Здесь же основательно пустила корни 32-футовая2 пушистая ель, напялившая на себя в этом году гирлянды и шары пудровых оттенков. Вокруг неё кружились девчонки с подругами разных возрастов, выбирая лучший ракурс для рождественских фото.

Они наконец заставили Грейс вылезти из телефона и сунуть его в карман пальто. Она тащилась за уверенным шагом Кэтрин и подскакивающим Джесси, то и дело озираясь на сверстниц.

– Мам, мне нужно будет сделать пару фоток для инстаграм на обратном пути.

– Милая, может ты заглянешь сюда в другой день с Молли или Клэр? – В пол-оборота спросила мама, не сбавляя шаг. – Здесь же просто не протолкнуться…

– Окей. – Буркнула Грейс, ссутулив плечи и закатив глаза. – Как обычно.

Кэтрин не хотела превратиться в занудную мамашу. От её взгляда не ускользнула нотка разочарования в голосе дочери. А ещё её сосредоточенный взгляд, задержавшийся на ком-то возле ёлки. Грейс так пристально кого-то разглядывала, что едва смотрела под ноги. Проследив за объектом интереса дочки, Кэтрин внезапно почувствовала, как понимание и беспокойство одновременно забурлили в груди.

Симпатичный, бунтарского вида парень что-то увлечённо рассказывал своим приятелям и даже не чувствовал четырёх пар глаз, уставившихся на него. Его длинная чёлка была зрелищно уложена на правую сторону и слегка поблескивала от геля, словно заснеженная ёлочная лапка. Угловатые скулы приписывали ему пару лет в паспорте, хотя лёгкая небритость уже наталкивала на мысль, что это не одноклассник Грейс, а мальчик постарше. Его глаза горели искорками хитрости и самоуверенности, а руки высокомерно были сложены на груди. Родители этого парня явно могли себе позволить прикупить сыну пару джинсов от Тодда Шелтона и ботинки Caterpillar.

Кэтрин мимолётом поддержала дочь в её скрытой симпатии – парень был очень привлекательным и очень… взрослым. И он явно зацепил Грейс, раз та захотела сделать пару фото с ёлкой, хотя обычно держала всех домашних подальше от своих соцсетей.

Решив обсудить это позже и не давать Джесси лишнего повода для подшучивания над сестрой, Кэтрин примирительно произнесла:

– Думаю, у нас будет время сделать пару фото.

Никакого «спасибо» или «супер» в ответ – Грейс пожелала поддерживать воинственный вид злого на весь мир подростка. Но от Кэтрин не укрылось, как блеснули её глаза и уголки губ слегка дёрнулись вверх.

Симпатичный парень был забыт, когда семейство Шеридан попало в бурный поток покупателей. Завтра был особенный день, поэтому все хотели как следует подготовиться. Даже Рождество не вызывало столько волнения, как завтрашнее событие.

Заглянув в пару магазинов декора для дома, Кэтрин докупила пышный еловый венок на входную дверь – в старом сломалось крепление, а в доме слишком долго не было мужчины, который бы смог его починить. В корзину отправился новый набор носков, которые они повесят над камином в ожидании гостинцев от Санты. Их любимые голубые чулки стали лакомой добычей Бэя – даже нитка в опытных руках Кэтрин не смогла исправить положение. Следом отправились два фонарика, которые понравились детям, и маленькая новогодняя ёлка, которая прекрасно будет смотреться рядом с тостером на кухне.

Это была традиция Мэтта – так делали его мама и бабушка, и, наверняка, поколения до них. Сколько бы Кэтрин не спрашивала, в чём смысл такого обряда, муж только пожимал плечами, но продолжал украшать малютку на кухне. Старую ёлочку Кэтрин выкинула ещё в прошлом году, поэтому эта покупка была первой в списке. Когда Мэтт вернётся, всё должно быть так, как он любит. Это почти единственный способ сохранить тайну.

Вспомнив мужа, Кэтрин невольно задержалась у веточки омелы. Она покорно лежала вместе с остальными в коробке на кассе, чтобы очаровать случайного покупателя. Когда Мэтт был дома, омела всегда висела при входе на кухню, даже когда Рождество оставалось позади.

– Лишний повод тебя поцеловать, – усмехался Мэтт и притягивал Кэтрин к себе, одаривая нежным и сказочным поцелуем. И не важно, что на плите булькал суп, или на руках Кэти были огроменные варежки-прихватки. Такими были их отношения – нежные и сказочные. До поры до времени.

– Заверните и это тоже, – Кэтрин протянула кассиру ветку омелы и вздохнула. Сегодня она вернёт её на законное место.

Самое лёгкое было позади. Оставалось купить продукты и выбрать подарки лучшим друзьям детей, бабушке с дедушкой и… Нику.

Джесси носился из магазина в магазин, как ракета. Он оббегал все витрины и стеллажи, сверялся со своим списком и вылетал прочь так, что Кэтрин и Грейс едва успевали бросить взгляд на ценники. Приструнить сына было невозможно. Так на него действовали только две вещи: «твинкис» и поход по магазинам. Причём, ему было абсолютно неважно, шопинг проходил в продуктовом или в любимом бутике Грейс, где она меряла восьмое по счёту платье.

– Признавайся, ты дала ему «твинкис» перед выходом? – Выдохнула Кэтрин, таща два пакета покупок и ещё чемодан терпения в придачу.

Грейс усмехнулась.

– Если бы я это сделала, мы бы взлетели ещё по дороге сюда.

И мама с дочкой смиренно провожали взглядом мелькающего вокруг Джесси.

– Ты и в этом году ему не скажешь? – Тихо спросила Грейс, впервые излучая сочувствие, не раздражение. Мама не торопилась с ответом, поэтому Грейс уточнила. – Я про отца.

– Я поняла про кого ты.

– Ты не сможешь врать ему до конца жизни.

– Я это знаю, Грейс.

– Я чувствую себя предательницей, когда думаю, что придётся смотреть ему в глаза и притворяться, что всё осталось как раньше.

Кэтрин уловила отчаяние и злость в голосе дочери и еле сдержалась, чтобы не прижать её к себе. Обычно Грейс была замкнутой и неразговорчивой. Из неё клещами было не вытянуть хоть слово о том, как прошёл день в школе. Но сейчас она сама открыла душу, чем растрогала Кэтрин.

Почувствовав себя самой ужасной матерью на свете, Кэтрин резко остановилась перед Грейс, поставила пакеты на пол и обхватила девочку за плечи.

– Ты не предательница, Грейс. – Строго, но любяще заверила она дочь. – И никогда не смей так думать. Ты же знаешь, что мы не должны рассказывать отцу ничего из того, что может ему навредить. А навредить ему может всё.

– Но откуда ты знаешь, что случится что-то плохое, если мы скажем папе правду?

Кэтрин тяжело вздохнула. У неё не было ответа на этот вопрос. Ни у кого не было.

– Я не знаю, милая. Многие годами пытались это выяснить, но никто не скажет заранее, как поведёт себя отец, если выложить ему всё, как есть. Я не хочу рисковать… тем более вами.

– Тогда что ты собираешься делать?

Наивные, слегка напуганные глаза дочери словно два увеличительных стекла передавали все её внутренние переживания. Впервые за долгое время Кэтрин почувствовала, что между ними много общего.

Не обращая внимания на толпу кругом, Кэти схватила подбежавшего сына за руку и поставила рядом с Грейс.

– Слушайте сюда, ребята. – Сказала она, нежно погладив пальцами разгорячённую от бега щёчку Джесси и сжав другой рукой плечо уже взрослой Грейс, которая, как ни странно, не скинула мамину ладонь с плеча. Даже энергия Джесси поугасла от серьёзного взгляда матери.

– Завтра очень важный день для всех нас, но особенно для папы. Знаю, вы соскучились по нему. Я тоже.

Хорошо, что Грейс промолчала и не вспомнила Ника.

– Это единственный день, когда мы сможем наконец почувствовать себя семьёй и побыть вместе. Но вы должны помнить о правилах, верно?

Джесси закивал, как игрушка, чья голова покоится на упругой пружинке.

– Итак, что это за правила?..

– Не рассказывать про дядю Ника и что вы любите друг друга. – Выпалил Джесси и самодовольно улыбнулся своему правильному ответу.

Слова сына резанули Кэтрин, как разделочный нож цыплёнка, но она лишь улыбнулась и произнесла:

– Верно, зайчонок. Правило номер два?

– Не рассказывать то, что может его шокировать. – Подхватила Грейс.