– На кой черт тебе это вообще понадобилось? – обратился к мертвой жене Гриднев.

Он несколько раз пытался угадать пароль, а затем бросил это занятие. Было очевидно, что угадать его сходу не получится, и Лев не хотел тратить время на то, чтобы найти способ взломать телефон жены. Он прекрасно понимал, что о смерти Аллы нужно как можно быстрее сообщить властям, но совершенно не знал, как это сделать. Гриднев не знал, может ли он до приезда властей уйти из дома, бросив мертвую жену одну, и как будет выглядеть его отсутствие, если вдруг кто-то к ним заявится. Например, падчерица. Лев снова попытался дозвониться со своего телефона в «скорую» и полицию, а затем решил, что это бесполезно.

– Да, к черту! – выругался он. – Дойду до соседей, да попрошу их позвонить. Не могут же у всех в округе телефоны из строя выйти!

Гриднев еще раз посмотрел на жену, словно надеясь, что она сейчас встанет и скажет, что пошутила, а потом вышел из дома и запер за собой дверь. Несколько секунд он стоял на крыльце, давая возможность глазам привыкнуть к яркому свету, а затем начал спускаться по ступенькам.

На дворе стоял конец июля – макушки лета. Уже больше недели столбик термометров на солнце не опускался ниже 40ºС, да и в тени было ненамного прохладнее. Небольшой поволжский городок душила июльская жара, а близость к воде не делала атмосферу приятнее. Напротив, дополнительная влажность от волжских испарений только добавляла духоты.

Около калиток Гриднев застыл, прислушиваясь. Он с женой уже давно жил в частном доме в районе городского пляжа, и всех соседей прекрасно знал. Двое ближайших из них – Колька Самохвалов и Илья Каченцов должны были быть на работе, а вот в доме третьего – Егора Ильнузова – уже несколько дней шел ремонт. Он взял отпуск и должен был трудиться вместе с ремонтной бригадой, которую сам и нанял, но сейчас оттуда не доносилось ни звука. Возможно, мужики просто поздно сели обедать, или укатили куда-то за материалами. Как бы то ни было, в доме у Егора кто-то должен быть, и Гриднев решил направиться туда. Однако не успел сделать и несколько шагов за калитку, как застыл: на тропинке лежал местный алкаш Володя.

– Вот, блин, нашел место, где поспать, – сплюнул сквозь зубы Гриднев, решив обойти Володьку, занявшего почти весь проход, но так и не сделал этого.

Мужчина лежал на спине, как и мертвая жена Гриднева. Да и отличался от нее сейчас Володька не так уж сильно: те же запавшие вглубь открытые глаза, та же серо-зеленая кожа и пена на губах. Глядя на труп соседа, Гриднев почувствовал, как у него на затылке волосы начинают подниматься дыбом.

Кем-кем, а глупцом Лев никогда не был, и два трупа с одинаковыми признаками, найденные на расстоянии нескольких метров друг от друга, считать простым совпадением он не мог. Несколько секунд Лев стоял на месте, лихорадочно обдумывая информацию, и пытаясь понять, что она может значить.

В голове у него крутилась только одна мысль: где-то произошла авария, и в воздух, или в воду попали отравляющие вещества. Скорее всего – второе, поскольку, если бы отрава была в воздухе, он бы тоже был мертв. Гриднев попытался вспомнить, пил ли он вчера воду из-под крана, после того, как вернулся домой из кабака. Вроде бы, да, но лишь пару глотков. И именно этим объяснялись его утренние головные боли и тошнота, а никак не паленой водкой!

Лев перепрыгнул через мертвого Володьку и помчался в сторону ближайшего дома. Жена Кольки Самохвалова работала по суткам, и Лев никак не мог вспомнить, сегодня она на службе или дома. Он добежал до их дома и толкнул калитку. Она оказалась не заперта, а вот дверь дома – наоборот. Гриднев забарабанил кулаком в дверь, а затем, не дожидаясь ответа, бросился вокруг дома, чтобы заглянуть в окна.

Жалюзи в одной из комнат оказалось опущено не до конца, и Лев увидел, что ан диване кто-то лежит. Он несколько раз стукнул по стеклу, а затем решил, что хуже от этого не будет – он схватил с дорожки кусок кирпича, служивший частью бордюра, и разбил окно. Выбив остатки осыпавшегося стекла, Лев рывком перескочил через подоконник и оказался внутри дома.

Это оказалась гостиная. Телевизор у дальней стены был включен, но ничего, кроме «снега» не показывал. А на диване лежал хозяин дома. Даже одного взгляда на Кольку было достаточно, чтобы понять, что его постигла та же участь, что Аллу и Володьку. Цвет кожи мертвого Самохвалова разобрать было трудно, но пена на губах была вполне достаточным доказательством его смерти.

Гриднев даже не стал пытаться нащупать пульс. Аккуратно обойдя труп Николая, словно боясь подхватить от него какую-то заразу, Лев заглянул в соседнюю комнату. Там на широкой кровати лежала Татьяна Самохвалова. Она тоже была мертва. Как Алла, как Володька и как ее муж в соседней комнате.

– Бля, да что же такое творится-то?! – прошептал Гриднев и поспешил выйти из этого уютного домика, в одночасье ставшего склепом.

Лев вышел на улицу через дверь, а не через окно, и застыл на крыльце, пытаясь перевести дух. Несмотря на то, что в молодости, во время службы в армии, ему пришлось побывать в «горячих точках», Гриднев был не на шутку испуган.

Еще вчера вечером все эти люди были живы, радовались или грустили, в зависимости от обстоятельств, и даже коронавирус не считали таким уж страшным, как он казался в начале эпидемии. А теперь они стали безмолвными трупами, сверлящими запавшими глазами бесконечную пустоту смерти. И самое страшное в том, что все эти люди погибли одновременно, или почти одновременно. Словно кто-то невидимый просто взял и вырубил рубильник, отключив их от связи с вселенной.

Гриднев услышал шорох позади себя и подскочил так, словно ему под ноги бросили гранату. Льву показалось, что это один из трупов хозяев дома встал и идет к нему, шаркая ногами, чтобы поинтересоваться, какого хрена он вошел без разрешения, и по какому праву разбил кирпичом окно. Гриднев резко развернулся и выругался сквозь зубы: через веранду к нему шел кот Самохваловых Мишка. Рыжий котяра как-то недоумевающее мяукнул и потерся шерсткой о штанину Гриднева. Неизвестно почему, может, от пережитой панической атаки, Льву захотелось пнуть кота, но он сдержался. Вместо этого, он наклонился и погладил Мишку.

– Иди-ка ты отсюда, бродяга, – проговорил Лев, выпрямляясь. – Похоже, сегодня тебе придется самому позаботиться о том, что ты будешь жрать, и где ты будешь спать.

Прикосновение к коту немного успокоило Гриднева. Паника отступила, но страх не прошел. Как и желание бежать отсюда куда-нибудь подальше. Из этого дома, с этой улицы, из города, из страны. Лев сдержался и вернулся в дом. Гриднев почувствовал, что для душевного спокойствия ему нужно взять с собой хоть какое-то подобие оружия, хотя он и не представлял, от кого, или от чего ему может понадобиться защищаться. Никакое оружие не поможет от того, что убило его жену и соседей, и, возможно, пыталось прикончить и его. Да и от мертвецов, если они вдруг надумают встать, существующее оружие, скорее всего, будет бессильно. Впрочем, в последнее Гриднев не верил, а свой недавний испуг объяснил всплывшими на поверхность детскими страхами.

– Живых надо бояться, а не мертвых! – словно утешая себя самого, в пустоту проговорил Гриднев. – Если я остался жив, значит, есть и другие выжившие. Хрен знает, что у них на уме. Поэтому, Лева, насчет оружия ты прав.

Гриднев знал, что Самохвалов был рыбаком и охотником. Причем, интересоваться охотой стал совсем недавно, и пару месяцев назад купил себе двустволку. Брать ее Лев побоялся: если в городе еще функционируют власти, то ходить с ружьем по улицам – весьма плохая идея. А вот сигнальный пистолет, который Колька брал с собой на рыбалку, когда отправлялся на ту сторону Волги на несколько дней, Гриднев нашел и забрал с собой. Правда, к нему он нашел лишь один патрон. Похоже, остальные боеприпасы, вместе с двустволкой, были заперты в шкафу, а пытаться его взламывать Гриднев не стал: не мародер же он, в конце концов!

– Колян, пистолет я тебе верну, не ссы! – зачем-то пообещал Лев трупу соседа, и теперь уже окончательно покинул его дом.