В общем- полный угар!
Ругань, шум, мордобой между делом.
И тут, руки скрутив,
И мне морду набив,
Повязали меня двое в белом.
А теперь говорят, что покуда жена
В санатории лечит болячки,
Беспробудно я пьянствовал ровно три дня
И допился до белой горячки...
Послышались смешки, Лебединский не только пел неплохо, он еще и классно изображал сюжет своей песни в лицах.
...Что я в пьяном бреду телевизор смотрел-
Были Бонд и пират там в программе.
Что из душа Жеглову звонить я хотел,
А ответы услышал в рекламе.
Джеймс Бонд, пират, и сыщик Жеглов, видимо,поминались в начале песни, которого я, к сожалению, не слышал.
И что Аллы плакат увидав на стене,
Я затеял разборку с ним с пьяну.
Доктор, это- неправда, поверьте вы мне!
Я с плакатом махаться не стану.
Отпустите до дому, я вас прошу!
Я же смирный, почти как ребенок.
Не хотите? А я вам в ответ не скажу,
Что у вас за спиною чертенок.
Прозвучал последний аккорд и Лебединский произнес:
- Бог ты мой, неужели я и сам на столько постарел. Ну мужики- мужиками, а вот... Привет, друганы! Привет, девчонки!
И он по очереди протянул руку Севрюгину, Коровину и мне.
- А тебя я уже видел, махнул Александр в сторону Шамсутдинова.
- Я тебя тоже,- согласился Радик.- Так, ребята, давай к столу, а то водка стынет и закуска греется.
За преподавательским столом мы уместились еле-еле. Ведь кроме двенадцати моих одноклассников мы в свою компанию приняли еще и трех человек из параллельного класса. Поэтому кое-кому пришлось расположиться за ближайшими партами.
Стаканов было мало, поэтому пили в очередь. Тостов по случаю никто не произносил, и Радик, выступавший в роли своеобразного тамады, постепенно перевел общий разговор, состо- явший поначалу из воспоминаний школьной поры, в какое-то своеобразное новое знакомство старых товарищей. Каждому он протягивал пластмассовый стаканчик с теплой водкой и каждый должен был рассказать о том, чего он достиг за прошедшие двадцать лет. Севрюгин, как оказа-
лось, работал экономистом на заводе; я преподавал в техническом университете; Радик и Генка служили в армии; Маринка торговала; Лебединский строил мосты; Подкопаева работала швеей в частном ателье; Филиппов трудился геодезистом где-то на Севере; Ханина лечила; Коровин и Хмелько, ставшие супругами, работали на реченском молокозаводе; и так далее, и тому подоб-ное.
Перезнакомившись заново, мы как-то сами собой разбились на группки и начали вести уже беседы по интересам. Вербицкую и супругов Коровиных, имевших взрослых детей, очень волновали, например, условия поступления в областные вузы, и они пытались вызнать их у меня. Я им объяснил, что уже много лет не участвую в работе приемной комиссии и, если и могу им рассказать что-то на эту тему, так только про то, каков был конкурс на нашем факультете в прошлом году, да поведать последние, гулявшие в нашей преподавательской среде, слухи про то, сколько стоит обучение в коммерческих учебных заведениях. Генка же приставал к Татьяне Пьянковой из параллельного класса. Она, оказывается, "сидела" на складе строительных материалов, ну а майор Севастьянов был крайне озабочен возведением садового домика на своем участке земли.
Радик и Филиппов делились друг с другом своими впечатлениями о жизни на Севере. Один там когда-то служил, другой уже четвертый год в тех краях работал.
Потом речь зашла о том, кто кого из одноклассников где видел и встречал, и снова стали вспоминать школьные годы, отсутствующих друзей и учивших нас учителей. А тут еще предусмотрительная Вербицкая достала из сумочки пачку фотографий, снятых в эпоху нашей учебы, и они пошли по кругу.
Как все-таки странно было снова увидеть всех нас такими молодыми и зелеными, хотя бы и на листках фотобумаги. Какими смешными мы были! Тогда перед нами были открыты тысячи дорог и огромная страна. И вот теперь, двадцать лет спустя, я в какой-то мере знаю, кто из нас что выбрал и чего достиг на выбранном пути.
- Слушай, а ведь это мы на квартире у Хмелько!- воскликнул Радик, разглядывая фотографию, на которой не меньше дюжины молодых людей, радостно улыбаясь в объектив фотоаппарата, взгромоздились на небольшой диванчик.
- Ну да,- согласилась, присмотревшись, Лена Коровина, бывшая Хмелько,- это мы в девятом классе 23 февраля у меня дома празднуем.
- И какая же гнида нас тогда заложила,- сердито поинтересовался Севастьянов, при-нимая снимок.- Кто же предкам рассказал, что мы там вино пили. Там вина-то было всего одна бутылка- портвейн "Кавказ", по рупь сорок две, как сейчас, помню.
- Еще бы тебе на помнить,- поддакнул я,- если ты его и приволок.
- Да его еще и разлили человек на десять, не меньше. До сих пор помню, что от такой смешной дозы даже в голове не зашумело,- горячился Генка.- А директорша- Нелли Ивановна- нас два часа в присутствии родителей на собрании понужала. "Вы же комсомольцы!"- говорит,- "Как вам не стыдно уподобляться пьяницам! Кто вас научил тайно встречаться и так проводить праздники?" Меня так и подмывало ей сказать, что это мы со взрослых пример берем...
