– Ты куда? – спросила Настя.

– Танцевать.

– Я с тобой! – обрадовалась Алина.

Они ушли.

– Ну, и к чему ты, щас, этой жути нагнал? – недовольным тоном поинтересовалась Настя.

– К тому, что есть наркотики, – продолжил Вадик, – а есть «психоделики"! Это разные вещи…

Настя отрицательно замотала головой, – Самообман, чувак! «Психоделики» – такие же наркотики. Хоть и считается, что они, типа, «лёгкие». На самом деле, когда их регулярно принимаешь, то начинаешь врать самому себе. Так они работают! Врёшь себе, что у тебя нет зависимости! Врёшь, что они приносят тебе какую-то пользу! Врёшь, когда уже накуренный обещаешь себе не добавлять, потому как чувствуешь, что уже хватит! Но стоит кому-то предложить, как ты сразу же перекладываешь на него всю ответственность и снова куришь, хотя твой внутренний голос говорит: «Чувак, что за дела?! Мы же собирались не курить!» Ты игнорируешь внутренний голос, и в следующий раз происходит то же самое. Это замкнутый круг! В конце концов, из-за этого постоянного вранья самому себе, ты перестаёшь понимать, где правда, где ты настоящий, чего ты, на самом деле, хочешь и к чему стремишься в жизни!

Вадик хмуро молчал. Краем глаза он заметил идущую к их столику Полину.

– Но сейчас с тобой бесполезно об этом говорить, потому что ты упоротый! – закончила Настя, – Я пойду к девочкам.

Не глядя на Полину, она встала и пошла в сторону «мэйна». Вадик тоже поднялся, уступая место подошедшей.

– Что ты будешь? – обратился он к ней.

– Чай.

– Серьёзно?! – удивился Вадик.

– Я на работе не пью! – улыбнулась Полина.

– Слушай, у меня в куртке есть лепёшка пуэра отличного! Друг из Китая привёз! Я чёто, ваще, забыл про него! Хочешь?

– Можно, – она пожала плечами.

– Ок, пойду, попрошу Макса заварить!

– Пуэрчика и я бы припил! – сказал Игорь, – Возьмёшь на меня чашку?

– Ага.

Вадик заглянул в гардероб и, взяв пуэр, направился к бару.

Подойдя, он обернулся и посмотрел в сторону их столика. Игорь с Полиной о чём-то оживлённо болтали.

– Что ты знаешь о Полине? – спросил он Макса, пока тот заваривал чай.

– Толком ничего, мы не очень хорошо общаемся. Говорят, у неё есть ребёнок.

– Ох…

– Да, чувак.

– Ладно, спасибо!

Макс великодушно хмыкнул, – Обращайся!

Когда Вадик подошёл к столу, вернулись Лиза с Алиной. Он поставил заварной чайник и три чашки.

– Музыка – говно! – Лиза, изображая отчаяние, опустилась на диван.

– Где вы Настю потеряли? – удивился Вадик.

– Она общается по телефону. Ты не закончил историю! – напомнила ему Алина.

– О, а ты внимательная!

– Я такая! – кокетливо улыбнулась девушка.

– Ладно. Я рассказывал девочкам, как мы, с ещё одним другом, Артёмом, ездили на море, – объяснил Вадик Полине.

Та молча кивнула.

– Короче, приходим мы, вечером, на концерт джаза. Он на открытом воздухе проводился. Там такое движение: под сценой стоят люди постарше, парами, в обнимочку, никто не танцует. А нашего возраста ребята расположились, полулёжа, вдалеке, на подстилках, возле модели «кукурузника». Сцена была на территории бывшего аэродрома…

– «Кукурузник» – это самолёт такой был, – вставил Игорь, обращаясь к Лизе.

Та цокнула языком, – Я поняла!

– Ну, а музычка лайтовая, вообще, особо не качает… – продолжил Вадик, – В итоге, мы кладём каремат, падаем на него, втроём, где-то посередине, между самолётом и сценой, и открываем винишко! Пьём себе, потихоньку, каждый из своей бутылки, и, где-то на половине, я поворачиваюсь к Артёму, а он откинулся на спину и глаза закрыл. Хорошо ещё заснуть не успел! Я думаю: «Если Тёмыча так вырубило, то что ж со мной будет?!» Перевожу взгляд на Игоря, а у него рожа красная, как зад у самки павиана, в период овуляции, глядящей с пальмы, на закате, в Анголе 89го на спешно подымающихся по трапу военных советников СССР!

– Чё ты гонишь?! Нормальный я был! – рассердился Игорь.

– Ты где этого нахватался? – сквозь смех спросила Алина.

– У нас был очень принципиальный учитель истории… – улыбнулся Вадик и продолжил, – И тут у меня самого начинают гореть уши! Потом лицо! Потом вся голова, прямо как спичка, вспыхивает! Мне плохо, меня тошнит! Я начинаю Тёмыча расталкивать. Говорю ему: «Чувак, вставай, надо что-то делать, мы, по ходу, траванулись!» Он, в ответ, только мычит. Я продолжаю его толкать. Наконец, он разлепляет глаза, и мы все, с трудом, подымаемся. Голова гудит, ноги заплетаются. Еле идём. Выходим с аэродрома этого и, сразу, на поиски аптеки.

Пока идём, ветерок вечерний, прохладный обдувает, – вроде, чуть полегче. Выходим на набережную, а там – куча людей. Все снуют туда-сюда, трафик капец! Ещё и место такое, оживлённое. Напротив, – ларёк с пиццей, а, рядом, – длинная очередь. И тут, смотрю, – прямо посреди дороги, на асфальте, на самом освещённом месте, под фонарём, лежит пакет травы! Я останавливаюсь, показываю пацанам пальцем. Сам смотрю и думаю: «Это, вообще, что?!»

– Это подарок! – снова рассмеялась Алина.

– Такая версия у меня тоже была! – кивнул ей Вадик. Может, думаю, – это кто-то потерял?! Ну как-то странно, слишком на виду! То ли это чья-то шутка, знаете? Типа, я сейчас подойду, наклонюсь, а пакетик на ниточке. Кто-то за неё сразу дёрнет и тю-тю! А, может, это, вообще, менты придумали, – ты подходишь, подбираешь и тебя вяжут, тут же! В общем, пока я сомневался, Игорюня подошёл, взял пакет, сунул в карман и говорит: «Погнали!»

– А ты смельчак! – похвалила Игоря Алина.

– Ну а х*ле! – тот пожал плечами.

– Ну, мы зашли в магазин, купили водички, шоколадку, как щас помню, – белую, с миндалём. На ближайшем повороте свернули с набережной и спустились на пляж. Я думаю: «Блин, и так чувствую себя хреново, если сейчас ещё покурить, – вообще, непонятно, что будет… Тем более, мы же не знаем, что это, в пакете? С виду и по запаху, – трава, да, но точно ли? Да и какая? Насколько сильно штырит?» «Слушайте, пацыки!», – говорю, – «Я, наверное, не буду!» Короче, пока я сомневался, они сделали «сухой» и попробовали продукт. Ну и я, следом. В итоге, покурили мы поровну. Причём сдули всё! Потому, как Игорюня сказал, что таскать с собой траву не собирается. И началось! Голова гореть прекратила. Я вообще перестал её ощущать. Чувствую себя как воздушный шарик на ниточке. Вот-вот улечу! Подошёл к морю, умылся, и мы вернулись обратно на набережную. А там: свет, звук, декорации, – всё великолепно! И решили мы прогуляться на самый дальний пляж, в конце набережной. Идём, такие, наслаждаемся погодкой, запахами, звуками. Освещение поменялось. Людей поубавилось. Тихо, спокойно. И тут, поворачиваю голову к морю, вижу, – чуть поодаль, посреди пляжа, бар с соломенным навесом и огоньками разноцветными. А оттуда музло валит, ну, просто, – огонь! Мы останавливаемся, начинаем врываться, бегать, прыгать. Смотрю, – из-за барной стойки девушка высунулась и машет нам, типа: «Идите сюда!» Я поворачиваюсь к пацанам, кричу: «Чуваки, смотрите, нас зовут!» Тёмыч спрашивает: «Кто?» «Девушка за баром!» – говорю. Он смотрит и отвечает: «Чувак, там нет никого». Я оборачиваюсь и вижу, что бар закрыт.

А в следующий момент мы, втроём, оказываемся в начале набережной! Хотя, ещё секунду назад, были в самом её конце. Вокруг, опять, куча людей, суета, толчея. Мы с пацанами смотрим друг на друга и понимаем, что, в душе не еб*м, как здесь оказались! Как монтаж в фильме, – один кадр закончился, чик, склейка, и, сразу, – другие декорации. После этой телепортации, у нас ещё и дар телепатии, видимо, открылся! Потому что нам удалось, как-то, без слов, между собой договориться, что, в данный момент, мы эту ситуацию обсуждать не будем, чтобы не удариться в панику!

Мы, просто, молча, продолжаем идти. Проходим, снова, около половины набережной и видим в одном из баров, деревянном, полностью разукрашенном флуоресцентными красками, на стуле, боком к нам, сидит девушка в платье. А напротив неё, в бежевом костюме и шляпе, положив ногу на ногу, – Михаил Боярский.