Двери роскошного особняка Апраксиных отворились, и в зал величественно вошла старшая дочь Софья.

– Почему меня никто не встречает, что за манеры? – сетовала она, решительно пересекая просторный холл.

За ней невозмутимо шел представитель охраны. Молодой человек атлетического телосложения, с каменным лицом, следовал как тень, прикрывая тыл своей хозяйки.

– Папа´, – с ударением на последний слог, на французский манер, произнесла Софья, увидев, наконец, в дверях знакомое лицо. – Вы что, все уснули? Меня никто не встречает, – продолжила возмущаться она.

– О-о-о, моя дорогая, – протягивая руки, встретил ее отец.

Аркадий Яковлевич по-отечески обнял дочь.

– Как я рад тебя видеть! Ева уже давно приехала. Мы ждем тебя в гостиной.

Родные обнялись и поцеловали друг друга в щечку. После чего отец заботливо пропустил свою старшую дочь вперед.

– Где моя дорогая сестренка? Я срочно должна ее увидеть, – почти кричала Софья, стремительно шагая к дверям гостиной.

Дверь распахнулась, и навстречу Софье выбежала ее младшая сестра Ева. Она так быстро и так живо пересекла зал, что казалось, она взлетела. При своей хрупкой наружности и воздушных нарядах она и вовсе напоминала бабочку.

– О-о-о, мой мотылек, – любяще заговорила Софья и заключила сестру в объятия.

– Мой генерал, как рада тебя видеть! – Ева специально вспомнила домашнее прозвище Софьи, которое ей дали за страсть к командованию.

Если в доме затевалось какое-то движение, Софье всегда нужно было его возглавлять. В раннем детстве командирские наклонности Софьи проявлялись в игре. Она всегда была капитаном, водой, главарем, главшпаном, в общем руководителем любой затевавшейся забавы. Это прозвище Ева дала Софье еще в юности, когда стала противиться ее заявленному лидерству. Перебороть или обойти в чем-либо свою сестру она не могла в силу мягкого и кроткого нрава, и потому это милое прозвище стало единственным актом сопротивления. И, на удивление, оно прижилось и со временем даже перестало вызывать раздражение у Софьи. Иногда ее так называли и родители, когда она пыталась командовать и брать верх над ними.

– Итак, я здесь. А раз все в сборе, то пора за стол.

Сегодня был запланированный ужин с родителями. Сестры уже давно вышли замуж, и покинули отеческий дом. Но четверг всегда был днем родителей и именно по четвергам они собирались за ужином, чтобы обсудить новости, поделиться своими радостями или, напротив, печалями.

Сестры выросли в атмосфере родительской заботы и любви, но, несмотря на то, что им многое было позволено, они выросли на удивление неизбалованными. В детстве и юности родители, а в большей степени отец, исполняли всех их желания. Лучшие игрушки, лучшие наряды, лучшие украшения, лучшие гувернантки, лучшие учителя, которые приходили домой, и, конечно, лучшие вузы, где они получили лучшее образование. Помимо всего прочего любой их каприз всегда исполнялся, была ли это подростковая вечеринка или покупка нового автомобиля. Девочки получали все, что хотели. Взамен они должны были слушаться родителей, выполнять их просьбы, а самое главное должны были согласиться на брак с тем, кого выберут родители.

В 23 веке к браку было особое отношение. Уже много десятков лет человечество вырождалось. Борьбу генетическому регрессу объявили аристократы – представители чистокровных четырех основных рас, которые заключили международный договор. И теперь браки были делом не столько молодых людей, сколько государства. Отслеживать чистоту рас взялись на высшем уровне. А потому любое кровосмешение в среде аристократов запрещалось. За высокими заборами закрытых аристократических городов жили простые люди, они называли себя миром и по сути представляли продукт многовекового генетического эксперимента. Самые необычные мутации, самые невероятные генные скрещения привели к вырождению и медленному угасанию человечества. Сестры всегда знали, что брак – это не любовь, о которой они читали в книгах, это не союз двух единомышленников, это скорее долг, который должен был исполнить каждый. Воспитанные с этой мыслью, они всегда знали, что не будут противиться родительскому слову и без сомнения исполнят свой долг.

Три года назад замуж выдали старшую Софью. Жених оказался на 18 лет старше и прожил после свадьбы всего год, неожиданный инфаркт унес его из жизни, и Софья осталась одна. Одна в большом фамильном дворце, оставшемся ей от мужа. В его семье он был единственным сыном. Для родителей был большой удар, тем более детей в браке не было, и после похорон родители жениха отдалились от невестки. Может быть, они считали, что отчасти в его смерти виновата именно она. Не уследила, не долюбила. Но Софья была сильным человеком и не зацикливалась на подобных вещах. Единственное что ее беспокоило, это одиночество. От которого она порой сходила с ума. Будучи от природы очень энергичной и активной, она с трудом переживала это вынужденное «отшельничество». А потому радовалась любой возможности выбраться из своих роскошных покоев и побыть с людьми.

Ева тоже любила выбираться из дома и тоже по причине одиночества. Только ее одиночество было вызвано безразличием супруга. Она вышла замуж около года назад, когда ей исполнилось 20. В их семье так было заведено, выходить замуж в 20. В 18 считалось еще рано, давали возможность, так сказать, насладиться прелестями юности, но а в 21 было уже поздно, никто не возьмет в жены, все ищут невест помоложе. Чтобы и характер попокладистее, и требований поменьше, такую всегда если что можно перевоспитать под себя. Зная об этом, девушки в современном обществе не стремились показывать свой нрав сразу после свадьбы, только освоившись и почувствовав себя полноправными хозяйками, они начинали проявлять гонор. Но Ева была не из таких. Она искренне верила, что выбор родителей судьбоносен, и она непременно должна полюбить своего супруга. Что она в принципе, и сделала. Ее муж Доминик Сабуров был перспективным хирургом. Когда Ева, еще до свадьбы, узнала, что ее будущий супруг врач, она заранее прониклась к нему симпатией. Он спасал жизни, он боролся с проклятыми болезнями, которых с каждым годом становилось все больше и больше, и от которых каждый день умирали люди. Где-то в глубине души она верила, что, возможно, именно он тот человек, который спасет человечество от вымирания.

Их брак нельзя было назвать счастливым. Они практически не встречались. Муж все время пропадал на работе, а она скучала дома. В те короткие мгновения, что они виделись, они не успевали обсудить насущных проблем. Все вопросы по дому или по хозяйству Ева решала с управляющим. Более того, от своих супружеских обязанностей муж тоже уклонялся. За все эти месяцы она могла по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз он бывал в ее спальне. Они никуда не выходили, потому что муж был против этого, мотивируя это тем, что много работает. Поэтому даже на семейные торжества не редко Ева выезжала одна. Каждый раз ей приходилось оправдываться, и в такие моменты она чувствовала себя еще более одинокой и покинутой. Получалось, что муж в ее жизни существовал только для одного – для статуса. Она была замужней дамой, но при этой чувствовала себя вдовой.

В этом аспекте судьбы сестер были похожи. Поэтому именно тема одиночества чаще всего была предметов их совместных бесед. Сестры делились друг с другом самым сокровенным. И то, что в их жизни был такой человек, с которым можно было поделиться сокровенным, уже было хорошо. Многие такого человека не имели и все свои печали и горести носили в себе или изливали многочисленным психологам, дабы совсем не ввергнуться в пучину отчаянья.

Ужин как всегда прошел за живым и красочным рассказом Софьи о семейном быте. Она делилась рассказами о своей прислуге, о том, как ее повариха путалась в рецептах, а соседка дважды навещала с домашним пирогом, приготовленным по собственному рецепту. Эти разговоры никому особо интересными не были, но они занимали время и утоляли разговорный голод старшей дочери, имеющей страсть к беседам.