Стиснув цепочку ещё сильней, твёрдо решил: если Софи не заявит в полицию, то через пару дней подкину плеер и украшения в почтовый ящик. В качестве благодарности. И чтобы хоть немного перестало давить на виски чувство вины.

Парадокс, но я на редкость хреново переносил алкоголь. Мне казалось ужасным расточительством спускать с трудом добытые деньги на выпивку или шлюх, уподобляясь отцу. Так что, сидя вместе с друзьями в этот вечер понедельника в дешёвом баре «Клык и коготь», я скорее делал вид, что поднимал стакан виски. Но таковы порядки Блэксайда: тут люди жили одним днём, радуясь любой случайной удаче. И гулять точно умели с размахом.

Шиковать парни любили больше меня. Заказав столик у самой сцены с пилонами, Молчун и Брюс не уставали пихать баксы под резинки женских чулков. И потасканные дамы старались, отрабатывая каждый цент, усиленно вертя тощими задницами в вульгарном белье и вываливая пожёванные сиськи. Я откровенно скучал, наблюдал за весельем подвыпивших друзей с тоской и думал только о двух вещах: чем быстрей прогуляют бабло, тем быстрей потребуют у главаря новой вылазки. А вторая…

Второй всё ещё была чёртова Софи Аттвуд.

Вчера я так и уснул на диване с её плеером, который к утру сдох без подзарядки. И сейчас мирно лежал во внутреннем кармане куртки вместе с кулоном и серьгами. Весь рабочий день на автомойке я нервно дёргался на каждого входящего клиента, однако шериф так и не пришёл по мою душу. Значит, Софи не сдала. Вроде надо радоваться, однако отчего-то ощущение ещё гаже, чем вчера. Насколько ужасным чудовищем она меня сочла, до какой степени испугалась? Гондон. Какой я гондон.

Самоедство не давало покоя, виски не лез в горло совсем, а буквально выпрашивающая купюры стриптизёрша с символически прикрытой грудью и исколотыми венами раздражала до тошноты. Даже от Молчуна не скрылась эта хандра, и он щедро подлил в мой стакан вискаря:

– Джей, ты чего такой кислый? Расслабься! Смотри, телочка старается, а ты как будто оголубел!

– Следи за языком, – поморщился я, встав из-за стола. Молчуном его прозвали скорее в насмешку над тем, сколько раз он получал по чёрной роже за свой говорливый хлебальник. – Я пойду, покурю. Ты со мной?

– Не, сейчас же будет выход Тесс! Ты что, пропустишь её новый номер? Кури здесь! – откровенно удивился он такому безразличию по отношению к лучшей танцовщице бара.

– К хуям, мне надо подышать, – отмахнулся я и стремительно пошёл к выходу, огибая столики. Грудь больно давило знакомо начинающимся приступом кашля.

На тёмной улочке светил один-единственный фонарь, и дальше пяти шагов от двери «Клыка и когтя» не видно было ни черта. Встав к замызганной кирпичной стене, я согнулся и шумно прокашлялся, схаркивая едкую слюну. Нет, это не какая-нибудь заразная дрянь: по крайней мере, на этот счёт у папаши в своё время хватило ума сводить полудохлого отпрыска к врачу. «Психосоматика» – вот и весь диагноз. Когда голова настолько отравлена, что угрызения совести проступали в физическом плане. Тут помогал ментол.

Потянувшись к карману за сигаретой, я распрямился, глубоко вдыхая привычно затхлый воздух Блэксайда. Смесь из гнили, опавших листьев, паров алкоголя и мочи. Отвратное сочетание перестаёт казаться таковым, когда живёшь в этом болоте. Внезапно до рецепторов добралась чуждая грязной улочке нотка аромата. Свежесть ненавязчивых духов, которые не мог разобрать на составляющие, но зато точно способен узнать.

Я резко обернулся и от шока выронил приготовленную было сигарету. Потому что напротив стояла невысокая блондинка с хвостиком на голове, на этот раз в джинсах и куртке. Потемневшие в грозовое небо глаза прожигали насквозь, заставляя чувствовать себя грязью на чужих ботинках. Сглотнув, я с усилием натянул на лицо маску плохого парня, которого она ожидала увидеть, и протянул как можно небрежней:

– Ну и, какого хуя ты тут забыла, Аттвуд? Так хочешь продолжения вчерашней ночи?

– Хочу дать тебе по яйцам за моего кота, Фостер, – и она так гордо вздёрнула подбородок, что сомнений не осталось: девочка окончательно тронулась кукухой.

И может, я такой же больной психопат, потому что всё, что искрило в потяжелевшей башке – как же, мать его, сильно хотелось поцеловать её прямо сейчас. Даже несмотря на то, что Софи с ухмылкой подняла перед собой руки, направляя в моё лицо дуло пистолета.

Я храбро смотрела на него, не веря в такую удачу. Теперь, когда в ладонях находилось что-то весомое, не было того ощущения загнанной мыши, как вчера. Узнать по фамилии, где его чаще всего видят, оказалось несложно – достаточно пяти долларов, отданных первому попавшемуся по дороге в Блэксайд бездомному. Фостера знала каждая собака в этом пропахшем дерьмом районе. Двойная удача – что он вышел из бара сам, один, дав прекрасную возможность осуществить задуманное. Я смерила жилистую фигуру в чёрной куртке оценивающим взглядом, подметив, что он даже причёску со школьных лет не поменял, и смольная кудряшка всё так же падала на лоб. Однако в поблёскивающих во тьме глазах не заметила и капли страха. Только явная насмешка. Пришлось заставить свой голос звучать твёрдо и угрожающе.

– Я не шучу, Фостер. Я пришла за своими вещами, которые ты и твои дружки так нагло стащили. Отдавай сейчас же или продырявлю тебе лоб! – на последних словах горло дёрнулось, вместо угроз срываясь в высокие тона. Потому что блефовала я просто безбожно. И, кажется, от него это не скрылось.

Фостер откровенно и нагло хохотнул, плавно, бесшумно шагая ко мне навстречу. Меня затрясло сильнее, хвостик на голове ходил ходуном – да уж, наверное, решение потоптать сапогами от Луи Виттон окурки и местную грязь было не самым правильным. Не мигая, смотря прямо в мои глаза, он издевательски усмехнулся:

– Я думал, ты умней, Аттвуд. Удивлён, что ты вообще дошла до бара целиком, потому что у нас таких миленьких кукол едят на завтрак, – ещё шаг, и до направленного на него дула остались дюймы. Чёрт. Он не повёлся. – Опусти свою зажигалку, дура. Я знаю, как выглядит настоящий пистолет.

Выдохнув, я закусила губу и нервно дёрнулась, колеблясь всего секунду. Продолжать фарс или не стоит? Наверное, тут всё же вышел просчёт. Признав поражение, я потупила взгляд и торопливо убрала зажигалку из магазина приколов в висящую на плече сумочку. Тут же, как мне показалось, ловко заменив её удобным дамским шокером, приятно согревшим пальцы иллюзией силы. С улыбкой продемонстрировала его Фостеру:

– Зато этот – настоящий. Не подходи. Ещё шаг, и я пущу его в ход. Будет больно. А теперь верни мои вещи, или я завтра же пойду в полицию, – сейчас мой голос и впрямь вышел удачно твёрдым, чем я успела погордиться ровно секунду:

– И как же я должен тебе что-то отдать, если нельзя подойти? У тебя беда не только с головой, но и с логикой, – презрительно, по-змеиному сощурившись, он прошипел: – Не смей угрожать мне, Аттвуд.

Он вдруг вскинул руку, перехватывая моё запястье с выставленным шокером. Умело надавил на сухожилие, и я охнула от внезапной боли, тут же выпуская из ослабевших пальцев своё оружие, со стуком упавшее на грязный асфальт.

– Ублюдок, – бросила я ему в лицо, пытаясь вывернуться и заодно прицелиться для меткого удара между ног.

– Неужели ты думала, что можешь прийти ко мне, погрозить зажигалкой, и я тут же встану на задние лапки? – казалось, он вообще не прикладывал усилий, когда схватил вторую мою руку, словно не замечая сопротивления и сдавленного скуления от силы хватки. – Хочешь, блядь, жить – никогда не попадайся мне на глаза, идиотка.

От гипнотизирующего омута в его тяжёлом взгляде я моментально онемела, чувствуя себя кроликом перед удавом. Добычей. Вновь попытавшись выдернуть запястья, лишь столкнулась с очевидным фактом: идти сюда одной под покровом ночи было грандиозной глупостью. Мне нечего противопоставить этому дикому зверю, который отчего-то так тяжело и громко дышал, будто пытался втянуть больше воздуха возле меня. От него пахло ментолом и опасностью – так очевидно, что скулы свело. Приятно. Почему ощущать его совершенно недружелюбную хватку так адски приятно, что на лбу появилась испарина, а по коже пробежала волна мурашек? Наверное, я просто больная. А может, слишком глубоко заглянула в серый водоворот этих глаз, что теперь не осталось сил пошевелиться. Только сдавленно выдохнуть: