А я знала, что шутками тут и не пахнет.
Пожирать глазами...
Но я бы не стала буравить ледяным взглядом каждую девушку, которая захотела бы познакомиться с ним через меня. Пусть знакомятся, мне-то что. Кому от этого хуже? Свидания, поцелуи и все остальное… это абсолютно нормально. Да даже меня, чтоб вы знали, однажды пригласили. Этот сделал Алекс — как раз в то утро, когда Липпи спросила о Королевне.
Я места себе не находила от волнения, когда услышала, что он хочет провести со мной время. Не подумайте: мы считались очень хорошими друзьями. Мы оба ходили на семинары по кулинарии и, в тот день работали в паре.
— Это прикол такой, да? — спросила я ему, наклонив голову над кипящей кастрюлей.
— Нисколечко, — ответил он посеревшими губами.
— Понятно… — пробормотала я. — Алекс, слушай, ты мне очень нравишься. Но как друг. Я не готова к свиданиям и прочей подобной муре.
— Понимаю, — бросил он, и тут же начал говорить, сколько орегано потребуется нам для одной порции супа. О свидании он больше не вспоминал.
В тот вечер я лежала в ванне и все думала, почему же отказала ему. Он же мне нравился — не в смысле «привлекал» меня, но разве не хорошо было бы иметь парня, с которым я могла бы ходить куда-то, подолгу гулять, переписываться и звонить, когда свободного времени в обрез, или же делать домашку?
Просто у меня уже все это было. Благодаря Азу.
Дура ты, шептала я самой себе, с Алексом ты наконец-то могла бы узнать, каково это, когда тебя целуют. И потом, когда на горизонте замаячил бы настоящий парень, тебе не пришлось бы краснеть от своей неопытности. Не на Азе же ты будешь тренироваться! Да и при каких обстоятельствах мне бы вообще пришлось его целовать? Аз… мой мозг быстро нарисовал для меня такой сценарий, как бы я от него не отмахивалась:
Аз посреди ночи заходит в мою спальню, как он все еще иногда делал: кошмары, хоть и притупились с возрастом, все еще иногда случались. Он ложится ко мне на кровать, обхватывает меня руками, согревая мое лицо своим дыханием с тем самым уникальным запахом, который мне так нравился.
— Сестричка, — шепчет он. — Послушай… знаю, что вопрос внезапный, но скажи: ты умеешь целоваться?
— Нет, — отвечу я, чувствуя, как по моему лицу разливается краска. — А т-ты?..
— И я нет, — скажет он после некоторого задумчивого молчания.
— А почему?
— Полагаю, я берегу себя. Для кого-то очень мне дорогого.
— Вот как…
— Например, для тебя.
После этого он наклонится над моим лицом, и его и без того горячее дыхание станет просто обжигающим, а спина — те ее части, к которым он прижимался во сне, когда мы были младше, начнут зудеть, и, прямо как тогда, я услышу его сердцебиение, хотя тогда нам с ним будет совсем не до сна, потому что у нас мигом найдутся дела поважнее...
Я бы глубоко вздохнула, когда его губы наконец коснулись моих. Поцелуй был бы теплым, мягким и таким страстным — словом, достойным своего владельца. Только когда я наконец расслаблюсь и закрою глаза, его язык покинет мой рот — но с той лишь целью, чтобы я встретила его острым кончиком своего, как будто прося не торопиться. О, да…
Какой вкус у этого поцелуя? Вероятно, очень-очень хороший — я почувствую не только неповторимый аромат Азриэля, но еще и вкус. И мех на его лице будет щекотать мой подбородок, когда он обнимет меня своими сильными руками так крепко, как только сможет, а твердая подкачанная грудь будет крепко прижата к моей мягкой, и моя рука дотронется до его пылающего…
Я открыла затуманенные горячим паром и сладкой фантазией глаза. Моя правая рука находилась между широко расставленных ног. Вернее, только пара пальцев… черт возьми, я что, правда делала это?.. да я, должно быть, спятила! Он же мой брат, а не…
Нет. Нет, нет и нет: он не был моим братом. Мы не родственники. Братом и сестрой нас нарекли мама с папой, то есть, Ториэль и Азгор, которым Азриэль и приходился сыном. Королевич. Принц монстров — добрый, храбрый, нежный, сильный и неотразимый Принц… мой прекрасный Принц. Тот, которого я так любила.
Любила?.. Любила?!
Задрожав всем телом, я опустилась на дно пенной ванны. Там я свернулась калачиком и лежала, затаив дыхание, пока сладкая судорога удовольствия сводила мне ноги и текла к голове по всему остальному телу. Когда волны удовольствия сошли на нет, мне показалось, что я начала медленно умирать, а потому просто лежала, даже не пытаясь всплыть, чтобы глотнуть воздуха, сладко пропахшего шампунем. Мне просто не хотелось. Будто я и впрямь умерла, или даже еще не родилась. Мне не хотелось покидать тепла, мягкости и безопасности…
Мои легкие заныли. Я рванулась вверх — расплескав почти полванны. Пропотевшие стены содрогнулись от моего громкого, глубокого вдоха.
— Дитя мое, что случилось? — раздался за дверью мамин голос.
— Все нормально, мама, все нормально, — забормотала я. — Не входи, пожалуйста. Я поскользнулась. Голова, если что, цела!
Вот бы я могла так сказать не только о голове… я почувствовала, как по моей спине пушистыми лавинами ползут клочья пены, и представила, что это мои грехи. Обмывшись под душем, я наскоро вытерлась и забралась под одеяло. С головой.
В ту ночь Азриэль так и не пришел — он крепко проспал до самого рассвета. Кошмары его не мучали. Зато мне выспаться так и не удалось — я будто отдувалась и за себя, и за него.
Да что ж такое…
Волнение последних месяцев учебы было значительно сильнее стыда: у меня не было времени расчесывать язвы. Вместо этого я готовилась к выпускным экзаменам, писала бесчисленное количество проверочных работ, собирала портфолио для колледжей и еще много чего другого: тысячи дел и обязанностей отвлекали от жизненных неурядиц. Аз был все таким же, как и прежде, хотя, конечно, видел, как сильно я отдалилась от него. Наверное, думал, что это все из-за стресса. Хорошее настроение из-за него меня почти не посещало.
Зато мрачные мысли стали такими частыми гостями, что я в какой-то момент уже не знала, на какую стенку лезть. Я часто бродила по лесу в полном одиночестве. Старалась не смотреться в зеркала. И вообще не видеть своего лица. Кто бы мог подумать, сколько грязи в душе у этой узкоглазой, смуглокожей и паршивой девки? Будь она проклята.
Дело, впрочем, было совсем не в моей внешности. Иногда мне казалось, что я превращаюсь в неё. Конечно, только казалось, но легче от этих игр сознания не становилось. Грудь в такие моменты словно начиняли камнями — такая тупая тяжесть царила там вместо хоть одной осмысленной эмоции. Я вспомнила давние слова Альфис о том, что с моей душой было что-то не так, и я начала раздумывать, не напомнить ли ей о похороненных в долгом ящике осмотрах, до которых так и не дошло дело. Но для этого мне нужно было отправиться в Город, да и к тому же такие визиты нельзя делать без предупреждения.
Хотя осмотры были мне совсем не нужны. Я прекрасно знала, что это такое, и подтверждать мое состояние нотариально было незачем.
Стыд.
Я понимала, что была ничем не лучше её.
Аз получил права. На вождение. Дома он появлялся все реже и реже. Как и я. Дом без него казался со всем пустым, и я не могла находиться с этой пустотой один на один. Пусть мама и папа всегда были рядом, но… кто в этом мире вообще смог бы заменить мне Аза? Без него все было другим.
Однажды, когда я вернулась от Липпи, я застала его в гостиной. Он меня ждал.
— Собирайся, — заговорил он. — Мы выходим в свет.
— В какой свет?.. — оторопела я.
— В Закусочную МТТ, — ухмыльнулся он всеми зубами. — Уж извини, крох с моей работы ни на что другое не хватит.
— А как же мамин ужин?
— Мама с папой пошли в кино, — принялся объяснять он. — Так что ужина нет и не будет. Ужинать сегодня мы будем только там и только вдвоем.
У меня екнуло сердце.
Мы отправились в Закусочную. Даже хмурый кассир за прилавком не смог своим видом испортить моего счастья. Пока я откусывала куски от гамбургера, Аз подробно рассказывал, что с ним случилось за все время, пока мы не виделись.
