– Садись и рассказывай!

Момо неловко переполз через треснутый подлокотник, боясь просто обойти кресло, чтобы не оказаться чересчур близко к гостю. Юлиан же, не спуская с того глаз, нащупал пальцами сиденье.

– Там подушечка с иголками… – нерешительно подсказали ему.

Юлиан убрал с кресла подушечку, еще раз осмотрел комнатку, завешенную мужскими и женскими костюмами, и приземлился. А Момо меж тем подтянул свои длинные ноги к подбородку и обхватил их руками в кольцо, не переставая трястись от страха.

Перед ним явно не храбрец сидит, думал вампир с усмешкой. Что-то мямлит, дрожит как осиновый лист. Боится всего и вся. Походка у него дерганая, что выдает в ее обладателе личность крайне неуверенную. Даже в общении с женщинами он играл из себя излишне дерзкого любовника, чтобы скрыть эту самую неуверенность. Юлиан строго взглянул на мимика, отчего тот вздрогнул, и спросил:

– Ну и чего ты молчишь?

– Ну… Я вас увидел пару годков назад в толпе. Увидел там, на Дождливой улочке. Вы тогда были со стариком и женщиной. Я думал, что вы скоро покинете наш город.

– И ты два года в моем обличье расхаживал?

– Нет! Я в вашем ходил очень редко! Только вот последние полгода смог. Он – неудобный. То есть удобный, но только для каких-то случаев. Ну вы понимаете…

– Займы брал?

Мимик усердно помотал черноволосой головой.

– Врешь…

– Клянусь, да поразит меня Химейес! Я вот по женщинам иногда хожу. А чаще в другом виде. Ну, в своем то бишь.

– Показывай!

Юлиан как можно грознее свел брови на переносице, а сам же про себя усмехнулся от презабавного и неуклюжего вида своего двойника.

Двойник же сосредоточился. Его облик поплыл, растянулся, потом собрался – не как у обычных оборотней, у которых это происходит медленно и болезненно, а словно по волшебству; сразу же вспомнились преображения Вериатель, как она ловко перепрыгивала из кобыльей личины в человеческую.

Спустя мгновение в кресле уже сидел человечек: средних лет, с глазами добряка и мягкими чертами лица, которые подошли бы больше женщине. Любой бы незнакомец, завидев такого, сказал бы однозначно и уверенно: «Безобидный малый!» И вот этот безобидный малый скромно улыбнулся и поправил ставшие большими на нем в плечах вещи.

Гнев гостя поутих и сменился скорее любопытством, ну а мимик тихонечко так стал молить:

– Я честно не хотел ваш облик во зло использовать. И мысли не было, почтенный, вам навредить! Лишь женщин осчастливил. Вот. Да вот и все, собственно. Вы же понимаете, как они падки на иноземцев.

Юлиан оглянулся.

– Это все твои костюмы?

– Нет. Я портной. Ну, то бишь шью под заказ костюмы соседям и тем клиенткам, с которыми встречаюсь, – выпалил мимик. – А часть нарядов моя, да. Это ведь непросто – обращаться в кого-то. Нужно делать такой фасон, чтобы одежда не разошлась по швам иль не удушила.

– А платья? Платья на заказ? Или есть твои? – вампиру стало интересно.

– Могу и женщиной обернуться, если вы об этом, почтенный. Вон то зелененькое мое, из шерстяной пряжи, – затем Момо добавил, уже хвастливо. – Между прочим, дорогая шерстийка! Брал на Главной Ярмарке перед жатвой.

Юлиан повернулся и разглядел на гвозде неказистое платье, сшитое вкривь и вкось, затем снова обратился:

– И часто ли ты можешь обращаться в других людей?

– Ну, каждое превращение забирает силы. Кушать потом сильно хочется. А если увлечься, то там не заметишь, как и свалишься, и уснешь на полдня. Непросто, в общем, почтенный, ой как непросто.

– Понятно. И что же мне с тобой делать, Момо, а? – снова сдвинул с суровым видом брови Юлин.

– Милостивый почтенный, – шмыгнул носом тот. – Да ну я же вам ничего не сделал. Я же так, пару разочков использовал ваш облик, честно-пречестно! Ну не пару – чутка больше. Но я живу худо, бедно. Вы же посмотрите! У меня нет в комнате ни украшений, ни дорогих тканей, мне хватает только на еду, комнату и мое ремесло.

Да, жил Момо действительно на грани нищеты, размышлял Юлиан. Будь он вором, убийцей или слугой гильдий, то не обитал бы в таких паскудных условиях.

– Как тебя звать?

– Момо.

– А настоящее имя какое?

– Так и звать… Момо, или Момоний, – засмущался мимик.

– Ты что же это, с настоящим именем ходишь? – удивился Юлиан.

– Да. А вас как зовут, почтенный?

– Юлиан.

– Вы веномансер из Золотого города, что ли?

Момо внимательно посмотрел на шаперон Юлиана с золотой древесной заколкой и краску на лице – обозначение статуса веномансера.

– Да.

– Понятно. Красивое у вас имя, очень красивое, почтенный Юлиан.

– Давай без подхалимажа.

– Хорошо, извините. Я больше так не буду, – мимик посмотрел кристально честным взглядом. – Ну… Не буду в вашем облике ходить. Прошу, простите меня!

Юлиан, конечно же, ему не поверил. Под честными глазами Момо скрывался тот еще плут, тут сомневаться не приходилось. Однако что-то в нем было такое, что не подделать, какая-то душевная наивность что ли, и Юлиан откинулся в кресле, размышляя. Откинулся он, правда, осторожно, ибо кресло это было готово вот-вот рассыпаться от старости; казалось, чихни на него – оно и развалится. Скрипнул подлокотник. Что же делать с этим недотепой?

– Точно в долги не влез?

– Точно, честно-честно, – захлопал янтарными глазами мимик. – Вы же видите, что живу здесь спокойно, никого не трогаю, никто меня не трогает. Зла я никому не творю, вот…

И все-таки нужно было проверить. Юлиан поднялся с кресла, обошел комнату, заглядывая в каждый угол. Бардак тут был знатный: ткани беспечно лежали в лужах, натекающих с чердачного потолка, а старую рухлядь, которая когда-то была мебелью, никто и не думал чинить. Хотя можно же было посвятить этому полдня, негодовал про себя вампир.

Наконец, он убрал груду нашитых вкривь и вкось вещей с сундука, переложил их осторожно на портновский стол и занырнул взглядом и руками в разваливающийся сундук. Искал долго, потому что и под крышкой порядка не водилось. В конце концов, Юлиан нашел старенький кошель, распахнул и, убедившись, что там действительно четыре серебряных сетта, которых от силы хватит на месячную аренду комнатушки и недельное питание, успокоился.

Да, этот мимик явно нищий ремесленник, с трудом сводящий концы с концами в Мастеровом городе. А Момо же меж тем боялся даже дышать, наблюдая, как его скромный скарб в комнате переворачивают вверх дном.

– Ладно, – сказал Юлиан, возвращаясь к креслу. – Вижу, что не обманул.

– Вы… почтенный, – мимик заволновался, – Вы только никому обо мне не рассказывайте.

– Отчего же я не должен рассказывать? Не так-то и часто встретишь мимика, надо бы доложить для порядка на тебя в Охранный дом!

И Юлиан лукаво улыбнулся, ибо его стал забавлять этот недотепа. Не так он себе представлял грозных и опасных мимиков. По крайней мере этот точно из другой породы. Однако же мимик воспринял шутку всерьез и едва ли не подскочил с кресла.

– Нет! Ради Прафиала, нет! Умоляю! – вскричал перепуганно он. – Они меня заклеймят!

– Так и следует же.

– Нет! Пожалуйста, вот, возьмите все мои заработанные деньги, – мимик подскочил, достал из широких для него шаровар монетки, что дали ему женщины. – Еще лепешки есть, хотите?

– Ты что же это… – рыкнул Юлиан. – Даешь мне то, что получил за мой облик?

– Ну я же работал, старался, – промямлил Момо. – Не выдавайте меня, пожалуйста. Я клянусь вам, что больше не буду ходить в вашем виде. Вот как есть, тьфу, забуду о нем! Я же только баловался этим обличьем. Так-то я честный трудяга, я жить хочу! Всю жизнь так, почтенный, работаю то на складах, то портным, как придется. Не хочу я к демонологам!

В дверь постучали. Юлиан настороженно вслушался и жестом приказал Момо открыть ее. Тот подошел, но отворять не стал, а лишь тихонько, самым нейтральным голосом, спросил.

– Кто там?

– Сосед! Открывай дверь, Момо! Ты мне еще вчера обещал отдать долг в двадцать три бронзовых сетта!