Я не стала говорить, что по сторонам смотрю всегда и, если не заметила его, значит, он просто не в моем вкусе. Хотя… я всегда любила брюнетов – мужчин южной наружности и такого же темперамента. Женя имел примесь кавказской крови, а Сева, на которого первым после него пал мой выбор, вообще походил на дикого горца или зверя. – Может быть. Честно сказать, я и Марка-то помню плохо, – рассмеялась я. – И, кстати, давай на «ты».

– Всецело «за», – улыбнулся Марио.

Сейчас, когда я внимательнее пригляделась к парню, я вспомнила его фамилию. Удивительно, что я сразу не узнала его. Марио Томмазини… Мечта молоденьких девчонок и предмет подражания для мужчин по всему миру. Что ж, сниматься с таким партнером хотя бы не стыдно. Да и не сложно, скорее всего. Работать он должен уметь.

Нас позвали на съемочную площадку. Я даже не глянула на себя в зеркало. Какая разница, как я выгляжу? Я всегда обворожительна, независимо от того, какую прическу и макияж мне сделали. Сейчас, например, под глазами у меня красовались огромные тени, а мраморно-белое лицо едва ли не сияло, подобно луне. В платиновых волосах появились угольно-черные и малиновые пряди, а изо рта торчали крохотные клыки, которые контрастировали с бордовой помадой, выделяясь на ее фоне. Вместо платья на меня надели нечто наподобие латексного костюма – что-то из арсенала любителей БДСМ, только без плетки. Такое одеяние выгодно подчеркивало стройную фигуру, осиную талию и длинные ноги, которые визуально делали еще длиннее роскошные лабутены. И все это «великолепие» довершалось россыпью бриллиантов на груди и руках. Я, конечно же, в вампиров не верила, но не сомневалась: если дети ночи существовали бы в природе, на охоту в таком виде они не ходили бы. Это, по меньшей мере, глупо, а по большей – попахивает безумием.

В отличие от меня, Марио выглядел вполне обычно. Обтягивающие светлые джинсы и белая рубашка, расстегнутая до середины мускулистой груди. Следовало признать, что такой наряд делал его очень сексуальным. Если бы не мое настроение и недавний приступ ностальгии, я бы наверняка решила подпасть под его мужское обаяние.

Вначале я очутилась в небольшой студии напротив гигантского зеркала, в котором отражалась вся комната таким образом, чтобы был виден надуманный готический интерьер, но при этом съемочная группа оставалась бы за кадром. Я уверенно подошла к рабочему месту и, прежде чем Густав дал команду, принялась позировать. Здесь подходило что-то эксцентричное, немного надуманное, очень броское – ломаные линии силуэта и лютая злоба в глазах. Кстати, линзы мне вставили бордовые, цвета дорогого красного вина. Почему-то при первом осмотре себя в зеркале я не обратила на это должного внимания. Не уверена, что такой цвет глаз мне очень шел, но за неполные десять лет мне приходилось столько раз менять свою внешность, что я давно привыкла. И даже в самом начале я никогда не устраивала шоу из-за очередной стрижки или экстравагантного макияжа. Однажды по просьбе клиента обрилась налысо – и ничего, пережила. Без единой слезинки приняла внешность, которую от меня требовали, чем вызвала вздох облегчения у стилиста, привыкшего к нытью моих впечатлительных коллег. Полагаю, этот подход сыграл не последнюю роль в стремительном развитии моей карьеры. Кстати, абсолютно в любом амплуа я была красивее остальных. Полотно Рембрандта, как когда-то назвал меня Сева, рядом с чистыми холстами.

Первый этап съемки прошел отлично. Густав разве что не танцевал от радости. Идеальные снимки сделали быстро, не тратя половину и без того короткой ночи на бесконечные дубли.

С Марио мы «встречались» на Староместской площади. Готические здания на заднем плане должны были служить живописным фоном. Я припадала к земле, словно настоящая хищница, цеплялась за балюстрады и зависала в нескольких десятках сантиметров над землей, приближалась к своему партнеру и удалялась от него. Томмазини был великолепен. Перед фотокамерой он полностью преобразился, или, правильнее сказать, стал самим собой. Молва не врала. Он был профессионалом высочайшего уровня. Теперь я понимала, почему для этой рекламы наняли именно его.

Целоваться с Марио оказалось весьма приятно. Возможно, в иных обстоятельствах я прониклась бы идеей провести с ним ночь. Он, по крайней мере, был явно не против – его интерес выходил далеко за грани того, что мы должны были показать.

Все три этапа съемки не заняли много времени. Мы оба практически не делали промахов и не выдавали плохих снимков.

– Не хочешь поужинать, ну, или позавтракать? – спросил Марио, когда Густав уже собрал аппаратуру.

– Нет, я очень устала, – честно ответила я, оставляя себе шанс передумать. Завтра, когда сегодняшние сны останутся в прошлом, мы могли бы куда-то сходить.

– Снимать начнем в три часа, – сообщил Густав и, не говоря больше ни слова, удалился.

Марио не настаивал на своем приглашении, но я видела, что он буквально истекает слюнями. Когда я сняла латексный костюм и переоделась в обычные джинсы, его интерес лишь усилился.

– Может, все же завтрак? – с надеждой спросил он, когда я подхватила сумку и устремилась к выходу из гримерки.

– Извини, не сегодня.

Я не так устала, как мне казалось. Едва очутившись в гостиничном номере, я достала ноутбук, который везде возила с собой. Введя пароль от гостиничного Wi-Fi, я открыла поисковик и вошла в социальные сети. Не то чтобы я так уж часто переписывалась со своими школьными знакомыми или интересовалась, как сложилась их жизнь. Скорее, я пользовалась подобными сайтами, потому что это было модно. Все мои знакомые имели свои странички в «Твиттере» и на «Фэйсбуке». Я, как этнически русская модель, считала своим долгом зарегистрироваться также в «Одноклассниках» и «Вконтакте». Естественно, все, кто ненавидел меня в школе, тут же напросились в друзья. Это же круто, когда гости видят: ты лично знаешь знаменитость!

Моя фотография на аватарке была намного хуже, чем у иных моих знакомых, но это не имело значения: я была уверена в себе на все пятьсот процентов. В любом случае сегодня я залезла в сеть не для общения.

Я нажала поиск и трясущимися пальцами набрала: «Евгений Измайлов, 34 года, Москва». Если бы меня спросили, зачем я это делаю, я не нашлась бы, что ответить. Нет ничего глупее, чем искать в социальных сетях человека, умершего семь лет назад. И тем не менее сердце предательски забилось в груди, а дыхание перехватило, пока я ждала отображения нескольких страниц с однофамильцами моего любимого. Их оказалось не так много, как я думала. Вернее, вообще немного. Всего несколько человек соответствовало заданным параметрам. И ни один из них даже отдаленно не напоминал моего Женю. Я не стала увеличивать фотографии: по маленьким картинкам все было понятно.

Немного поколебавшись, я изменила условия поиска, убрав из запроса возраст и город. Теперь тезок высветилось намного больше. Я внимательно просмотрела все представленные варианты и… естественно, ничего.

Я по очереди вошла в каждую социальную сеть, повторив всю процедуру заново. Результат оказался ожидаемым. Выключив комп, я откинулась на подушки широкой кровати. Голова кружилась. Я всерьез усомнилась в своем душевном здоровье. Интересно, что я хотела найти? Имя Жени и его фотографию в окружении улыбающейся жены и нескольких, как две капли воды похожих на отца бутузов? То, что я увидела в аэропорту мужчину, который чем-то напоминал Женю, еще не значит, что произошло первое со времен Христа чудо, и мертвый восстал из могилы.

Я представила, что бы на это сказал Сева и невольно улыбнулась… Нет, пожалуй, моему лучшему другу незачем знать о небольшом заскоке, который приключился со мной в Праге. Ему бы это однозначно не понравилось. К тому же даже он не в курсе, что мое сердце все еще болит. Это моя маленькая тайна, в которой я и себе-то стараюсь не признаваться.

Спать я легла, когда мои соседи отправлялись на завтрак, с горечью осознавая, что выспаться не успею, даже если кошмары не будут меня мучить. Мне не повезло. Стоило разуму расслабиться, как ко мне вернулся давний сон. Иногда, после того как очередная галлюцинация посещала меня, я видела его точь-в-точь таким же, как в ту последнюю ночь, когда я еще надеялась на счастье.