– Да успокойся ты. Куда тебя на ночь глядя несёт? Да и потом, ты говорил, что ищешь подругу, и если я не путаю, зовут её Николь. Объясни мне, Поль, что здесь происходит?

     – Поль, сядь, успокойся и всё нам объясни, – впервые за ужином прокомментировала мама Стива.

     Полю потребовалось время на борьбу между усталостью, резонностью и отчаянным желанием незамедлительно действовать. Он сел на стул, зачем-то взлохматил пальцами волосы на голове и, видимо, таким образом сосредоточившись, заговорил: – Николь и Саша, это один человек, только имена разные. Я всегда был уверен, что она — моя подруга. И только сегодня узнал, что мы брат и сестра. И да, так бывало уже в моей жизни: я приехал искать Николь, а теперь выясняется — искать буду Сашу. Вот и всё. Всё просто, да не так-то и просто.

     – Так, так. – Проговорила мисс Силентия, многозначительно поглядывая на сына. – А девочка эта…

     – Ниска? – Помог Стив маме.

     – Да. Ниска. Она здесь, в этой всей истории, как оказалась?

     – Сам не понимаю. Век бы мне не узнать о ней. А уж, что искать надо, так подавно. – Поль вздохнул. – Если бы эта старушка, Флоранс, мне на пути не попалась. – Он вздохнул ещё раз. – Да и узнал я не много, только, что есть необходимость такая, условие – искать. Мне важно, что поиск этот поможет понять где искать Сашу.

     Стив слушал Поля, почёсывал щеку и был сосредоточен. – Семейка, как я погляжу, не простая у вас. Я ведь, как Сашу увидел, так стал вспоминать, где лицо такое мог уже видеть. И вспомнил – Ниска! Сейчас на тебя смотрю – Ниска! Вы все, трое, кто вы такие? Что ты ещё не сказал, Поль?

     – Всё я сказал. Об этой Ниске никогда ничего не слышал. Я, как и ты, в недоумении. Но хоть ты расскажи, что знаешь о девочке этой. Как-никак она ключик, который может помочь мне в поисках сестры.

     – Хорошо. Конечно, расскажу. Но сразу предупреждаю – история длинная.

     – Ребятки, давайте ка я вам чаю налью. Посидим, попьём горяченького, с булочками. Вкусные у меня булочки с маком в этот раз получились. – Мисс Силентия встала, взяла с печи большой алюминиевый чайник.

     – С чего начать? – Стив, не дожидаясь пока мама приготовит чай, решил изложить историю. – Ну да. Конечно. С лета этого. Так вот. Есть в лесу, километрах в ста от города, как ехать по дороге вдоль западного побережья на север, ручей. Канавой его ещё называют. По мне так самая что ни на есть канава, хоть и широкая, а местами так и глубокая что с головой в воду уйдёшь. Рыба там есть. Выдры водятся. В том месте, в стороне от дороги, ещё километров пять проехать если направо, домик стоит. Изба старая. Ну, сколько знаю это место, никогда там жильцов не было. Разве что охотники на час – два отсидеться заходили. И вот, в очередной раз заезжаю я туда за малиной, по дороге, как домой возвращался, решил маме на пироги собрать. Домик то этот за холмом прячется, а на холме малинник. Хорошая ягода. Крупная. Приехал я, трактор заглушил, контейнер взял, и в заросли. Собираю, а тут голоса. Женский и детский, звонкий голосок. Я на взгорок забрался и вижу как женщина и девочка подросток бельё на верёвку вешают. Ну, думаю, моё какое дело, и дальше малину собираю. Контейнер полный собрал, слышу, треск веток, и женщина эта с бидоном на поясе. «Здравствуйте», говорит. «Я вот тоже малины пришла собрать. Дочка моя любит варенье малиновое». Ну мы и разговорились. Они сюда на лето приехали, подальше от города, отдохнуть в тишине. И видно, что женщина образована, но как-то по-особенному. Какая-то чувствовалась плавность и гармония во всём, как слова говорит, как слушает, смотрит. Что-то подобное в пожилых людях есть, как бы это сказать? – Стив пытался подобрать правильные образы, или слова. – Будто видят глубже внешнего. Ценят сущность, а не форму. Мне всегда симпатичны такие люди, и поэтому когда меня, она кстати, Серафимой назвалась, пригласила в дом на чай, я даже не раздумывал. Вот в общем то и всё. – Стив развёл руками. – Ещё был я у них в гостях когда мне мимо холма с малиной проехать надо было. Провозился там не один час пока завалы из поваленных деревьев осилил. Тогда Серафима эта, на шум пришла, узнала меня и на обед пригласила. Ухой угощали. Сказали, что сами в канаве наловили. А Ниска, девчонка эта, лицом, ну прям вы с сестрой. Один в один, – добавил он. – Если ты чего понял, и тебе мой рассказ поможет, то и хорошо.

     – Мне нужно там побывать. Завтра же, как куплю всё необходимое, так сразу туда пойду.

     Стив схватился за голову и громко, с охами, рассмеялся. – Ну точно! Точно! Что сестра твоя, что ты. Вы оба чокнутые. Ты как туда добираться собрался? Пешком?

     – Если иначе не получится, пешком пойду. Но сначала попытаюсь тебя нанять. Соглашайся. Я хорошо заплачу.

     – Чудак человек. Но я подумаю. – Стив серьёзно посмотрел на Поля и покачал головой.

     За разговорами вечер быстро приближался к ночи. Хозяева дома и гость легли спать. Проведя день в бесцельных хождениях по городу, испытав шок, горечь и разочарование, услышав и осознав много для себя важного Поль заснул не успев опустить голову на подушку.

     На мольберте стояло большое белое полотно. Чьи-то невидимые руки выдавили на палитру из тюбика Английскую красную, из другого Кадмий красный светлый, из третьего Охру золотистую. В воздух взлетели кисти третьего, пятого и восьмого номеров, и поочерёдно подбирая краски с палитры наносили их на холст оставляя на нём волнистые линии. После, на палитре появились Чёрная и Фиолетовая, кисти побултыхали в банке с растворителем и обсушили тряпкой. Полотно оживало, пусть только цветовыми пятнами, но так и человеческий детёныш, вынашиваясь в утробе матери поначалу схож с пятном, которое уже – есть великий замысел. И вот на палитре нет свободного места. Берлинская лазурь, Небесно-голубой, Кобальт синий, а вслед за ними Кадмий жёлтый средний и Неаполитанская жёлтая. И кисти, сменяя одна другую, скачут то по небесному своду, то по рассвету, а два пятна, красное и чёрное, как оставленные напоследок, остаются невыясненными. Вдалеке слышна барабанная дробь. Кисть прикасается к чёрному. Щетина сменяется колонком. Барабанная дробь затихает и кисти уже бегают по пятну красному придавая ему формы и объём. Слышен, и стремительно нарастает, низкий звон колокола. Внизу, далеко под небом, в лучах восходящего солнца, бегут люди. Церковный колокол бьёт набат. В жизни несчастных ворвался вестник огня. Пятно цвета оникса оживает, расправляет крылья, и в этот момент само полотно, в том месте где рукой незримого мастера было порождено пламя, начинает тлеть. Дыра, питаемая огнём и пожирающая творение, разрастается.

     Поль проснулся, резко сел на диване, на котором спал. За окном было темно. Мягкий лунный свет проникал в комнату. Наручные часы показывали пять часов утра. В доме было тихо. Все спали. Для него же, это было нормальное время пробуждения. Умывшись в ванной, он прошёл на кухню, поставил на плиту чайник и подошёл к окну. Падали и сверкали в огнях редких фонарей мелкие снежинки. Ночь стояла морозной. Послышались шаги. На кухню вошла мисс Силентия.