Щелчок, портал и резкий порыв ветра, буквально снесший весь жалкий поток мыслей в голове. Я резко оттолкнула от себя скелета, быстро и так долгожданно перекидываясь в облик зверя и взмывая в небо, не заботясь о том, где я. Сейчас важно было лишь одно - полет. С каждым взмахом крыльев, толкавшим мое тело вверх, я чувствовала, что оживаю. Будто выныриваю из глубины, где катастрофически мало воздуха, и делаю столь вожделенный вдох на поверхности. Снова этот пьянящий душу ветер треплет мне перья, будоражит душу и развеивает все тяготы. Ледяной воздух раскалывает последние отзвуки зудящей ломки на тысячи тут же забытых осколков, принося покой и безмерное счастье.
Черт возьми, да я будто родилась заново только что! Восторженно крутанувшись вокруг своей оси, я стала выписывать неимоверные пируэты, то пикируя вниз, то переворачиваясь и снова взмывая высоко вверх, на сколько хватит сил, пока не станет тяжело дышать разреженным воздухом, чтобы оттуда камнем рухнуть вниз и продолжить плавное покачивание на восходящих потоках. Вдоволь набесившись, я наконец вернула себя привычный здравый смысл… И он ударил меня, словно обухом по голове. Пресвятые песчинки, я хотела убить Эррора! Я в ужасе издала какой-то нечленораздельный писк и рванула обратно, ища глазами знакомую темную фигуру. К слову, мы были где-то в горах, и хотя здесь было чертовски холодно, сейчас это не имело значения. С лёгкостью я выцепила черный силуэт на одной из вершин и неуклюже приземлилась в снег рядом упала, возвращая привычный внешний вид.
Я чувствовала себя безумно виноватой. Как же стыдно и тошно… Нехотя подняла затравленный взгляд на Эррора и увидела его смеющееся выражение лица.
— Хах, узнаю тебя прежнюю. Что, проветрила свою дурную башку? — Разрушитель подошёл ближе, оценивающе всматриваясь в мою понурую тушку. И тут меня осенило. Может это поможет загладить вину перед ним, хотя бы частично? Раз он привел меня в горы, значит уже бывал здесь раньше. Стало быть, высоты не боится. Тогда …
— Эррор, полетай со мной?
Он изумлённо выгнул бровь:
— Совсем чокнулась, птичка? Я вроде летать не умею. Если не заметно, то скажу прямо. Я - скелет. У скелетов хреновая аэродинамика, знаешь ли: кость тяжёлая.
Сочащиеся сарказмом слова меня не смутили. Я просто снова сменила облик, и немного урча, легла к ногам скелета, доверчиво предоставляя спину с крыльями в приглашающем жесте. Эррор потерял дар речи и сильно смутился: его выдали пожелтевшие от румянца скулы. Но предложение он все таки не отверг, и поколебавшись еще мгновение решился.
— Черт с тобой, давай уже покончим с этим и вернёмся домой.
Волна необычных мурашек пробежалась по телу, когда Эррор перекинул через меня ногу и неуверенно сел между крыльев, ближе к моим плечам, с силой сдавив коленями мои бока, чтобы не свалиться. Совершенно необъяснимые ощущения, дающие отзвук где-то в душе, заставили на миг усомниться в затее, а после вновь в нее уверовать, когда ладони скелета мягко прошлись по шее, немного зажимая шерсть между пальцев. Я аккуратно поднялась на лапы и, удостоверившись в безопасности пассажира, спрыгнула с вершины, разворачивая длинные полотна бирюзовых крыльев.
За спиной раздался вскрик, переходящий в безумный смех полный восторга, пока мы медленно летели вниз, вдоль белоснежного склона горной вершины. Пируэтов я не выписывала, ограничившись быстрым, но уверенным и четким пролётом между живописных скал и плавным планированием над изрезанными трещинами ледниками. В этом светлом ледяном мире было холодно и красиво, совсем непохоже на мой родной край, но от этого не менее прекрасно. Снова взмыв с Эррором вверх, мы поднялись ещё выше, оставляя кучерявые макушки гор далеко внизу, стремясь к ледяной вышине, колючей, как снег в глухозимье. Мы ощущали восторг друг друга, как один на двоих, и я точно запомню этот сладкий момент навсегда.
Вдоволь накружившись высоко над горами, я пошла на снижение, ощущая приятную усталость и удовлетворение от утоленной надолго жажды свободы. Выбрав для приземления более менее плоскую снежную площадку, я нацелилась туда для приземления, пошире топорща рулевые перья. Порывистый ветер ударил в бок, немного подбрасывая меня и чуть подкинув вверх скелета, и мы невнятной массой рухнули в снег.
От усталости превращение обратно прошло уже без моего участия, поэтому более менее вернуть разбежавшиеся мысли удалось не сразу. Сверху меня придавило скелетом и, скажу вам, на счёт тяжёлых костей он не наврал. Кроме того, я к своему стыду вдруг отметила, что ощущать на себе теплую тяжесть его тела оказалось приятным… Очень странно. Так и должно быть? Я промычала что-то несвязное, выражая желание выбраться. Скелет растерянно поднял голову и посмотрел на меня нечитаемым взглядом, нависая теперь надо мной и щекоча мое ухо синим шарфиком.
— Ты в порядке? — Снова этот цепкий взгляд, смотрящий глубоко и внимательно.
— Спасибо, Эррор, — вместо ответа прошептала я, немного улыбнувшись уголками губ.
— Уф… Пошли уже домой, мелкая. Ну и потрепала ты мне сегодня нервы, пернатая ты бестия, — он лукаво подмигнул мне и поднялся, подавая мне ладонь. После этого мы переместились домой, в такое приятное после морозного приключения тепло.
В своей комнате мне пришлось потратить уйму времени, чтобы в разгроме, учиненном мной здесь совсем недавно, отыскать сухую одежду, попутно наводя порядок, насколько это возможно. К счастью, разрушения не были фатальными, не считая конечно разбитой посуды, разорванных книг и сломанного стула… Да уж, прибиралась я долго. В конечном итоге, полностью измотанная, я снова пошла к телевизору, даже не надеясь на ужин: сил на какие-то манипуляции с готовкой просто не осталось.
На диване уже привычно расположился Эррор, щёлкая пультом программы телепередач и жуя бутерброд. И когда только успел? Я устало расположилась в противоположном углу, поджимая под себя ноги, старательно игнорируя вперенный в меня взгляд. Снова он смотрит… Тихо звякнула тарелка: скелет протянул мне полное блюдо бутербродов, терпеливо ожидая, когда я возьму для себя хотя бы один. Снова это приручение?
Голод не дал мне поразмышлять об этом, и я жадно схватила сразу два мягких куска хлеба с чем-то красным, похожим на солёную рыбу, вызывая довольное хмыканье чернокостного. Не припомню, сколько уже не могла нормально поесть из-за своей жажды полета, поэтому жирные и нежные кусочки форели, а это была именно она, исчезли во мне со скоростью света. Будто дрова в топку кидаю, ей богу. Когда с пищей было покончено, я стала неспешно обсасывать испачканные в масле пальцы, подолгу задерживая каждый на языке. По-моему я не наелась. Я снова повернулась к скелету, желая отыскать глазами тарелку, но наткнулась на замершего Эррора с очень странным выражением зардевшегося лица, чей взгляд жадно ловил каждое мое движение.
— М? — я вынула палец изо рта, — А ещё можно?
— Конечно, Аквила, — хрипло отозвался Эррор, не разрывая зрительного контакта и медленно придвигаясь почти вплотную, так , что я почувствовала как от него пахнет недавним морозным ветром и шоколадом. Он протянул мне маленький бутерброд, зажатый в костяных пальцах, явно предлагая съесть его прямо с его рук. Меня это действие совершенно не напрягало, откуда мне знать как тут принято есть? Хотя что-то подсказывало, что это всё не обычно и возможно переходит незримую границу. Но не ушедшее едкое чувство неутоленного голода словно шептало “ешь!”. Да и мне самой это… Нравилось? Пожалуй, что да. Внутри буквально разливалось что-то теплое, но причину таких перемен не удавалось уяснить.
Я осторожно наклонилась и бережно откусила кусочек, с удовольствием жуя так понравившуюся мне рыбу, в удовольствии немного прикрыв на миг глаза. В моём мире тоже была форель, и до того, как я перебралась в дюны, я часто ее ела и даже самостоятельно ловила. Эррор все это время не сводил с меня цепкого взгляда, и я, пользуясь случаем, могла поближе рассмотреть его интересные глаза, черные скулы с желтоватым румянцем, пересеченным синими полосами магии и такого же цвета веснушками, его слегка приоткрытый рот. И его пальцы с необыкновенными переходами цвета, от жёлтых кончиков, до красных косточек следующих фаланг, переходящих в черный цвет, теряющийся в рукаве надетого сейчас черного свитера. Я любовалась им.
