Что касается «На днище», то эта пьеса, имея в основании великую пьесу Горького «На дне», является ее перелицовкой, или, если хотите, переработкой, или, еще жанровое определение, – переделкой известного классического текста. В истории Театра такие рискованные опыты допускаются, но при одном условии – новая версия должна иметь другие (обязательно свои, отличные от первоисточника), идейно-художественные цели. В данном случае я именно это пытался сделать, перенося действие из ночлежки в барак Соловков. Тема нашей игры по Горькому с участием самого Горького, Станиславского и товарища Сталина, фантазийно явленных на Соловках (впрочем, Алексей Максимович посетил первый советский концлагерь в действительности) – насилие. Персонажи преобразованы в знаковые образы как участники совершенно иного социума, в котором исторически недоказанная история с отравлением Горького по указке Вождя вытекает как повод задуматься о трагической судьбе великого пролетарского писателя, основоположника соцреализма. Театральная игра, таким образом, не без присущего высокой комедии сарказма, в современном театре вмещает пародию и фарс в пространство сталинской дьяволиады.

ИЗДАТЕЛЬ. Для Вашего комментария осталась лишь одна комедия – «Поцелуев день»… Что скажете?

АВТОР. Эта вещица до сих пор не поставлена. Хотя написана несколько лет назад. То ли руки не доходят, то ли еще что-то… А жаль… Скверный анекдот, по выражению Достоевского.

ИЗДАТЕЛЬ. О чем пьеса?

АВТОР. О холуйстве. О лизоблюдстве. О подхалимаже.

ИЗДАТЕЛЬ. Злоба дня?

АВТОР. Именно, злоба. Сюжет рискованный, на грани фола. Но очень уж сегодняшний.

ИЗДАТЕЛЬ. Интересно.

АВТОР. Не то слово!.. Эпиграфом к пьесе я взял слова Гоголя из одного его письма: «Я помешался на комедии… как выдумать сюжет самый невинный, которым даже квартальный не мог бы обидеться. Но что комедия без правды и злости!»

ИЗДАТЕЛЬ. Вы тут мимоходом упомянули «анекдот», без которого комедийная легкость невозможна. Не могли бы Вы вспомнить в заключение нашего разговора какой-нибудь острый политический анекдот из недавнего времени.

АВТОР. Да пожалуйста!.. «– Папа, а в какой концлагерь нас везут?

– Не знаю, сынок. Я политикой не интересуюсь».

ИЗДАТЕЛЬ. Ну, что ж… На этой веселой ноте открываем последнюю книгу трехтомника Марка Розовского «Драматургия. Комедии» и начинаем чтение.

АВТОР. Если пару раз при этом Вы улыбнетесь, буду безмерно счастлив!

Гротеск в одном действии

1962

МУЖ (I)

ЖЕНА (II)

СУПРУГ (III)

СУПРУГА (IV)

Действие происходит в обычно обставленной во всех бытовых подробностях квартире. Актеры играют в обычном гриме, в обычных костюмах. Говорят своим голосом. Только иногда вдруг неожиданно каменеют и становятся похожими на идолов. Будто фотографии.

Разговор часто идет по кругу, убыстряясь, теряя логику, приобретая автоматизм.

Последний кусок, начиная с реплики «Хватит! Довольно!», играется, обращаясь прямо в зал.

Музыкальные паузы, как кажется автору, лучше всего заполнить исполнением отрывков из фортепианных произведений Сергея Прокофьева (Гавот, «Сарказмы» № 2, № 5, «Мимолетности»). На музыкальных паузах сцена обязательно затемняется в сине-красный свет, что придает застывшим фигурам манекенный вид.

Занавес раздвигается. Музыкальная пауза. На сцене темно. В луче света в одинаковой позе за столом сидит I и II. Застыли. Пауза.

I. Вот люди!.. Припрутся – а мы давай целый вечер с ними разговаривать. А о чем?..

II. Теперь целый вечер будем сидеть, как проклятые!..

I. Да, целый вечер! Как проклятые!

Пауза. Звонок. Зажигается полный свет. Входит III и IV.

I. Здравствуйте!

II. О, как мы рады вас видеть.

III. А вот и мы! А вот и мы!

IV. В метро – давка! В троллейбусе – давка!

I. Здра-а-а-авствуйте!

II. О, как мы рады вас ви-и-деть!

III. А вот и мы! А вот и мы!

IV. В автобусе давка! В трамвае – давка!

I. Здра-а-а-авствуйте!

II. Как рады вас видеть мы о!

III. А вот и мы! А вот и мы!

IV. На улице – давка! В очередях – давка!

I. Здра-а-а-авствуйте!

II. Видеть о рады мы вас как!

III. А вот и мы! А вот и мы!

IV. В аптеках – давка! В кинотеатрах – давка!

I. Здра-а-авствуйте!

II. Мы как рады видеть о вас!

IV. В зоопарках – давка! В почтовых отделениях связи – давка!

I. Здра-а-авствуйте! (Застывает)

II. Мы как вас видеть о рады! (Застывает. Музыкальная пауза. 5–6 аккордов.)

III (осматриваясь). А ничего они живут, не правда ли?

IV. На диване не хватает чехла.

III. Потолки – два семьдесят. Гарнитур – три шестьсот.

IV. Я бы стол поставила сюда, а кресло – сюда. Шкаф я бы убрала отсюда, а в угол поставила бы пуфик.

III. А где бы ты поставила меня, моя дорогая?

IV. Между пуфиком и кроватью, мой дорогой.

III (I-му, застывшему). А вы, с тех пор как я вас в последний раз видел, ничуть не изменились. Все такой же бодрый, веселый! Прямо завидую!

IV (II-й, застывшей). А вы, милочка, тоже чудесно выглядите! Ни одной новой морщинки, и цвет лица синий. Прямо удивляюсь!

I (оживая). Здравствуйте!

II (оживая). О как мы рады вас видеть!

III. А вот и мы! А вот и мы. (Пауза. Напряжение. Все застыли. Напряжение нарастает. Все ждут реплики IV-й. IV-я почему-то молчит. Кульминация.)

IV (вспомнила). На танцплощадках – давка! На кладбищах – давка!

Взрыв общей радости. Все удовлетворены. Кивают друг другу, весело смеются. Шумят, галдят, садятся за стол. Вдруг, как по команде, все замолкают.

I и II (хором). У! (Ставят на стол первое блюдо.)

III и IV (хором). О, кролик тушеный!

I и II (хором). Нас! (Ставят на стол второе блюдо.)

III и IV (хором). О, гусь жареный!

I и II (хором). И! (Ставят на стол третье блюдо.)

III и IV (хором). О, поросенок заливной!

I и II (хором). Угостить! (Ставят на стол четвертое блюдо.)

III и IV (хором). О, цесарка в лимонном соусе!

I и II (хором). Вас нечем! (Ставят на стол пятое блюдо.)

III и IV (хором). О, слон в маринаде!

III. Не беспокойтесь!

IV. Не волнуйтесь!

III. Мы только что…

IV. Дома покушали! (Секундное застывание. А потом – набрасываются на еду, как со старта срывающиеся бегуны на 100 м. Синхронно, ритмично жуют.)

I. Дома не считается. Если пришли в гости, должны обязательно покушать.

II. Когда мы придем к вам в гости, мы тоже покушаем.