– Не дразните воинов, госпожа судья. Они делают своё дело. Ваш статус бережёт вас, но это не значит, что не нужно считаться с остальными. Оставьте архи в покое.

Она бы и рада, но было поздно. Животные всегда встречали её как одну из своих, и она уже ничего не могла с этим поделать. Пытаясь хоть что-то исправить, она подошла к отвечавшим за архи солдатам, извинилась, что не спросила разрешения, тем самым поставив их в неловкое положение. Амелуту, ветеран лет за шестьдесят, долго хмурился и в итоге сказал:

– Да я не серчаю, госпожа, но… в следующий раз спрашивайте или предупреждайте, уж окажите любезность. Архи-то не наши, у стражи в росписи числятся. Случись что, и мне достанется.

Ира объяснила, что уже натворила дел, не знает, как исправить, но всегда готова помочь, если что-то будет не так. Солдат покряхтел и в итоге попросил ходить в табун в его присутствии. На том и порешили.

Реакция же эйуна была в корне отличной:

– Архи? Ходите, кто вам мешает? Пока не портите их качества.

Вообще, к своим животным люди и эйуна относились по-разному, да и сами питомцы отличались друг от друга. Лишь побыв в отряде и разобравшись, какие звери кому принадлежали, она смогла уловить разницу. И те и другие были отменными животными. Тот же Дэкин активно занимался селекцией, его питомцы были сильны, выносливы, имели крупный размер, но архи эйуна имели ещё и то, что можно назвать словом «порода». Экстерьер : волосок к волоску, одинаковая комплекция и абрис тела, очень близкие цвета и даже ширина полосок была словно выверенной по линейке. Собранные вместе, они производили впечатление близнецов. Тут явно чувствовалась долгая и кропотливая работа заводчиков, и по идее, эти животные должны цениться и быть окружёнными любовью, но… их кормили, поили, чистили положенное число раз. Всё. На этом забота заканчивалась и начиналось отношение как к неодушевлённой вещи. Эйуна выжимали из них последнюю каплю и редко когда удостаивали даже потрёпывания по холке. Люди же своих боевых товарищей холили и берегли, относились как к члену семьи, понимая, что от них в сложной ситуации может зависеть их жизнь. «Мы в ответе за тех, кого приручили» – истина, которую вдалбливали с детства. Ира не понимала, как можно обращаться с животными настолько холодно, как это делали эйуна. И это был ещё один камушек в огород чужого обычая.

Она тяжело вздохнула, тронув склизкое тельце моллюска, – ей почему-то казалось, что питомцу это нравится. Когда сунула туда кусочек хорошо засахаренного фрукта, раковина потеплела и закрылась, мурлыкнув на прощание несколько мягких, но не поддающихся определению аккордов. Внезапно послышалось громкое ржание Смаги. Его голос Ира отличала от прочих архи. Подскочив, она бросилась к стоянке.

Её глазам предстала странная картина. Смага и ещё двое жеребцов, принадлежащих людям, показывали свою неприкрытую агрессию четырём солдатам эйуна, которые с кинжалами наголо пытались подойти к одному из своих архи. Причина склоки стоял, опустив голову к самой траве, сильно подогнув передние колени. Поза была несвойственная этим животным.

– Что тут быть случаться?

– Госпожа судья, – рыкнул на неё один из солдат, – мы сами разберёмся, отойдите, пока вас не стукнули копытами! Назад!

– Что тут быть случаться? – упрямо повторила она, не двигаясь с места.

– Вам что, непонятно?!

– Вы не отвечать моя вопрос. Есть непонятно!

Солдат поджал губы, но в этот момент другой тронул его за плечо и что-то прошептал на ухо. Тот нахмурился и нехотя ответил:

– Это мой архи, – сказал он, указывая на хромающего зверя, – он больше не пригоден для езды. Мы хотели прирезать его, чтобы не мешал в дороге. Но архи амлуту взбеленились и не дают подойти.

Ира широко раскрыла глаза. Прирезать?! За то, что не способен нести всадника? Конечно, это их имущество, они в своём праве… но!

– Что он болеть? Вы знать?

– Не способен нести всадника. Этого достаточно. Я не лекарь, чтобы знать подробности.

– Стоять вы здесь! – Ира резко развернулась и направилась к архи, выстукивая ритмы, уверяя их, что она друг.

Эйуна бросился следом, но Смага встал на дыбы, загораживая её и не давая постороннему подойти. Солдат резко увернулся, сжал кулак и направился в сторону лагеря быстрым шагом. «Сейчас или ответственные прискачут, или начальство».

Больное животное приняло её с испугом, попытавшись шарахнуться в сторону. Она выдала ещё пару ритмов, ласково прикасаясь к носу и поглаживая. Через несколько минут зверь успокоился и перестал дрожать. Только что теперь-то? Она тоже не ветеринар. Хотя возиться приходилось. В основном на подхвате у мамы, принимая роды у домашних кошек. Доваля бы позвать, да пока туда-обратно, эти сторонники поспешных решений осуществят задуманное. Жалко зверушку.

Продолжая трещать пальцами и хлопать по бедру, она плавно водила рукой по спине, придвигаясь к хвосту, не переставая искать решение. И вдруг под её ладонью архи дёрнулся, его тело прошила боль. «Проблема где-то тут!». Внешне никаких ран или повреждений не наблюдалось. Она присела на корточки, отодвинувшись чуть подальше, а то ещё зашибёт копытом ненароком, вес-то у животинки ого-го! И тут увидела тонкую жёлтую струйку, которая текла по внутренней стороне ноги. Она осторожно протянула левую руку, правой до боли в суставах выщёлкивая: «Я – друг!». Аккуратно стёрла жидкость и поднесла к лицу ладонь. Резкий запах гноя ударил в нос. Что же там такое? Архи вроде не дрыгался больше, и она решила рискнуть.

Вернувшийся солдат и сопровождавший его герцог застали её упоённо нарушающей всякую технику безопасности обращения с непарнокопытными. Первое правило: «Не подходи со стороны хвоста! Бешеное мясо, которое тебя сзади не видит, это тебе не шутки! Отобьёт копытами по лбу и зажигай светильник Маяре!» – вдалбливаемое Птичкой, уж точно не исполнялось. Был бы он здесь, и по лбу досталось бы уже с кулака. А учитывая, что она была не просто «со стороны хвоста», а аккуратненько сидела у архи меж задними ногами, осматривая язву, спрятавшуюся между ногой и пахом, то становится понятным, почему Альтариэн, увидевший это действо, поначалу побелел, а потом позволил себе тон, едва маскирующий злобный рык:

– Ириан. Вылезайте. Сейчас же!

– Позвать Доваль надо. Он тут есть…

– Ириан! Мы за вас отвечаем! Беседу, с вашего позволения, продолжим стоя!

Она вздохнула и выползла.

– Там такой жук! Чёрный с… – она скрюченными пальцами изобразила клацающие челюсти. – Он цепляться! Он висеть там. Рана кровь быть и…

Она показала руки, полные гноя.

– Надо Доваль звать! Он мочь помочь архи. Не убивать!

– Чтобы амелуту возился с моим имуществом? Да я ни за что в жизни не сяду потом на этого архи! – возмутился хозяин животного.

В ответ Альтариэн чуть опустил голову и прижал его взглядом. Мужчина вздёрнул подбородок, игра в гляделки продолжалась около минуты.

– Это приказ, ваша светлость? – медленно спросил он в итоге.

– А разве он нужен, если есть решение судьи каравана?

Эйуна резко развернулся и нахмурился. Герцог обратился к Ире:

– У капитана Накарта есть свой командир. Мы позовём его. Решать им, в конце концов.

– В этом нет необходимости, – послышался голос барона Бирета, рядом с которым, хмурясь, шёл одарённый. – Капитан почувствовал, что кто-то нуждается в лечении. Что тут происходит?