Это и было тем действием по решению проблемы, которое стремился найти Гриднев в последние полчаса. Больше не раздумывая ни секунды, Лев развернулся спиной к своему дому и направился в сторону центра, где находился отдел полиции. Путь туда пешком должен был занять минут 15–20, и Гриднев впервые в жизни пожалел о том, что не умеет водить машину. Нет, конечно, в далекой юности он катался на «копейках» и «москвичах» своих знакомых, но с тех пор за руль никогда не садился. А проверять сейчас, осталось ли хоть что-то от былых навыков вождения, у Льва не было никакого желания. В конце концов, не хватало, чтобы он по глупости погиб в автомобильной аварии после того, как умудрился выжить после непонятной атаки на город!

Улица, ведущая на пляж, примерно через полкилометра, возле пожарной части с высокой обзорной вышкой, построенной еще в царской России, сливалась с одной из центральных магистралей. Именно там Гриднев понял, что его предположения об отравленной воде окончательно потеряли даже удаленную обоснованность: врезавшись в треногу ЛЭП, на повороте стоял разбитый «Опель Астра».

Гриднев подошел к автомобилю и заглянул в салон. Водитель был мертв, как и все остальные, кого видел сегодня Лев. Посмертные признаки отравления так же ничем не отличались: серо-зеленая кожа, ввалившиеся глаза и пена на губах. Однако, судя по тому, что автомобиль въехал по прямой в столб на простейшем повороте, водитель за рулем умер в течении нескольких секунд. Или, по крайней мере, резко потерял сознание, а уже потом – умирал. И тут уже ни о каком отложенном действии яда, содержащегося в воде, говорить не приходилось. Конечно, по ядам Лев не был специалистом, но он с детства отличался любознательностью, и имел обширные знания во многих областях. И о том, чтобы какой-то яд резко воздействовал на организм через какой-то срок после его употребления, ему читать не доводилось.

После поверхностного осмотра трупа Гриднев уже собрался двигаться дальше, но вдруг замер: дверь со стороны пассажирского сиденья автомобиля была распахнута! Сама по себе она от удара открыться не могла, а это означало, что погибший за рулем мужчина кого-то вез, и этот кто-то выбрался из покореженной машины после аварии.

Гриднев обошел автомобиль, но никого с пассажирской стороны не обнаружил. Как не нашел и никаких следов человека, покинувшего «Опель Астру» после аварии. Однако даже это резко подняло настроение Льва. Исчезнувший пассажир разбитой машины, куда бы он ни направился, означал только одно: предположение Гриднева было верно, и в городке после неведомой страшной атаки выжил не он один.

Лев залез на крышу «Опеля» и осмотрелся по сторонам. А затем даже прошелся вперед во всех четырех направлениях этого, немного неправильного, перекрестка. Никаких следов исчезнувшего человека ему найти не удалось, да и настоящим следопытом его нельзя было назвать. Возможно, если бы в городке не стояла несколько дней такая страшная сушь, Льву удалось бы увидеть какие-то свежие следы, но на превратившейся в бетон земле обочин рассмотреть ничего было невозможно. Да и на самом асфальте дороги тоже. Гриднев даже хотел закричать, призывая отозваться исчезнувшего пассажира «Опеля», но не решился это сделать. Кричать в гробовой тишине городка, в котором каждый дом был заполнен трупами, казалось тем же кощунством, как и пение частушек в склепе во время похорон.

Вообще, курортный волжский городок и раньше не отличался особым уровнем шума, а сегодня он и вовсе казался погруженным в гнетущую тишину. Гриднев несколько секунд постоял на месте, пытаясь услышать хоть какие-то звуки, обозначавшие присутствие живых людей. Но кроме пения птиц, да тоскливого воя собаки, доносящегося откуда-то издалека, не было слышно ничего. Раздосадовано передернув плечами, Гриднев решил продолжить свой путь в сторону полицейского отделения.

Именно эта тишина и позволила Гридневу за несколько сотен метров услышать голоса, которые в монотонном городском шуме он бы не расслышал ни за что. Голоса доносились из парка рядом с отделом полиции. Они звучали едва слышно, но ошибки быть не могло – там о чем-то спорили люди.

Первым желание Льва было сорваться с места и опрометью броситься на звук этих голосов, но он сдержал порыв. Состояние тревоги, в котором Гриднев пребывал с момента обнаружения тела жены, взвыло сиреной воздушной тревоги. То, что в парке были люди, еще не означало, что они будут дружелюбны к постороннему и встретят его с распростертыми объятиями. По своему опыту службы в «горячих точках» Гриднев знал, что в таких городках, полных трупов, чаще всего выживают те, кто не прочь пополнить перечень мертвецов еще одной фамилией. Просто из-за собственного страха, или желания избежать наказания. К тому же, Гриднев понятия не имел, кто, зачем и как организовал атаку на город. Но он не исключал, что сейчас в парке могут находиться те, кто к этой акции имел непосредственное отношение.

Лев перебежал улицу, стараясь производить как можно меньше шума, достал из-за пояса ракетницу, и крадучись отправился в сторону парка, стараясь придерживаться той стороны улицы, откуда его труднее всего было заметить. До парка оставалось не больше сотни метров, когда голоса зазвучали громче, а затем раздался истошный крик и глухой удар. И в это момент Гриднева словно ударило током: только сейчас он понял, что эти голоса принадлежали детям. Или подросткам, скорее всего!

На несколько долгих секунд Гриднев застыл у последнего дома перед площадью, отделявшей жилые кварталы от парка. Он совершенно не понимал, почему детские голоса поставили его в тупик, и лишь чуть позже сообразил, что до сих пор не находил ни одного трупа ребенка в обследованных домах.

Дело в том, что большинство соседей Гриднева были уже настолько стары, что их дети давно стали взрослыми, либо настолько молоды, что пока еще не спешили сами заводить детей. Тому же Илье Каченцову было уже за шестьдесят, а Николаю Самохвалову – чуть за двадцать. У первого уже были внуки, но они жили со своими родителями в другом городе, и приезжали к деду лишь на неделю-другую летом. В этом году он ждал их в августе, перед началом учебного года. А семья Самохваловых пока еще лишь отшучивалась на вопросы, когда они планируют завести детей. Да и остальные соседи мало чем от этих отличались. Именно поэтому детей у ближайших соседей Гриднева не было, и именно эта мысль вогнала его в короткий ступор, когда Лев услышал голоса подростков.

Конечно, в «горячих точках», где бывал Гриднев, и подростки были реальной угрозой жизни, но не в этом поволжском городке. У него даже мысли не возникло о том, что встреча с детьми в российской глубинке может сулить неприятности. Лев засунул пистолет обратно за ремень и быстрым шагом, не скрываясь больше, направился через площадь в сторону детских голосов.

У парка не было забора, но он был окружен плотной и высокой зеленой стеной кустарника, в которой тут и там были прорехи, которые посетители зоны отдыха использовали, как лазы в заборе. Гриднев не видел, что именно происходит за кустами, и чтобы выяснить, что там делают дети и чем, вообще, они занимаются в парке в такой ужасающей обстановке, пошел к одной из ближайших прорех в зеленой стене, и застыл, открыв рот, едва преодолел ее.

На поляне под деревьями было шесть человек. Четверо подростков лет 13–14 расположились полукругом вокруг девочки, возраст которой Гриднев пока определить не мог. Девчонка стояла на коленях спиной к Гридневу, и один из парней держал ее за волосы. А еще один мальчишка, не старше лет 12, лежал рядом с ними в луже крови, текущей из размозженной головы. В первые секунды подростки, не сводившие глаз с девчонки, не заметили, что к их компании присоединился кто-то еще. Тот, кто держал девочку за волосы, потянул ее к себе и резко приказал:

– Ты че, сучка, не врубаешься? Соси, я сказал!

И только тут Лев сообразил, что этот жлоб стоит перед девочкой со спущенными штанами!..

– Ни хрена себе! – не выдержал Гриднев. – Вы тут не охренели-ли совсем?!.