И опять вспоминается разговор с подругой.

– Найди квартирку или лучше комнату, старайся экономить первое время. Женщине, тем более русской, очень трудно найти работу в Турции без родственной поддержки. Если у меня будет кто-то на примете, чтобы…

– Нет, – перебила подругу. – Никого не надо. Я буду пробиваться сама. Да, будет трудно, но выбора нет, Свет.

Она печально вздохнула.

– Ты не пробовала с братом Ремзи говорить? Он ведь всегда был к тебе добр.

– Ну да, добр… – горько усмехнулась. – До тех пор, пока я не отказалась жить с ним под одной крышей. Для меня отдельная семья – это святое, а жизнь с братьями или сестрами только испортила бы наши с Ремзи отношения. Разве я не права?

– Конечно, права. Но… Им тебя не понять.

– Подозрительно, насколько быстро все среагировали. Хатидже никогда так со мной не разговаривала. Я ее почти своей подругой считала.

Света накрыла мою руку своей и поджала губы.

– Сколько раз тебе говорила: турчанки не умеют дружить. Поэтому я держусь от них всех подальше. «Привет», «пока» и всё. Больно надо. Они лицемерки еще те!

Да уж… Это я наивная и глупая дурочка верила всем без исключения. А теперь в полном дерьме.

Июль 2017 год

Скрипнула дверь, и я оторвала голову от подушки, облокотившись на локоть. В комнату вошел Ремзи. Его темный силуэт застыл возле узкого окошка, сквозь которое сочился ночной сумрак.

– Который час? – мой голос прозвучал с хрипотцой. Я успела хорошо уснуть.

– Спи, – ласково шепнул Ремзи, присаживаясь на край кровати, чтобы снять носки. – Я тихонько разденусь и лягу рядом с тобой.

Я снова легла, уставившись в черный потолок. Сон пропал, а в голове крутился вопрос: где он пропадал все это время? Странное дело, каждый день Ремзи оставлял меня с женщинами, которых я не понимала, а сам уходил гулять с друзьями. Чем он мне это объяснял? Говорил, что после свадьбы мы уедем в Аланию, и он хочет повидаться со всеми друзьями и родственниками до отъезда. Черт, ну не до двух часов ночи же! Просила взять меня с собой, а он отвечал, что я должна быть скромнее и помогать маме с приготовлениями. Что в итоге? Мама и Феруза усаживали меня в комнате с соседками, которые с интересом глазели на меня и что-то обсуждали между собой. Единственным развлечением стал мобильный телефон, откуда я черпала знания по турецкому языку.

– Я устала, Ремзи, – заныла, упираясь носом в его грудь. – Хочу поскорее переехать в наш дом.

– Осталось чуть-чуть, – успокаивал он, поглаживая мои длинные пряди. – Ты всем очень-очень нравишься. Мама от тебя без ума!

– Я рада… Но не зная языка, находиться среди всех этих людей скучно. Феруза веселая и очень старается развлечь меня, но я не перестаю думать о тебе.

– Поверь, я тоже много думаю о тебе. Просто потерпи.

Дальше он не дал продолжить разговор, накрыв меня своим телом и заткнув рот поцелуем. Ремзи безумно любил меня, захлёбываясь чувствами. С ним я ощущала себя защищённой, нужной, любимой и забывала обо всём на свете.

А на следующий день все повторялось. Утром мы завтракали вместе в окружении семьи и это, наверное, были самые приятные моменты. Завтраки в Турции славятся разнообразием и богатством. На столе всегда можно увидеть сливочное масло, несколько видов сыров, помидоры и огурцы, оливки, мёд, варенье, пекмез, жареные или вареные яйца, чай в маленьких фигурных стаканчиках и, конечно же, свежий хлеб. О, это божественно! Всегда начинаю с горячего хлеба. Сначала откусываю большой кусок мягкого хлеба, немного держу во рту, хрустящая корочка приятно щекочет язык, и рот наполняется слюной. Потом уже начинаю макать в менемен* (турецкая яичница с овощами) и поглощать вкуснейшую еду. Турецкий завтрак – это то, что я полюбила всем сердцем.

Настоящее время

Вспоминая менемен, мой рот растягивается в улыбке, а желудок подает сигналы о том, что пора бы подкрепиться.

Оглядываюсь вокруг. За несколько часов устала сидеть за рулем, поэтому, увидев небольшой скверик со скамейками, решила передохнуть и подышать свежим воздухом.

С моего места открывается вид на Средиземное море: синяя гладь поблескивает на солнце, вдалеке виднеются белые корабли. Прохладно, поэтому кутаюсь в вязаный кардиган и думаю о горячем чае в турецком стаканчике. Но поблизости ни намека на кафе.

Возвращаюсь к машине, но прежде чем сесть в нее, интересуюсь у прохожего, где здесь можно попить чай с булочками.

– Езжай на проспект Гюллюк, – говорит мужчина, тыча пальцем в нужное направление. – Там есть отличная булочная.

– Спасибо, амджа! Благослови тебя Аллах! – благодарю пожилого мужчину и отправляюсь на поиски «Симит Сарайы». И быстро его нахожу.

Заказываю два пирожка, гюль бёрек* (булочка в виде розы) со шпинатом и чай. Интересуюсь у официанта, где здесь можно снять квартиру или комнату.

– Извини, абла, – разводит руками парень. – Я сам приезжий. Из Диярбакыра. А ты откуда?

Смотрю на бородатое лицо парнишки. Глаза его светятся от радости.

– Из Алании, – отвечаю.

– О, красивый город. Я один раз там был.

«Рада за тебя», – думаю про себя. Заговорить с человеком здесь очень просто. Но вот заставить его отцепиться – тяжеловато. К счастью, в кафе заходит семья, и парень вынужден идти их обслуживать.

– Поспрашивай в районе, может, кто-нибудь поможет, абла, – говорит он и отходит.

И я следую его совету, катаюсь по району до самого вечера, но так ничего не нахожу. А когда силы иссякают, и глаза начинают закрываться, паркую машину, забираюсь на заднее сидение, устраиваю кровать, подложив под голову груду кофт, укрываюсь пледом, который прихватила с собой на всякий случай. Так и провожу ночь.

Их кожа соприкасалась с нежной прохладой простыни, и только жар, исходящий от переплетенных тел, в котором без остатка сгорали все печали и страхи, заставлял не замечать этого. Оба пылали желанием подарить незабываемые мгновения. Его губы скользили вверх и вниз. Смаковали и дразнили. Его руки проделывали путь от ее груди до бедер и обратно, заставляя молодую девушку дрожать всем телом и извиваться под ним.

– Ты моя, – беспрерывно шептал он. – Никому и никогда тебя не отдам.

Она не отвечала, только требовала больше поцелуев, а получив желаемое, издавала сладкий стон.

– О, Ремзи… Я никого и никогда так не любила…

– И не полюбишь… После меня ты больше никого не полюбишь…

…Слова, услышанные во сне, вырывают меня в реальность. Лежу на заднем сиденье своей собственной машины, а перед взором лишь голубое небо с единственным белым облаком. Одинокая птица скользит где-то вдалеке. Мир так красив, так гармоничен в своем молчании.

Некоторое время думаю о Ремзи, так как обрывки из сна еще не отпускают. «После меня ты больше никого не полюбишь»… Да, наверное, так и есть, потому что разочаровалась в любви. Теперь не поверю в чувства – никогда и ни за что. Всё, чего желаю – вернуть мою кровиночку и жить с ней в горе и радости. А мужчин на пушечный выстрел не подпущу. От них одни беды.

Пора вставать. После сна в неудобной позе и на узком сиденье спина болит так, словно мне довелось упасть с большой высоты. Разминаюсь, вытягиваю руки вверх, насколько позволяет потолок машины, после чего складываю плед, одежду убираю в пакеты и выбираюсь на свежий воздух. Сегодня очень тепло и облака не загораживают лучи солнца. На мне джинсы и кофта из легкой ткани, обычно поверх нее надеваю джинсовую куртку, но сейчас она не нужна.

Еду в кафе, заказываю завтрак и проверяю сообщения на телефоне. Светлана писала в «Вотсап», интересовалась, добралась я или нет.

Быстро набираю ответ и иду дальше.

Влад спросил, получила ли я деньги, и решил уточнить, когда операция. Зависаю, пока обдумываю ответ. Вранье… как же я ненавижу лгать брату. Но ничего не поделаешь, поэтому пишу уклончивый ответ, якобы еще неизвестно.