Наст после последних солнечных дней стал плотным. Шлось легко, и вскоре, место где она распрощалась с Джоном, осталось за горизонтом. Ночь пролетела без остановки на отдых. Псы, то шли рядом, то убегали куда-то по своим делам и часами не появлялись. Медведь, не воспринимая собачьих интересов, или не желая отходить от девушки, исправно шёл рядом, и будто испытывая уважение соблюдал этикет следуя на пол шага позади. Выбор был за Сашей, а он лишь следовал.

     На рассвете, оглянувшись назад девушка увидела полосу белой пелены у самого горизонта. Плотная снеговая завеса. Через час линия горизонта расчистилась. Свежий воздух морозного дня давал силы, и щекотал нос. Чихнув три раза подряд Саша рассмеялась. Медведь легонько боднул головой ей в бок.

     – Хочешь отдохнуть? – Девушка остановилась, скинула полупустой рюкзак на снег, и села на него.

     Медведь лёг позади так что его спина упёрлась в спину хозяйки. Саша с благодарностью и вздохом облегчения откинулась на стену жёсткой бело-жёлтой шерсти.

     Она не знала, сколько ещё идти и где точно эта её цель. Карты не было. Карта осталась с Джоном. Только компас. Всегда строго на север. Только бы не пересечь незаметно для себя Баффинову Землю и не уйти туда, где стрелка компаса укажет в землю. Снег, снег, снег. Куда не посмотри. Ничего другого.

     Саша грустно подумала: «ещё немного и я перестану различать цвета. Только и останутся, что оттенки белого».

     Сняв рукавицы, она зачерпнула руками снег, плотно сбила его в комок и стала лизать. Гора за её спиной поднялась и опустилась.

     – О чём ты думаешь, мишка?

     Вдруг медведь встал, и нюхая воздух водил головой вверх-вниз.

     – Иди. Поохоться. Можешь и мне принести кусочек.

     Медведь посмотрел в Сашины глаза, и издав мурлыкающий звук побежал к холмам еле угадываемым впереди. Вскоре он скрылся из виду. Там что-то происходило. Девушка поняла это, разглядев мечущиеся тёмные точки. Спустя несколько минут показался возвращающийся с охоты медведь. Саша уже видела у него в пасти добычу. Был это песец или тундровый островной волк, она не поняла. Подойдя ближе хищник расцепил челюсти, и добыча упала на снег перед ногами девушки. Морда самого медведя была изрядно вымазана кровью.

     Саша засмеялась. – Вылижи морду свою, тогда я тебя обниму и расцелую. – Она дотронулась носком унта до тушки животного принесённой медведем. – Ты мне принёс? Спасибо, – и театрально развела руками. – Мне и приготовить то не на чем. Но ты не переживай. Я в рюкзак положу. Потом есть захочешь, так тебе и дам.

     В это время сам медведь улёгся на бок и натирал лапой морду. При этом лапу он предварительно вылизывал. В конце процедуры он занялся старательным выкусыванием чего-то вероятно, застрявшего между когтями, пару раз фыркнул и лёг на живот раскидав лапы в стороны.

     – Поел? Дрыхнуть теперь будешь? – Саша подумала, чем бы ей заняться пока верный спутник отдыхает переваривая обед.

     В снежных холмах к востоку от себя девушка заметила движение. Метрах в пятистах. Она не была уверена в точном определении расстояния, но там точно были люди, и немало людей. Уже второй день кто-то шёл параллельным с ней курсом и явно держал её в поле своего зрения.

     – Ну что же, пусть любопытствуют, – Саша усмехнулась.

     Медведь заворочался и сел.

     – Пошли, ленивец, – девушка хлопнула рукавицей по уху зверя.

     Солнце уходило. Оно только и делало, что приходило и не задерживаясь подолгу, уходило куда-то к себе, где ему тепло и уютно.

     И снова волки. Две стаи. Следом ещё несколько стай. И все шли на север. Дошло до того, что местный тундровый волк исчез совсем. Может, забился в снегах и пережидал нашествие более крупных собратьев, а может, растворился в полчищах волков-паломников. Перестали показываться и песцы с лисами. Олени держались ближе к людям, а медведи забыли о своей склонности жить одиночками и сбивались в группы. Саша не знала от чего это происходит. Ей было интересно. Подмечала. Но больше смотрела на своего спутника, наблюдала за ним, его реакциями. Медведь оставался спокойным. Часто, прослеживая взгляд своей спутницы, он всматривался вдаль, и поворачивая морду к Саше как бы говорил: «ну и ладно. Пусть себе, у нас своя дорога».

     Странница и её медведь никуда не спешили. Всё время принадлежало им. Ему, этому времени, никуда и не надо было спешить. Оно наслаждалось ритмом этой девушки и созерцало белый мир, в котором, куда бы ты ни пришёл, ты оказывался всё там же.

     Собаки, как заметила Саша, наблюдая за своими тайными сопровождающими следующими тем же курсом, что и девушка, убежали туда, вероятно, в надежде раздобыть еды. Она, и её верный медведь, шли вперёд. Голод давал о себе знать, и это чувство озадачивало девушку, но есть сырое, да к тому же не разделанное мясо песца, она не хотела и несла тушку в рюкзаке с намерением скормить позже своему спутнику.

     Далеко, может за холмами, может даже за горизонтом, пропел рог. Саша услышала лишь последние, слабые отголоски звуков, которые покружившись вокруг неё упали в снег и стали частичками мёрзлого, безмолвного мира. Медведь поднял голову, посмотрел на восток, и поводив ушами и носом, буркнул что-то своё. Похоже, то был не рог. Так мог пропеть олень. Наверно, сделала вывод девушка, медведь учуял это. Но не прошло и десяти минут, как с южной стороны, чуть слышимыми, будто комариный писк, стали доноситься другие звуки. Несколько, чуть разные по тональности. Они появлялись и исчезали, и снова появлялись, и нарастали, крепли, становились ближе.

     Медведь зарычал, повернулся всем телом в сторону источника шума и сел возле Саши. Стало видно как три чёрные точки, выскочив из-за холма, стремительно скатываются с него.

     – А ты не рычи. Охотники это, наверное. Не тронут они тебя, – девушка потрепала своего верного спутника по голове. Она стояла и смотрела как три снегохода подъехали и остановились в нескольких метрах от неё.

     – Приветствуем тебя! – крикнул один из шести приехавших. – Редкое дело, встретить здесь человека, да к тому же одиночку.