— Он был очень симпатичный, — тактично сказала Джия. Она улыбнулась и поцеловала Уолли в щеку. — Но я люблю только воинов.
— Одного воина, — сказал Уолли.
— Одного большого, сильного воина.
Он поцеловал ее в ответ. Прошло много времени с тех пор, как они делили пуховую постель в королевских покоях храмовых казарм, когда его тело ощущало всю ту страсть, которую должен был ощущать Шонсу. Храм уже начинал казаться старыми добрыми временами.
Среди команды затевалось что-то недоброе. Моряки исподтишка бросали на них хитрые взгляды. Что-то было решено, о чем-то они договорились. Позорный поступок Уолли превратил их страх в презрение. Капитан был обезображен на всю жизнь, сам корабль оказался в опасности. Что бы ни было причиной первоначальной враждебности моряков, теперь у них были веские причины возмущаться непрошеными гостями — и меньше поводов бояться Богини. Посланники не ползают в грязи.
— Дальше, — сказал Уолли. — Как они узнали, что я на борту? С помощью таможенника. Я ушел в рубку до того, как меня можно было увидеть с берега — я в этом уверен. У меня хорошее зрение, но я не мог различить людей на набережной.
Хонакура задумчиво наморщил свое обезьянье лицо.
— Мне кажется, что они могут посылать друг другу вести, милорд. Колдуны в каменоломне видели, как ты поднялся на борт голубого корабля. Я видел не слишком много голубых кораблей в Аусе. — В лишенном письменности Мире корабли, естественно, не имели написанных на носу имен.
— Возможно, — сказал Уолли. — Хотя я убежден, что колдуны не знали меня как Шонсу. По крайней мере вначале. Тонди могла сообщить им мое имя, но весть об этом не успела бы дойти до Ауса. Меня узнал кто-то в толпе. — Он слишком выделялся. Рослые воины встречались редко.
— Тогда, возможно, они могут видеть на расстоянии, — сказал жрец. — Они увидели, что мост разрушен, но, возможно, не видели, что воины его пересекли. Затем колдуны с обеих сторон встретились у разрушенного моста… Это вполне возможно! Вот почему они так долго догоняли нас у каменоломни!
— Возможно, — заключил Уолли. — И они видели меня на борту, когда «Сапфир» входил в порт? Может быть, может быть!
Моряки ненавязчиво распределились по всей корме. Детей отправили вниз. Ннанджи выпрямился и протянул руку, словно проверяя, свободно ли двигается его меч. В последний момент он передумал, взявшись рукой за ближайший штаг и прислонившись к нему. Теперь он ощущал опасность, исходившую от штатских — с каждой минутой его напряжение росло.
— Ты собрал впечатляющий перечень могущественных способностей твоих противников, милорд, — заметил Хонакура. Голос его прозвучал достаточно цинично для того, чтобы Ннанджи бросил на него раздраженный взгляд.
— И что же ты узнал, старик? — спросил Уолли.
— Признаюсь, очень мало. Я не видел никого, кто наблюдал бы за кораблем. Я видел, как ты спустился по сходням, а потом двух колдунов, которые пошли за тобой, но я не видел, откуда они пришли. Они не проходили мимо меня.
Уолли что-то проворчал. Были ли эти двое до этого невидимы? Невидимок на этой оживленной портовой дороге затоптали бы насмерть за несколько минут. Значит, они были невидимы на борту «Сапфира», а затем последовали за ним на берег?
— Местные жители не слишком были склонны разговаривать с чужаком о колдунах, — сердито сказал Хонакура. — Естественно. Однако мне все-таки удалось узнать, что они здесь уже давно — больше десяти лет.
— Десять лет? — Уолли подобного не ожидал. — Сколько же еще городов они захватили?
— Не знаю.
Послышался тихий голос:
— Милорд?
— Да, новичок?
— Позвольте мне сказать, милорд; это было одиннадцать лет назад, в День Воинов, 27344.
— В самом деле? — сказал Уолли. — Откуда ты знаешь?
Парнишка слегка покраснел.
— Одна девушка сказала, милорд. Она продавала грушевый сидр в кружках. У нее была родительская метка воина.
Уолли почувствовал, как улыбка сползает с его лица. Он бросил взгляд на Ннанджи, который предостерегающе нахмурился.
— И как, вкусный сидр?
Катанджи скорчил гримасу.
— Отвратительный, милорд. Меня заинтересовала родительская метка; сидр я не люблю.
На этот раз Уолли рассмеялся, несмотря на нараставшее на палубе напряжение.
— Что же она еще тебе рассказала, после того как ты поблагодарил ее за превосходный сидр?
Набравшись уверенности в себе, Катанджи сказал:
— Ее отца убили колдуны, милорд, так что я не думаю, что она может меня выдать, хотя она заметила мою метку. Здесь они не используют огненных демонов. Местный гарнизон устроил ежегодный банкет, и туда явились колдуны, которые вызвали воинов на поединок.
— А воины все были на две трети пьяны — или на четыре трети. И что произошло?
— Они все выбежали в парадные двери, размахивая мечами и… И крича, милорд. Она сказала, что колдуны убили их, поразив ударами грома.
— Ударами грома? — Это было что-то новое.
— Вспышками молний, — с серьезным видом сказал Катанджи, — и ударами грома. Как только один из них выходил наружу, его тут же убивали. Это было не так, как в Ове. Их не растерзали на куски и не загрызли, милорд. Как она сказала, на телах не осталось почти никаких следов. Несколько ожогов, но почти без крови.
«От другого — ум возьмешь…»
— Продолжай! — сказал Уолли.
— Потом колдуны приказали всем выйти, проверяя, не остался ли в живых кто-то из воинов среди гостей. Они нашли двоих, пытавшихся выбраться через заднее окно, и тоже их убили. Затем колдуны сожгли дом, для верности. Погибло восемнадцать человек, весь гарнизон. И она еще рассказала, что с тех пор в город приходило еще около дюжины воинов, в разное время, и их всех тоже убили, милорд.
— Молодец! — сказал Уолли. — Ннанджи, я думаю, тебе стоит иначе отнестись к вопросу о сходе на берег без разрешения.
Ннанджи кивнул, гордо ухмыляясь.
Катанджи облегченно вздохнул.
— Колдуны изгнали всех красильщиков.
— Что они сделали?
— Все красильщики покинули город. Девушка не знала, почему, но из-за этого поднялись цены на ткань и на одежду. — Он бросил взгляд на команду. — И на кожу… Я думал, морякам это может быть интересно.
— Неважно! — прорычал Ннанджи. — Что еще?
— Почти все… О, милорд! Следующий город вверх по течению — Км Сан, и там нет колдунов. Но следующий за ним — Вэл, и там они есть. Колдуны, я имею в виду. Она ничего не знала о других городах, даже об Ове.
Народ не слишком много путешествовал, за исключением торговцев, моряков и менестрелей. В Мире не было ни газет, ни телестанций.
— Ты очень хорошо поработал, новичок! Это очень важная информация. И тебе удалось все это выяснить за очень короткое время.
Катанджи покраснел, явно довольный собой, наслаждаясь словами похвалы.
— У меня не было времени поговорить с кем-то еще, милорд.
— Ннанджи, научи своего подопечного сутрам семьсот семьдесят второй, семьсот восемьдесят третьей и семьсот девяностой.
Ннанджи кивнул — эти сутры касались военной разведки и шпионажа.
— И восемьсот четвертой, милорд брат! — Он слегка улыбнулся — про кошек.
— Однако, — сказал Уолли, — твоя метка заживет как следует через несколько дней, новичок. Не думаю, что нам придется плыть обратно в Аус, но если придется, не пытайся повторить тот же трюк снова, ясно?
— Конечно, милорд, — ответил Катанджи, однако не слишком охотно, и Ннанджи подозрительно посмотрел на него. Затем его внимание оказалось отвлечено. Из двери на баке вышла изящная Тана, встреченная широкими улыбками. Не этого ли ждали моряки? При ней не было меча. В пределах видимости не было никакого оружия, если не считать кинжала капитана.
— Итак? — заметил Хонакура. — Ты думаешь, теперь ты низко пал, и обрел знание от другого? Как насчет того, чтобы поднять войско, или замкнуть круг?
Уолли яростно уставился на него.
— Это ты мне скажи!
— Это твоя загадка, милорд.
— Да, но ты ведь кое-что понял, не так ли?