– Мо’Радша. Вижу, вы прониклись модой Элегиара и тоже стали носить маску? – заметил сухо он.
– Я провожу здесь большую часть года! – вежливо, но пылко ответил посол. – Поэтому чувствую себя уже полноценным элегиарцем!
– Тем не менее вы – уроженец Нор’Мастри, а маски принято носить кровной аристократии Золотого Города, а не приезжим послам. Зачем вам эта маска? Уж не забыли ли вы, где родились и откуда прибыли, и, главное, зачем?
– Сердцем я все еще в Бахро, а душой – уже здесь! Да и вы сами, если я не ошибаюсь, были рождены в Апельсиновом саду, который семьдесят два года назад еще принадлежал Нор’Эгусу.
– И что с того, если я вырос в Байве? Вы пытаетесь уколоть меня этим? – резко отозвался Абесибо.
– Отнюдь, что вы, достопочтенный… Я лишь деликатно обратил внимание на некоторые моменты. Но давайте замнем этот безрезультатный спор…
И мастриец Дзабанайя, дабы не разжигать и без того горячий характер архимага, склонил голову для покорного примирения. Однако Абесибо смотрел уже не на него, а на картину в руках сопровождающих посла людей, закрытую черной тканью.
– Что это? – спросил он.
– Ах, это… Подарок… – отозвался мягко посол.
Абесибо Наур опять ничего не ответил, лишь настойчиво продолжил смотреть на увесистый подарок высотой по грудь. Заметив это, люди из свиты посла, кожа цвета меди которых была таковой из-за родства с юронзиями, сынами пустыни, смерили его недобрым взглядом и встали перед картиной, чтобы заслонить ее от его взора.
Послышались приближающиеся шаги. Тотчас коридор заполонила густая толпа из прислуги. Впереди всех медленно брел король Морнелий Молиус. Его уже давно прозвали и в народе, и среди придворных Слепым, а потому он шел, держась за руку супруги. Они оба: и король, и королева, – были облачены в черные, расписанными древесным рисунком мантии до пят.
Скуластое и белое как снег лицо королевы Наурики обнимал со всех сторон платок. Так ходили все замужние знатные женщины Элегиара – прятались от мира, как бабочки в куколке. Прятались они, правда, не так тщательно, как это предписывалось у тех же мастрийцев или эгусовцев, но и не так вольно, как северяне.
Верхнюю часть лица короля Морнелия укрывал шелковый платок, чтобы спрятать от всех белые глаза.
– Ваше величество, – хором сказали Илла и Абесибо.
– Все собрались, Наурика? – спросил Морнелий.
– Нет, дорогой мой супруг. Ждем Кра, Рассоделя, Дайрика и Шания, – ответила королева и погладила своего слепого мужа по украшенному драгоценными камнями рукаву.
– Рассвет уже наступил?
– Нет.
– Хорошо. Ждем.
Король первым вошел в Мраморную комнату, где высокие колонны подпирали куполообразный потолок с обеих сторон зала. Посередине комнаты стоял длинный стол из платана с золотыми ножками в виде корней. Колонны, как и свод потолка, тоже украшала резьба черненым золотом. За королем также последовали и Илла и Абесибо, оставив свои свиты за порогом.
С первым лучом солнца, от которого зал засверкал золотом, подобно солнцу, явились и оставшиеся члены консулата, управляющего Элейгией.
Первым пришел Кра Крон, прозванный Чернооким – консул казны, радетель над сводом законом, а также самый памятливый ум королевства. В народе говорили, что, во-первых, Кра держал в памяти любой документ, когда-либо увиденный им, вплоть до точек, и мог отличить оригинал от подделки с первого взгляда. А во-вторых, в отличие от своих собратьев, он умел говорить кратко и по существу, за что снискал еще большее признание, чем за свою памятливость.
И вот этот ворон в объемной мантии заглянул в зал и медленно зашел, стукая коготками лап, украшенными золотыми кольцами, по мраморному полу. Он взобрался на свой стул с корнями-ножками и нахохлился.
– Приветствую вас, ваше высочество и достопочтенные консулы, – скрипяще каркнул он. – Утро сегодня впервые за 27 лет было туманным, но я надеюсь, что это не коснется наших решений, и они будут ясны, как небо в день Шествия Праотцов.
Вторым подоспел Дайрик Обарай, королевский мастер ядов, в черной, как ночь маске, выгравированной в виде коры. Он прошелестел темными одеждами, на которых единственным пятном был золотой шарф, и изящно присел за стол.
За ним последовал широкоплечий оборотень в черном плаще, скрепленном фибулой в виде дерева. Это был военный консул Рассодель Асуло. Он упал своим задом на стул и растянулся в нем, предварительно гулко поприветствовав короля, королеву и консулат.
Самым последним стал пожилой наг Шаний Шхог. В накидке до бедер, с золотыми наручами и широким красным поясом, охватывающим змеиное тело, он обвил стул кольцами и водрузился на него. Шаний отвечал за связь с другими королевствами, и его чин носил имя – дипломат.
Король, советник, архимаг, веномансер, казначей, военачальник и дипломат – семь консулов расселись за столом. Во главе стола устроился Морнелий, как первый из всех, как правитель, освященный самим Прафиалом еще на заре мира.
В зале осталась и королева Наурика, которая повсюду сопровождала своего слепого мужа и была ему глазами и ушами. Пара писарей-воронов расположились поодаль, у колонны, за столами поменьше, а перед ними встала гвардия. Все прочие покинули Золотую комнату, как того требовали правила.
Створки высоких дверей гулко захлопнулись. Совет начался.
Король обвел незрячим взором пространство перед собой, словно пытаясь понять, все ли здесь, все ли готовы внимать ему, и неторопливо сказал:
– Я приветствую вас, достопочтенные консулы. Сегодня мы собрались по крайне важному вопросу… Его решение… Его решение изменит течение истории и повлияет на всех нас… без исключения.
Он прервал свою нудную речь, лишенную всякого чувства, и замер. Его слабовольная челюсть отвисла, и Наурика смахнула из уголка его губ слюну. Морнелий некоторое время молчал, отчего все консулы нахмурились, и после неприятной заминки продолжил:
– Нор’Эгус и Нор’Мастри, наши соседи, встали на путь кровопролитной войны. Их силы почти равны. Два этих великих королевства желают заполучить нас в союзники… Они хотят завершить длящуюся уже два года борьбу. Борьбу… Кхм… Наурика, подай вина.
Король прокашлялся и попытался нащупать кубок на столе. Его жена услужливо подвинула чашу к Морнелию, дабы тот будто бы самостоятельно смог найти ее. Сделав глоток, он замолк, чтобы набраться сил. Снова раздражающая тишина. Он опять хлебнул вина, затягивая молчание.
Наконец, Илла Ралмантон постучал тростью по полу, привлекая к себе внимание.
– Если изволите, ваше величество, я продолжу, – сказал он.
– Продолжай… – радостно кивнул король. И тут же обмяк в кресле, потерявшись в своих мыслях.
– Благодарю вас. Итак, полгода назад мы уже вели здесь беседу с послом из Нор’Эгуса, Хошши Го’Бо, который явился на замену Шаджи Го’Бо. Того самого Шаджи, который, будучи представителем своего королевства, пал до попытки отравления и убийства одного из консулов. То есть меня, если кто не знает… – Илла криво усмехнулся. – Однако новый посол утверждал, что его брат Шаджи явно сошел с ума, ибо изначально он был отправлен для заключения мира, но никак не развязывания войны. Он утверждал, что Нор’Эгус желает доброго союзничества и готов сделать нам великий дар – Апельсиновый сад.
Все вокруг, кроме дипломата, ехидно улыбнулись. Битва за Апельсиновый сад случилась в 2088 году. Тогда Элейгия отобрала этот пограничный город с магическим источником у Нор’Эгуса и с тех пор владела им на правах сильного: выстроила крепость, оснастила гарнизон. Однако Нор’Эгус все эти сто лет продолжал утверждать, что, дескать, Апельсиновый сад на деле принадлежит ему. В свете той истории благодушное предложение змеиного короля выглядело как издевательство.
Военачальник гулко произнес:
– Что же я слышу? Предложить Апельсиновый сад, который и так уже принадлежит нам? Это очень «щедро» со стороны Эгуса. Хах, что же, по их мнению, тогда есть мерило скупости?
– Их мерило – это наша потребность в войне, – отозвался Илла. – На наших рынках цены на рабов растут не по дням, а по часам. Эгусовцы прекрасно понимают, что так или иначе, но мы должны будем вмешаться в соседские распри. Нам нужны рабы. Нам нужен доступ к Рабскому Простору. Незатратная война с большим количеством пленных – вот наше мерило, и эгусовцы готовы дать нам это. Они же обязуются разрешить проблему с Рабским Простором в кратчайшие сроки, – и он криво улыбнулся. – Ну а Апельсиновый сад – это в довесок, так сказать. Как подарок.
