Он встал и демонстративно вывернул пустые карманы.

— Гулять будем на мои командировочные, — успокоил Антон. — И ещё, Кирилл, нам понадобится портативная система прослушки.

— «Жучок» что ли?

— Он самый, — кивнул Антон. — «Жучок» вместе с приёмным блоком. Сможешь?

— Достану, — заверил лейтенант. — Моя скво как раз в техотделе чалится. Можно добыть хоть гиперболоид.

— Пообещай ей коробку конфет, — посоветовал Антон, прикидывая во что ему обойдётся командировка в Питер.

— Шоколад не употребляет, — вздохнул лейтенант. — Калории. Лучше фруктовый смузи.

— Пусть будет смузи, — согласился Антон.

Лейтенант не подвёл. Ровно в пять вечера он явился в номер в совершенно ином обличии. Тройка, галстук, начищенные до блеска остроносые туфли.

— Ну вот и славно, — с улыбкой констатировал Антон, разглядывая лейтенанта. — Эволюция рэпера в человека.

— Скорее деградация, — возразил лейтенант. — Ощущение, как в скафандре. Последний раз надевал эту бодягу на школьный выпускной.

— «Жучок» раздобыл?

Лейтенант молча выложил на столик две чёрных коробочки. Одну маленькую, вторую — побольше.

— Здесь микрофон, — пояснил он, открывая маленькую коробочку. — Здесь — приёмник.

Он открыл и вторую коробочку, демонстрируя содержимое.

— Дальность уверенного приёма — пятьдесят метров.

Антон вынул из футляра приплюснутую горошину микрофона и взвесил на ладони.

— Установишь под стол, где они сядут, — сказал он, возвращая микрофон в коробочку.

— Яволь, герр капитан, — козырнул лейтенант Болтухин. — Хорошо бы сделать это до прихода Канарского и его кореша. Номер столика можно узнать у официанта или сомелье.

— У сомелье?

— Ну да. Чухонец наш — тот ещё сноб. Абы какое бухло пить не станет, позовёт сомелье.

— А если ни официант, ни сомелье не захотят светить информацию? — задумчиво произнёс Антон.

— Тогда сунем им в хайло наши ксивы и напомним тридцать седьмой год, — беспечно заверил лейтенант.

Антон посмотрел на часы. До прибытия Канарского в ресторан оставалось немногим более двух часов. Пора было выдвигаться на исходную. Пересчитав наличность, Антон стоически вздохнул и подмигнул лейтенанту. Вечер обещал быть занимательным.

Убранство главного Гостиного зала в «Северянине» переносило посетителя в эпоху декаданса и Серебряного века: антикварная мебель, цветы в кадках, чёрно-белые фото на стенах, самовар, свечи, абажуры. Столик, заказанный лейтенантом Болтухиным, притулился с краю от входа и являл собой идеальное место для наблюдения. Вообще, главный зал ресторана был невелик, человек на сорок. За столики садились по трое-четверо, что создавало ощущение камерности и уюта.

Когда Антон и его спутник присели за заказанный стол, публика уже заняла большинство мест и неспешно вкушала закуски и лёгкие вина под живую фортепианную фугу. Во всём: в убранстве зала, в благообразных посетителях, в кружевных скатертях и мягком свете читалась томная, изысканная богемность.

Лейтенант беспокойно заёрзал на стуле.

— Чувствую себя, как лошара, — признался он, глядя на разложенные перед ним ложечки, вилочки и ножи. — Как всем этим есть? Зачем, например, столько вилок?

— Вот эта, которая побольше, — для мяса, — пояснил Антон. — Та, что поменьше, — для рыбы, а самая маленькая — десертная.

— Блин, кэп, это понты какие-то. Я без проблем рыбу схаваю и мясной вилкой.

Антон не успел прояснить тонкости этикета — к столику подошёл неслышный, как ниндзя, официант.

— Чего изволите, господа? — спросил он с отстранённым достоинством. — На закуску рекомендую карпаччо из оленины и форелевый рийет. Есть икорка свежайшая.

— Не стоит, дружище, — остановил его Антон. — Принеси-ка нам сразу горячего. Мне сливочный суп с треской и белыми грибами.

— А юноше?

— Юноше пельмени, — буркнул лейтенант, внимательно изучивший меню и не нашедший там других знакомых названий.

— Что пить будете? — осведомился официант. — Может, пригласить сомелье?

— Алкоголя не нужно, — лучезарно улыбнулся Антон. — Диета, знаете ли. Принесите минералочки с газом.

Официант сочувственно покивал.

— Есть квас брусничный архангельский и клюквенный морс, — сообщил он.

— Пожалуй, графинчик кваса, — согласился Антон. — Но только, дружище, не тёплый.

— Как можно-с, — дёрнул бровью официант. — Квас будет со льда, не извольте сомневаться.

— И вот что, любезный, — Антон перешёл на доверительный тон. — Сегодня мой приятель у вас ужинает. Канарский Пётр Аркадьевич. Не подскажешь, за каким столиком? Повздорил я с ним, наговорили всякого. Не хочу, чтобы мы здесь соседствовали, понимаешь?

— У нас не принято о клиентах распространяться, — с вежливой холодностью заявил официант и воздел глаза к потолку.

— Конечно, конечно, имидж заведения, — серьёзно кивнул Антон, незаметно для окружающих переправляя тысячную купюру в карманчик официанта.

Официант скосил глаз, определяя достоинство купюры.

— Веранда, второй столик справа. Заказан на двоих, — сквозь зубы промычал он и величественно удалился.

— Офигеть, — произнёс лейтенант, провожая взглядом чопорную фигуру официанта. — Ловко вы его, кэп. А я-то, собирался свою ксиву светить и брать пацана на зихер.

— Лейтенант, ты выражаешься, как босяк, — попенял напарнику Антон. — Где ты набрался такого сленга?

— Улица и необозримые просторы интернета, — с притворным сожалением произнёс Болтухин. — Как будем действовать, кэп?

— Прогуляешься до веранды и поставишь жучка, — тихо сказал Антон. — Сделай всё незаметно.

— Обижаете, гражданин начальник, — усмехнулся лейтенант. — Всё будет натурально, как в Голливуде.

Он пружинисто поднялся со стула и разболтанной стиляжьей походкой направился через зал. Вернулся лейтенант минут через десять, как раз в тот момент, когда официант с молчаливой торжественностью опустил на столик серебряный поднос и расставил заказанное на белоснежную скатерть.

— Интересующее вас лицо только что вышло из гардероба, — едва шевельнув губами, сообщил официант и с почтительным поклоном отошёл к соседнему столику.

Лейтенант бухнулся на свой стул и подвинул к себе дымящуюся глиняную миску с пельменями.

— Всё кучеряво, кэп, — доложил он. — Сделал вид, что развязался шнурок и шлёпнул жука под столешницу.

— Замечательно, — кивнул Антон и, сделав неуловимое движение, вставил в ухо пилюлю динамика.

Голову мгновенно наполнили усиленные аппаратурой шаркающие звуки шагов, скрип стульев, невнятная речь.

— Работает, — удовлетворённо кивнул он. — Теперь дело за Канарским.

В этот самый миг через зал, поминутно кланяясь и отвечая на негромкие приветствия, прошёл высокий благообразный мужчина с проседью в аккуратно стриженных волосах. Пётр Канарский, собственной персоной. Было очевидно, что он завсегдатай заведения и знаком со многими посетителями вовсе не шапочно.

— Петруша! Канарский! — крикнули из-за крайнего столика. — Где пропадал, чертяка?!

— Пётр, к нам, прошу, к нам, негодяй ты эдакий! — воскликнули из другого конца зала. — В своей Чухонии совсем забыл родные пенаты.

Каждому Канарский горячо кланялся, прижимая узкую музыкальную ладонь к лацкану пиджака. Однако, ничьих приглашений он не принял и прошёл на веранду к заказанному столику. Тотчас возле него возник щуплый официант:

— Моё почтение, Пётр Аркадьевич, — отчётливо услышал Антон сквозь посторонние звуки. — Какими судьбами в Питере?

— Дела, Ванечка, дела, — вальяжно отозвался Канарский. — Принеси-ка, дружок, анисовой водочки, закуски поострее, икорки и хлебушка побольше. Истосковался я, Ванечка. по хлебушку чёрному.

— Один момент, Пётр Аркадьевич, — с лакейской преданностью заверил официант. — На горячее что изволите? Сегодня судак недурён с беарнским соусом.

— Тащи судака, — велел всё тот же вальяжный голос.