Мужчина вновь взглянул на экран навигатора. По всему выходило, что до точки назначения оставалось не больше километра. Мысленно чертыхнувшись, Вадим попытался разглядеть дорогу, но дальше корявых ветвей поваленного дерева его взгляд так и не проник. Вариантов не оставалось, и он скрепя сердце выбрался из жарко натопленного салона внедорожника в непогоду. Ледяной дождь полоснул по лицу, заставляя глаза жмуриться. Вадим мгновенно промок до нитки. Одежда прилипла к спине, сильно сковывая движения. Пронизывающий до костей холод начал подбираться к сердцу, заставляя его буквально выпрыгивать из груди. Пульсируя горячими мощными толчками, оно застревало где-то в глотке, вынуждая Вадима поминутно сглатывать комок. Внезапно сквозь шум ливня Вадиму почудился приглушенный звук, напоминающий грудной звериный рык. Парень замер, прислушиваясь. Двигатель? Вертолет? Заплутавшая собака? Он обернулся назад, но сквозь слепящую пелену ливня ничего не было видно. «Неужели выследили?» ‒ кольнула где-то под сердцем страшная догадка, но ничего, кроме шума дождя и ветра, Вадим больше не услышал. Ещё с минуту он изо всех сил прислушивался. Убедившись в собственной паранойе, он всё же решился продолжить путь. Кое-как ему удалось пробраться к скользкому стволу. Поднырнув под него, Вадим неуклюже оступился и наткнулся на острый сук, распоров себе бок до крови. К пронизывающему холоду тут же присоединилась жгучая боль. Приглушенно вскрикнув, неистово ломая мешающие ветки, мужчина со злостью продрался на другую сторону преграды и, прижав рану рукой, двинулся дальше.
Он наизусть помнил маршрут, присланный ему Костей. Но, тем не менее, из-за непогоды уверенности в правильности направления у него не было. Все ориентиры, описанные Костей в «тревожном» письме, казались Вадиму притянутыми за уши. Вот похожая тропа ‒ а может, и нет? Вот тот самый валун в ста метрах от неё ‒ а тот ли? Мало ли тут разбросано валунов да булыжников, думал Вадим, упорно шагая вперед. Он всё дальше продвигался вглубь полуострова, сплошь поросшего камышом и густым кустарником. Тропинку, по которой он двигался последние сто метров, совсем размыло потоками дождевой воды, и только изменившийся шум ливня подсказал Вадиму, что он близок к цели. Спустя минуту он провалился по колено в воду. Дождь вновь усилился и теперь, отражаясь от неспокойной водной глади, бил в лицо Вадима не только сверху, но и снизу.
Раздвинув перед собой буйно разросшуюся траву, он с облегчением увидел шершавую гладь озера. Вода в озере была куда теплее, чем температура воздуха. С трудом поборов желание окунуться в теплую воду с головой, Вадим огляделся. Судя по описанию, он был на месте. Немного поодаль сквозь пелену дождя мужчина разглядел продолговатый силуэт лодки, плотно укутанной брезентом. Вадиму предстояло преодолеть на веслах не менее пяти сотен метров по открытой воде. Окинув широкий пролив озера взглядом, мужчина принял единственно верное решение – ждать. Распутав узлы крепления брезента, он с трудом перевалился через борт лодки. Рухнув на дно, вновь накрыл ее брезентом. В такую погоду соваться на середину озера было равносильно самоубийству. Даже здесь, возле берега, волны били о борт с такой силой, что, казалось, хлипкая лодчонка вот-вот перевернется. От неминуемой гибели суденышко спасало лишь то, что Костя загодя умело ее заякорил. Вадиму никогда не было так холодно. Он уже раз сто пожалел о том, что не подумал о волнении на озере прежде, чем выбираться из теплой машины. Идти назад уже не было смысла ‒ обратной дороги он, скорее всего, не найдет, да и сил, признаться, у него не осталось. Приходилось уповать лишь на то, что стихия в скором времени уймется, иначе судьба его ждала незавидная. Замерзать насмерть в свои тридцать лет ему не улыбалось, но и подвести Костю он тоже не мог. Он должен его найти, должен предупредить.
Некоторое время Вадим, не шевелясь, лежал на дне лодки. Пытаясь перевести дух и успокоить вырывающееся из груди сердце, он закрыл глаза, ибо в кромешной тьме под плотным брезентом всё равно ничего не было видно. Злобное завывание ветра снаружи не позволяло расслабиться. Вадим вспомнил про телефон во внутреннем кармане насквозь вымокшей куртки. На удивление, он ещё работал. Посветив себе экраном, Вадим обнаружил на корме небольшой красный ящик. Онемевшими пальцами он с трудом отодвинул скобы, удерживающие крышку, и осмотрел содержимое. К его великой радости, внутри обнаружился плед, сигнальный пистолет с тремя патронами к нему, спички и несколько кусков сухого спирта, заботливо уложенных в алюминиевые чашечки наподобие одноразовых декоративных свечей. Мужчина наспех разделся и, с отвращением отшвырнув подальше от себя мокрую одежду, укутался в сухой плед. Затем негнущимися пальцами он осторожно выложил на горизонтальную перемычку лодки сухое горючее и лишь с третьей спички смог его разжечь. От занявшегося робкого пламени он поджег ещё пару импровизированных горелок и аккуратно разложил их по периметру лодки. В замкнутом пространстве минут через десять стало заметно теплее, и Вадим, мысленно поблагодарив предусмотрительного Костю, смог наконец расслабиться. Немного отогревшись и уняв дрожь, он принял решение переждать непогоду здесь. Из-за дождя правильно сориентироваться на озере ему всё равно не удастся, а до сумерек оставалось не менее трех часов.
Мужчина улегся поудобнее, стараясь не намочить всё ещё сухой плед в воде, плещущейся на дне лодки. Прикрыв глаза, он представил лицо Кости. То-то он удивится, когда увидит его, причаливающего к пристани. Вадим улыбнулся. Всё не напрасно, подумал он, Костя сделал бы для меня то же самое. Только сейчас Вадим ощутил всю тяжесть сегодняшнего дня. Налитые свинцом веки упорно опускались, и сил на то, чтобы разомкнуть их, уже не хватало. В висках гулко стучало. Отогревшийся Вадим провалился в сон.
– Увидишь этого человека – беги! – уговаривал Костя, тыкая ему в лицо фотографией какого-то лысого старикана. Вадим улыбался. Ему казалась забавной строгая манера общения Кости. Он в корне отличался от своих сверстников – отличался своей странной манерой общения, своим поведением, своими суждениями о мире. Иногда Костя подвисал прямо посреди разговора. Создавалось впечатление, что он выскальзывает из этой реальности и видит то, чего не могли видеть остальные. Иногда его залипания длились секунды, а порой он впадал в самый настоящий ступор, настолько сильный, что его приходилось тормошить, чтобы вернуть к реальности. Тогда он, словно очнувшись ото сна, начинал быстро-быстро говорить какие-то несвязные и странные фразы, мог резко сорваться с места и убежать, преследуя какую-то только ему понятную цель. В его речи постоянно проскальзывали незнакомые слова и понятия, которые он употреблял между делом, словно каждый вокруг априори должен был понимать суть сказанного. Они учились в одной школе, в параллельных классах, но дальше сдержанного «здорово» на школьном дворе их общение не заходило. Тогда Вадим ничего особенного в поведении Кости не замечал. После школы они поступили в один вуз, и внезапно Костя изменился. Многие в институте его сторонились, некоторые считали чудаком, иные ‒ психом, основная же масса потока предпочитала не общаться с ним вовсе.
Более тесно Вадим познакомился с Костей при весьма странных обстоятельствах. Много раз видя его на лекциях и зная его имя лишь благодаря утренним перекличкам на физкультуре, он, как и большинство ребят с потока, считал его слегка странным и предпочитал не заводить с ним дружбы. Однажды, возвращаясь домой после вечерней пары в институте, Вадим заметил Костю в полупустом автобусе. Тот мирно посапывал на заднем сиденье старенького желтого икаруса-гармошки. Вадим пропустил этот факт мимо себя и, как ни в чем не бывало, достал из рюкзака недавно привезенный отцом из командировки CD-плеер. Нахлобучив поверх капюшона огромные наушники – ультрамодный атрибут меломана нулевых – Вадим погрузился в собственные мысли, прижавшись к холодному стеклу автобуса виском. Мимо проплывал их городок. Мокрые от дождя улицы блестели в свете тусклых уличных фонарей. Кварталы казались безлюдными – жизнь в провинции после десяти вечера постепенно замирала. На очередной остановке внимание Вадима привлек незнакомый паренек, который присел напротив, несмотря на то, что автобус был практически пуст. Приличного вида опрятный молодой человек, улыбаясь, вопросительно уставился на Вадима. Тот, немного смутившись, решил, что из-за громкой музыки не расслышал обращения к себе.
