По мере того, как Маша, осознавала всю сложившуюся ситуацию, то все более нервно облизывала губы, неожиданно понимая, что все оборачивается серьезней, чем она предполагала в начале. И что Костя настроен слишком уж решительно.

Мужчина же непроизвольно тихо выдохнул на ее движение язычком по полным красивым губам, и прочувствовал отзыв своего тела в очередной раз.

– Мы так не договаривались, – тихо прошептала Маша уже с зарождающимся отчаянием, в последней надежде

– А мы вообще ни о чем не договаривались, – неожиданно улыбнулся Костя, сложив руки на груди, стоя так близко, что почти касался сложенными в таком положении руками груди девушки, и наблюдая, как она медленно, но верно осознает, что попалась.

– Но это же несправедливо?! – прошептала Маша, которая все еще не могла поверить в такой поворот,– повторяю, это сделала не я!

– Может и так,– протянул задумчиво Костя, и жестом руки обвел зал, где она сидела с коллегами, – Но заметь, никого, кроме тебя нет! Так что ты единственная, кто может возместить причиненный ущерб, – и он пожал плечами, как бы признаваясь, что у него нет выхода, как бы он не хотел другого.

И Костя, сказав это, замолчал, ожидая ее осознания сложившей ситуации, и дальнейшей реакции в принятии этой данности. Ловушка захлопнулась.

– Сколько? – поцедила тогда Маша зло, действительно осознав, что выбора у нее нет.

– Что сколько? – ответил Костя, которому явно нравилась эта игра в кошки-мышки.

– Сколько стоит эта твоя чертова витрина?! – с трудом выталкивая из себя каждое слово, медленно произнесла Маша, готовая расцарапать ему лицо от бессилия.

У Кости кровь бурлила от этой девушки. Давно он не испытывал такого удовольствия просто от разговора. Причем он чувствовал приятное сексуальное возбуждение даже от накала страстей без контакта с ее телом, а гнев, который она, казалось, распространяла волнами вокруг себя, зажигал ее кровь, и ему отчаянно это нравилось. Он так отвык от стычек и добрых перепалок, которые были столь привычны в его детстве, с учетом того, что у него итальянская мама, причем южная итальянка. А потому особенно темпераментная. Девушки же, которые ему встречались, чаще всего подпадали под его чары в первые же минуты, а затем он уже не знал, куда от них деться. Костя спал со всеми, кто нравился, но встречаться дольше месяцев четырех или даже меньше у него последнее два года просто не получалось, да и не хотелось. Дальше либо его бросали к его же удовольствию, потому что он всеми силами делал так, чтобы это произошло, либо это делал он сам и значительно раньше.

А сейчас Маша не только не смотрела на него преданными глазами, а отчаянно пыталась вырваться из расставленной ловушки, в которую уже попалась, даже не рассматривая варианты обольстить его и выпросить прощение. Причем он сам готов был его дать. Просто за ужин, и ничего не предполагая требовать от нее. Только если девушка сама потом захочет большего.

– Эта витрина стоит ужина со мной, скажем, завтра в 18 часов здесь, – произнес он через некоторую паузу, все так же улыбаясь про себя.

–Ужин?! – обомлела Маша, ожидая услышать астрономическую сумму, которую будет выплачивать по частям или залезать в долги, а может, и того хуже – брать кредит. – Ты хочешь, чтобы я поужинала с тобой взамен на разбитую витрину?! – все еще не веря сказанному им, а больше для себя, чем для него, произнесла она.

– Вот именно, – сказал он, подтверждающе кивая,– так и компенсируешь.

– И только ужин? Ничего больше? – недоверчиво и подозрительно спросила Маша, теперь уже ожидая от него подвох.

– Конечно! – подтвердил Костя, а затем он ухмыльнулся и добавил,– если у самой не будет желание продолжить.

– Вот уж дудки! – прошипела она в ответ, гневно сверкая глазами. – Значит, если я соглашусь, и завтра с тобой поужинаю, то ты и твой долбанный ресторан не будут иметь ко мне никаких претензий? – сухо уточнила она.

Костя был в восторге. Она все равно не сдавалась.

– Точно! И телефончик свой дашь,– добавил он.

– Что? – переспросила Маша, к своему стыду обдумывающая вариант просто смыться и завтра не приходить.

– Номер твоего телефона, чтобы ты точно пришла, – четко произнес он и ухмыльнулся, как будто прочувствовав и прочитав ход ее мыслей.

– Черт! – только и выдохнула Маша, а Костя, услышав тихое ругательство, еще сильнее развеселился, наслаждаясь перепалкой с ней, но промолчал.

–Я записываю, диктуй, – то ли сказал, то ли приказал он, вытащив свой телефон.

Маша обреченно продиктовала номер, в последний момент, дав все-таки правильный. Костя тут же набрал записанные под ее диктовку цифры, и, улыбаясь, смотрел на девушку, держа трубку на громкой связи в руке, пока шли гудки. Он просто хотел убедиться и удостовериться, что она точно не обманула его. В сумке Маши радостно запиликала мелодия вызова Maybe Brainstorm. Она устало вздохнула, зло взглянув на него, а Костя в очередной раз усмехнулся, наблюдая ее отчаянное огорчение, потому что подозревал, что она вполне может обмануть.

– До встречи завтра, белла! – произнес он, задорно улыбнувшись на прощание и тут же развернувшись, вышел из зала.

Всю ночь Маша ворочалась, пытаясь уснуть и в то же время понять и обдумать, как ей лучше себя вести на встрече с Костей, а еще, что такого ей сделать с Сашком, эти гнусным ловеласом, который на поверку оказался просто обычным подлецом.

Придя на работу следующим утром, Маша, хотя девушка и пыталась себя сдержать, но своей натуре изменить никак не смогла, а потому первым делом направилась не на свое рабочее место, а решила закрыть проблему раз и навсегда.

«Пусть меня сочтут злыдней или ненормальной, мне все равно, но я сделаю это!», – думала она, направляясь в кабинет, где работал Сашок и еще человек десять. Войдя туда, она без приветствий и церемоний, подошла к неуклюжему и незадачливому вчерашнему ухажеру и без объяснений влепила тому звонкую пощечину. А затем, чтобы точно дошло, пристально глядя на него убийственным взглядом в его обалдевшие от этого глаза и наслаждаясь растерянным видом и его прижатой к слегка красной щеке рукой, тихо, но так, чтобы в наступившей тишине все ее все равно услышали четко и ясно, произнесла:

– Чтобы ты, мразь, не смел больше подходить ко мне ближе, чем на пять метров! А свои руки держал бы при себе как привязанные! – затем сделав глубокий вздох, Маша, наслаждаясь моментом, добавила, – и только попробуй подойти ко мне ближе или распустить свой похабный язык обо мне, я сдерживаться не буду! – и она еще более грозно на него взглянула, обещая взглядом в следующий раз не останавливаться на пощечине. По вчерашнему опыту девушка поняла, что он точно просто жалкий трус. Ее ладонь в этот момент еще приятно горела от удара. – Ты меня понял? – все так же угрожающе спросила она, – ты меня теперь знаешь и на что я способна!

В глазах Сашка она, к своему удовольствию, тут же увидела промелькнувшее воспоминание о вчерашней бутылке в ее руке, и тот нервно сглотнул, испуганно вращая глазами и согласно судорожно кивая. Маша удовлетворенно хмыкнула.

– То-то же, – сказала она довольным голосом, и все в той же потрясенной тишине развернулась и пошла вон из комнаты, гордо подняв голову и стуча каблучками. Ей вслед, к ее полному недоумению и приятному изумлению, стали раздаваться сначала жидкие, а потом все более набирающие силу и потому достаточно быстро окрепшие аплодисменты. Маша вдруг поняла, что, судя по всему, Сашок успел достать многих, так как подавляющее большинство коллектива были все-таки женщины, но такой отпор ему дала только она. Внутри нее тут же разлилось чувство глубокого удовлетворения от отмщения за вчерашнее отвращение на его наглые приставания. С остальными коллегами, которые так удачно и вовремя вчера испарились из ресторана, девушка решила просто не разговаривать и не поддерживать никаких отношений, кроме решения рабочих вопросов, да и то делала это сухим деловым тоном.