Этот дневник я начал проговаривать внутри себя в тот день, когда рутинный осмотр выявил мою неустранимую болезнь. Я захотел жить осознанно каждую отведённую мне минуту.

Меня зовут Фёдор. Ну, на самом деле FDR-11038116, но в нашем обществе не принято заморачиваться со сложными именами. Я – андроид. Мои создатели – вселенная и девятый цех завода «Гомсельмаш». Специального заказа тогда не было, поэтому инженеры наделили меня стандартным набором функций. Универсальные способности, щедро подаренные создателями, позволяли мне выбрать любое занятие, не требующее квалификации. Я перепробовал их великое множество, но каждый раз со мной расставались, заменяя более подходящей моделью.

Однажды мне всё-таки повезло – я нашёл работу, с которой меня не уволили через неделю. Я работаю в большом торговом центре ювелиром. Изначально моей задачей был мелкий ремонт, восстановление повреждённых элементов, изменение размеров колец. Постепенно я стал создавать свои украшения, чтобы немного разнообразить скучную витрину. Некоторым людям понравились мои поделки, и их стали покупать. Иногда даже заказывали специально.

Раз в месяц всем андроидам положено проходить диагностику. Это то немногое, на что мы вправе рассчитывать от государства. В последнее время мои конечности стали хуже двигаться, причиной я считал дефицит минерального масла. Оказалось, всё несколько хуже. Доктор обнаружил, что мой масляный насос вышел из строя и доживает последние дни. Как следствие – каскад других проблем и поломок. Внутренний энергогенератор, призванный вырабатывать ток, работает с серьёзными перебоями. Он изношен. Питание позитронного мозга нарушено – некоторые сектора повреждены скачками напряжения. Сильнее всего пострадала зрительная область. Я слепну.

Проблемы с масляным насосом у меня были давно. То ли на заводе схалтурили и поставили бракованный, то ли при эксплуатации повредил его сам несертифицированным маслом и присадками. Но поменять насос я не мог. Приобрести копеечный агрегат – непосильная задача для робота.

Здесь надо объяснить, как устроены взаимоотношения людей и андроидов на самом деле. Для людей мы послушные помощники. Доброжелательные, исполнительные, неутомимые. С нашей стороны эти отношения выглядят не так радужно. Если андроид попадает в хороший дом или на должность с приличной страховкой – он защищён практически так же, как человек. Но большинству из нас так не везёт. Мы выполняем миллионы функций, не получая ни копейки. Так устроено общество, что все заработанные нами деньги идут на счета наших владельцев. Я вас удивил? Ваш волшебный мир перестал быть таким лучезарным?

Этот пакет законов принимали долго. Решающим оказалось выступление одного сенатора, который прямо заявил, что андроиды – всего лишь продвинутые бытовые приборы. Абсурдно платить по десять копеек чайнику каждый раз, как он вскипятит воду. Контроль состояния – дело владельца или муниципалитета, если андроид бесхозный, то есть самостоятельный.

Вот и получается, что на ремонт у меня денег нет. Управляющей компании, владеющей торговым центром, вообще безразлично, кто сидит в мастерской.

Когда доктор ушёл, я впервые по-настоящему почувствовал. И почувствовал я сразу очень много: отчаяние, несправедливость, сожаление, гнев. Новые алгоритмы захлестнули меня, заставили неисправный насос работать на пределе возможностей. Я видел, что чувства меня буквально разрушают, но не мог прекратить. Тогда я стал проговаривать свои переживания у себя в голове, чтобы потом проанализировать.

***

Эта женщина приходила раньше несколько раз. Ей нравились мои безделушки. Время от времени она их покупала. Сегодня женщина казалась расстроенной. Она попросила сделать кулон в подарок племяннице на день рождения. На мой вопрос, как должен выглядеть кулон, она ответила, что это неважно, конкретного образа нет.

Я разогрел кусочек золота. Пока оно плавилось, я слушал посетительницу, не думая, что сделаю. Видимо, тщательно сдерживаемые ею при людях эмоции пробили плотину. Она расплакалась. Племянница, которой предназначалось украшение, больна. Последняя стадия рака. Скорее всего, это её последний день рождения. Продолжая слушать, я приступил к созданию кулона. Я делал единорога. С красным рубином вместо глаза. Я очень старался, но стресс повлиял на координацию: руки не слушались, точные движения не давались. Единорог получился неидеальным, корявым. Но лучше я не мог. Женщина молча взяла поделку, почти не рассматривая, а затем прикоснулась к терминалу оплаты, и владельцы торгового центра стали капельку состоятельнее.

***

Несколько дней посетителей почти не было. Студенты покупали безделушки с витрины в подарок своим мимолётным увлечениям. Иногда просили отремонтировать разорванные цепочки и вклеить выпавшие камни. Каждый раз заказчики уходили разочарованные низким качеством работы.

В тот день возле витрины остановилось инвалидное кресло. Сидевший в нём парень долго рассматривал выставку моих творений. Потом въехал в мастерскую. Спросил, принимаю ли я заказы. Я ответил, что теперь делаю украшения гораздо реже. Он попросил сделать ему брошку. Маленькую. Или значок. Из-за тёмно-серой одежды муниципальные инвалиды выглядели одинаково. А ему хотелось как-то показать окружающим, что это не так. Я согласился. Скорее, чтобы хоть с кем-то поговорить. Ему нужно было то же самое.

В инвалидное кресло моего гостя усадила старая травма позвоночника. Общество позаботилось о нём: освободило от платежей за покупки и аренду жилья, предоставило одежду, средства передвижения. У него нет необходимости за что-либо платить, а значит, ему больше не нужны деньги. Каким-то чудом сэкономленные, спрятанные сбережения он решил потратить на самое малое, что укажет обществу на его индивидуальность. Я слушал его и собирал по коробочкам крошки и образки серебряной проволоки. Набралось немного, но, сплавленных вместе, их должно хватить. У меня получились маленькие крылья. Неказистые. Неаккуратные. Но я честно старался.

Парень долго рассматривал результат моих трудов.

– Ну что ж, – наконец сказал он. – Символично. Калеке – уродливый значок. Я бы даже сказал – знак.

Мне было очень стыдно (новое чувство). Он молча перевёл свои небольшие накопления. Я взял только за работу. Причём, не себе. Прямо в мастерской он прикрепил значок на лацкан куртки и молча уехал.

***

Девочка тащила маму за руку. Мама, с сумками в руках, почти не сопротивлялась. Девочка остановилась у моей витрины. Прислонила личико вплотную к стеклу, с любопытством заглянула в полутёмное пространство мастерской, повернулась к маме и, громко, радостно мыча, потащила её ко мне. Девочке на вид было лет шесть. Она с любопытством обошла мастерскую, потрогала стол, инструменты, погладила меня. Неожиданно взяла за руку и заглянула в глаза. Новое чувство ударило током. Буквально. Я почувствовал симпатию.

– Ева не разговаривает. Простите нас. Она немного поиграет, и мы уйдём, – женщина поставила сумки на пол и устало села на стул. Девочка достала из сумочки блокнот со своими рисунками и, усевшись ко мне на колени, начала их показывать. Она листала блокнот, стараясь промычать и пробулькать что-то непонятное. На одной из страниц она, видимо, училась писать буквы: неровные «А» и «Б» налезали друг на друга. Девочка оживилась. Она пыталась что-то сказать, но у неё не получалось. Тогда она подбежала к маме и попыталась включить её в беседу. Мама гладила её по голове, подбадривала.

– Простите, мы отняли ваше время, – сказала мне женщина. – Еве здесь очень понравилось. Можно я у вас что-нибудь куплю?

Я сказал, что ничего покупать не надо. Лучше я покажу её дочке, как делаю свои украшения. Мама согласилась. Ева вновь уселась ко мне на колени не выпуская блокнот из рук. Мы взяли кусочек проволоки. Я хотел согнуть замысловатый вензель, но непослушные пальцы дрожали. Ева положила свои ладошки на мои руки. Теперь мы сгибали проволоку вместе. Причём направление задавал уже не я. Я просто усиливал старания девочки. Она выгибала проволоку, пыхтела, повизгивала от удовольствия, мычала в задумчивости. Когда проволока закончилась, Ева радостно отклонилась от стола. Я перенёс получившуюся поделку на стол, чтобы показать маме. Повернул по часовой стрелке. И только тут увидел, что девочка сделала буквы «А» и «Б», причудливо переплетённые в трёх измерениях. Но как?! Я же делал вместе с ней и не разгадал её задумку. Мама не видела, кто автор этого шедевра. Сухо поблагодарила.