– Вы так внимательно смотрите в окно, что…
– Смотрите! – Стив перебил её показывая пальцем в право от трактора.
Саша посмотрела туда куда показывал Стив. Под раскидистой елью, в нескольких метрах от дороги сидели два волка.
– Ух ты! Волки! Мне нравятся эти животные.
– Нравятся? Ну, это хорошо. А теперь представьте, что вы не в машине сидите, а идёте пешком, одна. Они сейчас голодные. Еды мало. И вот, вы идёте. Представили?
– Нет. Не представила. Не получается у меня. Но, думаю, я бы что-нибудь придумала.
Стив покачал головой. – Мне вас не понять.
Саша рассмеялась. Ей и в самом деле были удивительны, как непонимание Стива, так и его беспокойство.
– Вот мы и доехали до канавы. Видите, дорогу пересекает просека? – Стив посмотрел в одну сторону, в другую. – Правда сейчас она плохо видна. Ветки под снегом, и низко гнутся к земле, но если присмотреться…
– Мы уже приехали? – Саша была нетерпелива.
– Немного осталось. Сейчас свернём направо, минут двадцать, и мы на месте.
Трактор заурчал, и сильно накренившись на левый бок развернулся на месте.
– Ух! – Воскликнула от удивления девушка.
– Что? Здорово? – засмеялся Стив.
Здесь снег был гораздо глубже. Машина то и дело ухала вниз, шла рывками, было слышно, как колёса проворачивают на месте, и вдруг, цепляясь за что-то дёргают её вперёд. Ветви деревьев хлестали по лобовому стеклу, тёрлись о борт, скрежетали. Впереди стал виден холм. Деревья расступились.
– Мы приехали.
– А где же дом?
– За этим холмом.
Стив подъехал к холму, развернул трактор и заглушил двигатель.
– Погодите, – сказал парень. – Я вам снегоступы дам. Есть у меня комплект, аварийный.
Саша приладила данные ей снегоступы, после чего ребята спустились из машины.
Ухал филин. Путь от места остановки до домика, протяжённостью метров в пятьдесят оказался не лёгким. Холм стоял на открытой местности, отчего снега на нём было больше обычного. И даже снегоступы не сильно помогали, так как, чтобы забраться в гору и не скатываться при этом назад приходилось ступать под углом к поверхности склона, и закономерно, что снегоступы соскальзывали вниз вместе со снегом. К тому же у Стива было два рюкзака. И если взбираться в гору оказалось делом утомительным, то спускаться ещё более сложным. И Саша, и Стив умудрились по несколько раз полететь кубарем. Каково же было их удивление, когда они, в очередной раз высвобождаясь из снежного плена, отряхиваясь и отплёвываясь, оказались стоящими перед крышей дома, которая, как могло показаться в первый момент, лежит на снегу сама по себе.
– Ух ты! Это тот дом, к которому мы идём?
– Он самый. – Стив похлопал руками, снял с плеча один из рюкзаков и отсоединил от него короткую лопату. – Будем рыть. – Он осмотрелся, вероятно, вспоминая, где находится вход в дом, и пошёл вперёд беря чуть левее. – Здесь.
Саша не собиралась стоять в стороне и ждать. Она сняла один снегоступ и приготовилась помогать Стиву. Дверь, как и сам домик была полностью погребена под снегом и молодым людям понадобилось минут двадцать на то, чтобы сделать проход к ней. Дверь открылась на удивление легко. Небольшие сени, сложенные вдоль боковой стены дрова, большая лопата, топор, пара вёдер и полки с редкой старой утварью. Обычные сени. Открыв вторую дверь Саша со Стивом вошли в кухню. В открытом дверном проёме в одной из стен кухни угадывалась комната с окном и металлической кроватью.
– Я сейчас печь растоплю. Тепло станет. А вы ложитесь. – Он показал на кровать. – Вам поспать надо как следует. И без промедления. – Тоном взрослого человека добавил Стив. – Ложитесь, я вас укрою. – Он раскрыл один из двух своих рюкзаков в котором оказался плотно скрученный тулуп из овечьей шерсти. – Вот. Специально взял чтобы вы не замёрзли пока отдыхаете.
Саша покорно села на койку, на которой лежал матрац, положила вместо подушки свой рюкзак, и не раздеваясь легла. Стив улыбнулся, вероятно от того что девушка так безоговорочно сделала всё как он сказал, накрыл её тулупом и вышел из комнаты.
Провалившись в сон девушка в это же мгновение оказалась стоящей на крыльце перед стеной снега. От неё исходил жар, а вместе с ним и сияние. Сделав шаг вперёд, ещё один и ещё, и не осознавая необходимости этих действий, она шла сквозь снег, подобно тому как нож проходит сквозь масло. И не было удивления от того, что снег тает, водой стекая вниз, под ноги, образуя коридор, формой сходной с силуэтом идущей. Она всё шла, а снежная стена отступала, будто подданные перед королевой падают ниц и отходят с дороги. А под толщей снега, оказалось, росла зелёная трава, и уже бежали талые ручьи, которые вдруг с шумным журчанием поспешили к канаве, преградившей дорогу, и как бы указывая на конец пути. Стало сухо, а горячее, красное сияние девушки возросло, заставляя снег таять больше, образуя вокруг неё пространство напоминающее пещеру, и всюду трава и кусты. В траве, уже у самой канавы, перевёрнутым вверх дном, лежал таз. Она помнила, что видела его уже, но не знала откуда у неё это воспоминание. Подойдя к нему, попыталась поднять, но частично вросший в землю, он не желал подниматься. Пнув его ногой, она, раздосадованная неподатливостью железяки принялась искать что-нибудь с помощью чего можно было бы отковырнуть посудину. В этот момент, тихий глухой стук, будто бы изнутри заставил девушку вздрогнуть. Снова глухие удары, и как ей показалось, таз чуть приподнялся. Решив проверить свою догадку, она подошла к нему и снова попыталась поднять. Сейчас таз поддался. Его край вылез из земли и девушка, взявшись за него подняла его и опрокинула. На земле под тазом лежал булыжник. Чёрный, гладкий, округлый и чуть вытянутый, своей формой напоминающий яйцо. Интереса в этом было немного. Разочарованная находкой девушка обратила свой взор на канаву, окутанную густым туманом. Где-то слева послышался всплеск воды, а затем второй, третий. Видно не было, но девушка предположила, так может плескаться рыба. За спиной треснул сук. Ухнул филин. Пытаясь рассмотреть, что же там плещется в воде, она присела, но как оказалось, туман буквально лежал на мутной коричневой воде канавы, и что-либо увидеть не представлялось возможным. И тут Саша услышала характерные звуки. Так звучат вёсла лодки, когда погружаются в воду. Звуки приближались справа и уже были слышны прямо здесь, перед ней. И вот они слева, а девушка как не пыталась, так и не смогла разглядеть лодку хотя канава была узкой, обычной для канавы шириной. Ей стоило сделать шаг в воду от берега, и наверняка она смогла бы нащупать лодку в густом тумане, но страх воды и таящейся в ней опасности не позволял даже думать о подобном. Снова треснула ветка, упала на землю, и гулкий звук этого падения эхом отражался от снежных стен пещеры. Девушка встала и развернулась. Снова ухнул филин, зашуршало в траве. В тумане, совсем близко завыли волки, сначала один, следом второй, третий. Вероятно, один из них, перед самым лицом девушки открыл пасть и тяжело задышал, распространяя зловонный аромат – результат последней кровавой трапезы. Холодный пот облил несчастную странницу. Она бросилась к тазу с булыжником, хотя спроси её: зачем? Не смогла бы найти тому объяснения. Таза не было. В густой, высокой траве обнаружилась обычная корзинка, свитая наверняка из ивовых веток, а в корзинке… яйцо. Таких яиц она никогда ещё не видела. Огромное, чёрное, величиной с футбольный мяч. Глубокий чёрный цвет поглощающий всё, и даже собственную тень, которой не было, вероятно, по той самой причине. Оно манило, притягивало к себе, заставляло прикоснуться. В своей всё поглощающей черноте, это яйцо было объектом мистического притяжения. Казалось, только оно, безжизненное, способно отогнать все страхи девушки. Та подошла к корзинке, села на корточки, протянула руку к яйцу и дотронулась до него указательным пальцем. Показалось ли ей, или так оно случилось на самом деле, яйцо дрогнуло в тот самый момент, будто со своей стороны захотело почувствовать прикосновение. Оно было тёплым. Не отнимая пальца, девушка положила на яйцо ладонь. Оно завибрировало и… запело. Звук этот был знакомым, но где она могла его слышать сейчас ей не вспоминалось. Здесь, в этом пространстве, окружённом снегом, она не видела и не слышала ничего. Её взгляд поглощала чернота. Яйцо не переставало вибрировать, и как показалось, тянулось к ней желая близости и живого тепла. Саша протянула к нему вторую руку, обхватила обеими ладонями и крепко держа, медленно стала доставать из корзины. Тяжёлое, оно из тёплого в одно мгновение стало горячим. Она прижала его к своей груди. Вибрации затихли. Свет, всё это время, исходивший от неё теперь исходил и от яйца. С потолка пещеры начал капать таявший снег. Капли падая на девушку шипели, превращаясь в пар. Яйцо из чёрного превратилось в оранжевое и начало ритмично стучать изнутри подобно сердцу, сильнее и сильнее с каждым ударом. Оранжевый цвет превратился в красный. Биение усилилось. И тут взгляд Саши соскользнул с яйца и обратился внутрь себя. Яйцо уже не было чем-то отдельно взятым, как и его пульсации, которые слились с биением сердца девушки, а его сущность проникла в её сознание и растворилось в нём. Единое целое. Объятое пламенем некоего сакрального объединения. Свод снежной пещеры растаял пролив дождём. Чёрное ночное небо с вкраплёнными в него звёздами вдруг озарилось свечением и исторгло из себя низкий протяжный рык. Небесный купол просел готовый вот-вот треснуть и обрушиться вместе со звёздами. Саша и яйцо слившись воедино пульсировали огненными всполохами. Странница подняла голову, посмотрела на небо и закрыла глаза. Она уже знала – так рождается существо, которому подвластно пространство.
