – очаровательная.

Император вскинул бровь и усмехнулся. Зармиир всегда был падок на прекрасный пол. Кто же на этот раз привлек рубинового дракона?

– И кто она? – скучающим тоном спросил Дармиир.

– Ваша жена, мой император, – откликнулся рубиновый и усмехнулся, наблюдая за переменами на лице брата. И продолжил он уже неофициально: – Ты ведь тоже заметил те изменения, которые произошли в твоей жене? Ею действительно можно очароваться: она невинна и обворожительна. Почему ты её не приложил чем-нибудь тяжелым раньше?

– Потеря памяти – чистая случайность. Она поскользнулась и упала.

– Интересно, от кого она так бежала, что так нелепо полетела по ступенькам? – задумчиво спросил Зармиир и в упор посмотрел на брата. – Что она сделала? Слуги говорят, что вы поругались.

– Слугам пора отрезать языки.

– Надо же, ты заговорил как прежняя Вирьяна. Неужели успел нахвататься от неё? – весело спросил рубиновый. – Придется тогда и тебя столкнуть с лестницы.

– Звучит как измена, – пригрозил император. – Зачем ты пришел, Зармиир?

– Поговорить. Совет беспокоится о том, что у тебя так и не появился наследник, а уж сегодняшнее событие их взволновало еще больше: ты не смог усмирить одного дикого дракона, и он спалил деревеньку у подножья Данских гор.

Дармиир поморщился, вспомнив об этом. Он чувствовал ответственность и не мог себе простить, что допустил ошибку. Совет действительно потребует объяснений, но Дармиир пока не может позволить распространиться панике и рассказать совету, что в горах обитает темная сила, которую даже черный дракон не в силах обнаружить.

Зармиир смотрел на императора испытывающе. Двоюродные братья были ближе, чем кто-либо мог подумать: они держались отстраненно и уважительно на публике, лишь в личном общении позволяли себе вольности. Отец черного дракона и мать Зармиира были родными братом и сестрой, из-за чего их дети проводили много времени вместе. Рубиновый – один из немногих, кто входил в ближний круг.

– В Данских горах что-то поселилось, – признался Дармиир. – Настолько опасное, что это пугает диких драконов, заставляет их бежать из ареала их обитания. Это что-то темное, скрытое завесой, которую даже я не в силах отодвинуть.

– Ты говоришь страшные вещи, Дармиир, – проговорил рубиновый. – Что может быть настолько сильным, что испугало диких драконов?

– Нам предстоит это выяснить.

– Маги из Инквизиции говорят, что грань миров истончается, – заерзав на стуле, протянул Зармиир. – Может, где-то образовалась трещина, которой и воспользовалась темная сила, чтобы проникнуть в наш мир?

– Ничего не происходит просто так, Зармиир, – задумчиво протянул император. – Мне нужно, чтобы ты собрал несколько отрядов из лучших магов, и они обследовали Данские горы. В составе каждого отряда должен быть дракон, а лучше – все. И еще: все должно оставаться в строгой секретности.

– Я понимаю, ваше величество, – серьезно откликнулся Зармиир. – Вы заметили еще что-то странное? Может, чему-то следует уделить особое внимание?

Дармиир отрицательно качнул головой. Если бы он что-то видел!

– Пусть внимательно следят за поведением диких драконов. Они лучше чувствуют магию и этот мир, поэтому могут ощутить и источник опасности.

– Что насчет иномирян? – спросил Зармиир. – Вы выловили еще кого-нибудь? Есть продвижение в этом деле?

– Никакого. Они не помнят, как попали сюда. У меня есть лишь предположение: они умерли в своем мире одновременно с теми, кто погиб в этом. Я уверен в том, что ничего не происходит просто так, у всего есть первопричина, и часто этой первопричиной оказывается человек.

– Ты кого-то подозреваешь?

– Если бы это было так, он давно был бы в казематах тайной канцелярии. К сожалению, я даже не могу предположить, кто бы это мог быть. Этот маг может быть и за пределами Эордании – может, он из другого мира. И он может быть связан с опасностью, заставляющей диких драконов покидать Данские горы.

Зармиир замолчал, обдумывая слова брата. Картина складывалась паршивая. Надвигается опасность, но непонятно, откуда её ожидать и как к ней готовиться. Иномиряне, странное поведение драконов, истончение грани миров – все это предвестники катастрофы.

– Дармиир, ты ведь уже думал, что твоя жена тоже потеряла память и может быть иномирянкой? – внезапно спросил рубиновый, вскинув голову, и в упор посмотрел на брата.

– Я уже проверил эту теорию, Зармиир. К сожалению, она не оправдалась: Вирьяна помнит всё до падения, но не помнит предшествующего дня.

– К сожалению? – зацепился за фразу Зармиир. – Ты бы хотел, чтобы она была иномирянкой? Ты сошел с ума, если так говоришь! Иномиряне опасны: их мозг не выдерживает переноса, ты знаешь, на какие бесчинства они способны. Ведь именно иномирянин убил суженую Рокшира, разве нет?