Это позволило спокойно завершить конференцию, тем более, что Сталин намекнул Черчиллю, что не будет возражать, если Израиль добровольно передаст Синайский полуостров находящемуся под британским влиянием Египту. Было решено провести отдельно конференции по Ближневосточной и китайско-японской тематике. Намечены контуры послевоенного мироустройства с созданием организаций по типу Лиги наций, вот только Дьюи предложил две таких организации – одна из стран двух американских континентов, а вторая – европейско-азиатская. Черчилль предложил три, кроме Американской выделив еще Европейскую и Азиатскую. Сталин неожиданно поддержал позицию британского премьера. И последним вопросом стало участие СССР в войне с Японией. Оно стало тем более актуально, что американский флот провел крайне неудачно еще одно сражение с японским, потеряв у рифа Меллиш линкор и авианосец. Японцы обошлись затонувшим крейсером, что, согласитесь, не совсем равноценный обмен. Еще одним приятным бонусом для союзников стало согласие СССР на передачу всего флота Германии Британии и США. Ну, а в самом конце конференции был принят секретный протокол, по которому СССР взял на себя обязательство вступить в войну с Японией, при этом союзники брали взаимные обязательства не заключать сепаратных соглашений с Империей Восходящего Солнца. Но точной даты начала операций войск СССР Сталин не называл, пока почти под ночь не получил сообщение из Китая.

Яньань

23 октября 1943 года

Ло Фу, генеральный секретарь Коммунистической партии Китая был разбужен среди ночи: состояние товарища Мао стало снова критическим, он просил собраться своих самых верных соратников. В последние два года после удачного Великого похода китайских коммунистов, когда стотысячная, но недостаточно вооруженная армия сумела прорваться и уйти на Север, закрепившись в районах провинций Шэньси – Ганьсу – Нинся, отношения между Ло Фу и Мао Цзэдуном ухудшились. Как только армия под руководством «группы 28 марксистов» и коминтерновских товарищей вышла в более спокойные районы, оторвавшись от гоминьдановских преследователей, Мао стал брать всё больше власти в свои руки. И одним из проявлений укрепления этой власти стала кампания самокритики, на которой настаивал их лидер. Человек, которого еще не называли «Великим кормчим», сумел перехватить рули власти в партии, сделав ставку на выходцев из села, а своим тезисом ставку на революционное сознание крестьянских масс, противопоставляя его предательству и ревизионизму горожан. На самом деле Мао не устраивало слишком сильное влияние Коминтерна и русских в компартии, будучи настоящим китайским националистом он решил сделать ставку на самую «забитую» и отсталую часть китайского социума, которым легче было бы управлять. В декабре 1942 года происходит выдвижение идей «Чжэнфэнь» – борьбы за стиль работы, или как его еще называли китайские товарищи «борьба за правильную каллиграфию». Фактически, это была кампания чистки партии от вероятных противников Мао, точнее, от настоящих коммунистов и коминтерновцев. Поводом для «каллиграфической» кампании стал большой приток в партию сельского населения и бывших сторонников Гоминьдана, что требовало проведения столь же масштабной пропагандистской кампании. В апреле 1943 года Мао удалось всё-таки утвердить положения движения «Чжэнфэнь» на партийной конференции, казалось, что власть в партии переходит к его сторонникам окончательно. Был утвержден и главный руководитель намечавшейся кампании Кан Шэн, который в 1938 году возглавил Шуэхэйбу – главное управление по социальным вопросам компартии Китая. Фактически же его отдел занимался разведкой и контрразведкой. Учился же товарищ Шэн у такого «специалиста по безопасности» как Ягода. Несмотря на то, что Коминтерн официально был распущен, товарищ Хуа Фу (он же Отто Браун) находился среди китайских соратников и имел большое влияние, возросшее после Великого похода. 11 мая в Китай приехала группа специалистов из СССР, которую встречал сам товарищ Фу. Отто задержался в Китае по просьбе самого Мао. Его успехи в подготовке командиров армии коммунистов были настолько очевидны, что ближайшие соратники уговорили своего вождя оставить немецкого специалиста на своей должности: педантичный и аккуратный он умел привить не страдающим организованностью вчерашним крестьянам понятие о железной дисциплине и порядке. Для руководства СССР это был серьезный подарок – Отто Браун был человеком, на котором строилась контрольная сеть партии большевиков в Китае. Никто не собирался допускать прежних ошибок, приводя к власти националиста Мао, который возьмёт у нашей страны всё и потом уйдёт своим курсом. Увидев среди спускавшихся хрупкую женскую фигуру, «китаец» немецкого происхождения непроизвольно замер. Это была она! Он узнал бы ее из тысячи. Отто признавался себе давно: он любил только эту женщину, только ее одну. Несмотря на то, что они расстались более десяти лет назад, Браун был и оставался однолюбом! Да, это была его молодость: Баварская республика! Тогда его и застала эта Любовь! Потом был разгром восстания и арест. А позже – дерзкий и удачный побег из Моабитской тюрьмы. Группа коммунистов выкрали его прямо из здания суда и она, Ольга, была в этой группе. Потом они скрывались в Чехословакии, пока им не организовали переход в СССР, в Москву. Учёба и работа в разных структурах Коминтерна. Они расстались, когда Отто проходил учебу в академии имени Фрунзе, а Ольга Бенарио стала членом исполкома молодёжного Коминтерна, отвечая за пропаганду среди молодежи Франции и Италии. Причиной расставания стала ревность. Отто любил только одну Ольгу, но волочился за многими юбками[107]. В конце сорок первого года он получил указание не критиковать товарища Мао и сблизиться с ним. А также избегать китайских танцовщиц, ибо и в Китае всё зло исходит от женщин. Дисциплинированный товарищ Хуа Фу приказ партии выполнил, поэтому и продержался в Китае до сего времени. И тут явление Ольги! Последний раз он слышал, что та работала в Бразилии, помогая капитану Престесу, «Рыцарю надежды». В 1934 году они были переправлены в Бразилию, в 1935 году участвовали в ноябрьском восстании против диктатуры Варгаса. Их схватили в январе 1936 года. Но Луис Карлос Престес остался в заточении в бразильской тюрьме, а вот Ольгу выдали немецкому гестапо, несмотря на то, что в момент передачи женщина была беременна (как часто бывает, между соратниками по борьбе возникла любовь). Берлинской еврейке-коммунистке в застенках СД не светило ничего хорошего. Она в женской тюрьме Берлина рожает девочку, Аниту Леокадию Престес. Малышку забирает госпожа Леокадия Престес, мать Луиса Карлоса, который официально признал свою дочь. А Ольгу после череды допросов отправляют, в конце 1939 года, в концлагерь Равенсбрюк. Летом 1942 года Ольга попадает в группу из двух тысяч женщин, отобранных для медицинских экспериментов. Но уже в сентябре 1942 года один весьма тучный, но далеко неглупый нацистский бонза начал искать точки соприкосновения с советами, которые явно переигрывали Третий Рейх в затянувшейся войне. Большевики попросили доказать серьезность его намерений. Понимая, что вытащить такую фигуру, как Эрнст Тельман было нереально, был предложен список из семи женщин-коммунисток, которые находились в Равенсбрюке. Там как раз должна была начаться серия испытаний новых отравляющих веществ, созданных химическим гигантом Третьего Рейха, Фарбениндустри. В этом концерне у Геринга были свои верные люди, как ни странно, но верные Герману люди были не только в промышленности, но и в спецслужбах Третьего Рейха. Вещества, имитирующие состояние клинической смерти, были хорошо известны к этому времени в Европе, одним из таких препаратов воспользовался доверенный доктор Фарбенидустри, который отвечал за испытание новых БОВ. Десять женщин получили его, потом их тела были переданы для вскрытия в лабораторию самой фирмы, как было записано в заключении «из-за неожиданной реакции на примененное вещество». Из этих десяти выжили четверо, химия не такая уж надежная штука, особенно когда мишени ее применения уже истощены пребыванием в концлагере. Среди вытащенных таким опасным методом были трое из того списка, который был передан доверенному человеку Геринга. В числе спасенных была и Ольга Бенарио, которую в документах уже в СССР провели как Ольгу Престес. Она не знала, что попала в спасительный список благодаря самому товарищу Сталину, который, узнав о ее мужественном поведении в концлагере, заметил, что такими кадрами разбрасываться нельзя! Трое из семи – тоже неплохой вариант. За это Герман получил записочку с номером счета в одном из банков одной совершенно нейтральной страны, который обещали не трогать. Вот тут авиатора, ставшего прообразом Карлсона[108], живущего на крыше, проняло по-настоящему. Если большевики владеют такой информацией, то… Ничто так не стимулирует к сотрудничеству, как тот факт, что некто держит ваш кошелек в своей руке. Не верите? Спросите у господина Януковича из МОЕЙ реальности.