Как только Антонов вышел, Сталин, воспользовавшийся паузой для короткого перекура, буквально в три-четыре затяжки, продолжил:

– Борис Михайлович, как вы считаете, проведение операции «Голубая лагуна», преждевременно, или нет?

– Ситуация, по мнению Генштаба, для вмешательства на Ближний Восток, более чем удачная. Британия сейчас находится в очень сложном положении. Свой единственный резерв – польские части, большую часть которой составили офицеры Андерса, были израсходованы во время повторного провала на Галлиполи. Туда же командование союзников перебросило самые боеспособные части из Канады. И они тоже не вернулись. Турецкая армия показала себя вполне еще способной огрызаться как следует. А ее неспешное продвижение к Суэцу вызвано всего лишь отсутствием достаточного количества мобильных бронетанковых соединений. Мы подготовили ударную группировку в Иране, в соответствии с предложенным планом. Выполнить поставленные партией и правительством задачи уверен, что сумеем.

– Хорошо. Завтра утром из Тегерана прилетает товарищ Берия, инспектирующий части, которые будут привлекаться для решения важных задач, в том числе по обеспечению тыла наших действующих войск. Значит, обсуждение операции и ее утверждение или не утверждение назначим на послезавтра, на четырнадцать ровно.

Окрестности Патерсвальде.

3 августа 1943 года.

Аркадий видел, как захлебнулась атака его роты. Этот ДЗОТ они не заметили, и разведка его не выявила. Неожиданно преодолев первую линию окопов, где огневые точки были подавлены артиллерией, вскочили на эту хорошо замаскированную позицию, где всё поле оказалось под перекрестным огнем из двух ДЗОТов, хорошо укрытых и поливавших атакующих перекрестным огнём. А тут еще и командира роты ранило, причем тяжело, бойцы уже аккуратно оттаскивали ротного на плащ-палатке, стараясь не повредить ему, но место было такое – поле с чахлыми кустиками то тут, то там, небольшой перелесок, две-три березы да уже густой кустарник, через который так просто не перемахнешь, и вот эти две огневые точки, лупившие длинными очередями. Бойцы аккуратно вжались в землю, стараясь по-тихому, незаметно подкрасться к вражеским позициям, но из окопов тоже стреляли, да и гранаты летели с завидной регулярностью. Аркадий Григорян, политрук, сразу же перебрал командование на себя, заорал так, чтобы стало слышно взводным:

– По третьему варианту! Первая – левый, вторая – правый! Работаем!

Взводные не растерялись. В сторону ДЗОТов полетели дымовые гранаты, выпущенные из винтовочных гранатометов Дьяконова. А к самим огневым точкам поползли штурмовые группы, созданные на основе третьего взвода. Справа удалось подползти к линии окопов почти вплотную, и штурмовики забросали и сам ДЗОТ, и окопы рядом с ним гранатами, заодно проконтролировав в замолчавший объект дополнительной связкой гранат. А вот слева было все плохо. Кроме пулемета в огневой точке, подобраться к позиции мешал еще и очень меткий стрелок, за короткое время выбивший почти всю штурмовую группу. Хорошо, что кто-то догадался накидать дымовых еще и перед позициями снайпера, а когда дым заволокой протянулся перед окопами врага, молодой боец перекатами бросился вперед, выйдя на прямую видимость перед ДЗОТом. Аркадий ясно видел, как красноармеец встает на колено, прицеливается из ручного гранатомета и жмет на пуск, мгновенно падая. Долбануло по ушам не по-детски! «Это же они одноразовый использовали! Их на роту всего три штуки было. Теперь две! А! Черт возьми, пора!» – пронеслось в голове политрука. Он поднялся во весь рост и проорал:

– В атаку! За родину! За Сталина!

И рота бросилась вперед, к линии окопов, которые взять надо было обязательно! Кровь из носу! А вот прыгнуть в окоп политрук не успел – сильный удар отбросил его на землю перед бруствером, сознание не терял – плечо быстро стало неметь, а гимнастерка пропитываться кровью. Бойцы затащили командира в окоп, который уже заняли, перебив защитников, несколько фигурок быстро убегали по полю, но далеко уйти не смогли – у нас тоже метких стрелков хватало. Пока политрука перевязывали, он сообразил, что всё равно пока что остается единственным командиром, а надо сделать всё, чтобы укрепиться на новой позиции, немец обязательно постарается вернуть ее обратно.

– Абаев! Потери давай доложи, если что, примешь командование ротой, я пока сам видишь. – как-то виновато произнёс Аркадий. Комвзвода один быстро побежал к товарищам, а перед политруком возник молодой круглолицый боец с белоснежной улыбкой. Который держал в руках тубу от гранатометного выстрела.

– Товарищ политрук, разрешите доложить: приказ выполнен, огневая точка противника уничтожена, использован один выстрел боеприпаса А-5. Рядовой Матросов.

– Александр? Точно, я же тебе сам две недели назад комсомольский билет выписывал. Молодец! Объявляю тебе благодарность!

– Служу Советскому Союзу!

– Теперь в тыл несись, к особисту – боеприпас списывать!

– Никак нет, товарищ политрук. Вот, Ромаш в тыл отправляется с ранением, он тубу особисту сдаст, а я тут останусь: потери у нас во взводе. Если немец полезет, без меня не справитесь!

– Ну да, два года без тебя справлялись, а теперь никак не справимся! – немного побурчал раненый командир.

– Так со мной будет биться веселее! – опять сверкнув белозубой улыбкой произнёс Матросов.

– Балабол ты, Саша! Ладно, оставайся, только тубу отдай рядовому Ромашову, не забудь.

– О! Смотрите, товарищ политрук! Я мигом!

Аркадий оглянулся – через поле к позициям артиллеристы подкатывали два орудия ЗИС-3, хотя и медленно, а за ними семенили пехотинцы, тащившие ящики со снарядами. Ну да, с поддержкой позиции удерживать всё одно – веселее. «Надо бы проверить, что там с минометчиками, вроде их позицию накрыло в самом начале боя» – подумал Григорян. А Матросов уже всучил использованный секретный предмет кому-то из раненых и уже помчался на помощь артиллеристам, помогая быстрее дотащить здоровенную дуру, без которой пехота все равно что голая. Вот уже неугомонный! Сирота, детдомовец, в деле было написано, что хулиган, да какой он хулиган – это детство у него играет, энергия бьёт ключом. Такие отчаянные на фронте нужны. Надо его за этот бой к награде представить. Сейчас не начало войны, начальство на награды не скупится.

Москва. 3 августа 1943 года.

Стоим. Ждём. Я в делегации, встречающей целого короля. Румынского. Михай перелетел с визитом в Москву, чтобы уточнить ряд важных для него и королевства вопросов. Эти переговоры были важны и для будущего СССР. Хотелось начать строить новый тип отношений с европейскими партнерами, нет, союзниками их называть пока еще преждевременно. Из моих послезнаний получалось, что мы слишком сильно переоценивали значение идеологии и недооценивали значение золотого тельца, который и управляет странами намного в большей степени, нежели самые правильные догматы. Взять, например, христианство с его отрицанием богатства, неприятием ростовщичества, прославлением бедности и умеренности. Как только пришло время, была выдвинута концепция протестантизма, поставившего золотого тельца на тот пьедестал, с которого его пытался скинуть еще старый Моше. Пытался, но так и не скинул. И получилось, что не богатому надо пролезть сквозь игольное ушко, чтобы оказаться в раю, а верблюду достаточно получить миллионный счет в банке, чтобы считаться почти что святым[8]. Семь дней назад в Москве появились ценности, которые стали суперфиналом нашей золотоискательной эпопеи: из Индии наконец-то удалось вытащить клад, запечатанный в храме Шри Падманабхасвами, в княжестве Траванкора. Операцию долго готовили, потом почти два года добирались к подземным хранилищам, кишащими кобрами, змей там действительно было в избытке. Пришлось очень аккуратно пользоваться отравляющими газами, убивающими ядовитых гадов. Но полученные дивиденды того стоили. Еще сложнее было с тем, чтобы эти сокровища тайно вывезти. Не надо считать индусов и их английских хозяев совершеннейшими идиотами: кто-то что-то слышал, кто-то что-то помнил, а кто-то оказался слишком догадливым. Но появление в Бирме японцев сделало ситуацию на юге страны очень сложной: то в одном городе, то в другом стали вспыхивать восстания индийских националистов, причём одним из первых людей, которого в стране ликвидировали японские спецслужбы, был такой себе пацифист и непротивленец злу насилием по фамилии Ганди. Британские спецслужбы потеряли очень серьезную фигуру влияния, которая сдерживала антиимперские настроения в регионе, а вторжение японских вооруженных сил вглубь Индии тормозило только активнейшее противодействие генерала Монтгомери, который из весьма плохо обученных колониальных частей умудрялся сколотить более-менее боеспособные подразделения. В этой мутной воде и удалось протащить в удобное место несколько караванов, организовав доставку ценностей в Иран, откуда уже самолетами груз последовал в СССР. В итоге удалось получить гигантские (по предварительным оценкам) запасы ценных металлов и драгоценностей, который должен был стать одной из тех аргументов, что преобразуют отношения в Европе. А еще, надо было постараться выиграв войну не проиграть мир. Вот только мало кто подозревал, в том числе прилетающий король, что до окончания войны оставалось совсем не так уж много времени.