— Что ты де…! — Взвизгнула я, спугнув своим криком устроившуюся на дереве и нагло подглядывающую за нами синичку. — Прекрати! Совсем оборзел…!

Мои сопротивления не возымели эффекта. Я чувствовала себя беззащитной девушкой, что в скором времени прямо у этого дерева может стать уже женщиной. Если он со мной хоть что-то сделает против моей воли, я его уже никогда не прощу и теперь уже возненавижу всем сердцем.

— Прошу, пожалуйста, отпусти. — Слезы брызнули из глаз, но я тут же рванным движением вытерла их. Это чудовище не увидит моих слез.

Но Ярослав то ли меня не слышал, то ли просто игнорировал. В какой-то момент я просто сдалась. Я, человек никогда не ведающий поражения, упорно идущий до финала, пусть не до победы, но хотя бы до призового места (отец мой не в счет, семейный вопрос, к ним нужно прислушиваться, не беспрекословно идти на поводу и следовать указаниям, но попытаться понять и принять. А Ярослав мне не семья.), обессилила и обмякла в его руках. Сознание не помутилось. Как вообще у немощных дев так получается, в определенный момент отключить сознание, не знаю. Я все-все ощущала: каждое прикосновение, горячее дыхание, которое появлялось из-за того, что мой обидчик что-то неразборчиво шептал, разгорячённое тело, вжавшееся в мое.

— Мира, прости… — Внезапно услышала я у своего уха, и это так меня поразило, до глубины души, до онемевшего тела. Я никогда не слышала этого слова из его уст, в детстве он больше любил командовать, приказывать, брать, а не просить, а сейчас столько эмоций плескалось в его голосе, столько мольбы. Я на секунду даже забыла о его наглых руках, до сих пор по-собственнически обхватывающих мою грудь. — Прости, умоляю, прости… Если бы ты не бросила тогда, не ушла так внезапно, я бы никогда… — Буквально обезумел Яр. Сейчас он уже извинялся не за свое поведение, что-то другое, таящееся внутри, рвалось наружу ко мне. — Так не должно было быть… Прости меня…Я не хотел… Ты ушла, а он пришел… Мира, я так устал.

Головой Яр уткнулся мне в шею, и из-за этого голос был приглушен, слышался словно через стекло, но я все равно слышала каждое сказанное слово с непонятным для меня подтекстом и понимала эмоции, которые он испытывал в этот момент. Они отделялись от парня и проникали ко мне в сердце. Возможно, эти его слова, так похожие на мольбу, толкнули меня ему навстречу… Точнее не навстречу, там-то дерево стояло, а вынудили повернуться на сто восемьдесят градусов. Следуя непонятному для меня порыву, я встала на носочки и обняла его. Приятный аромат окутал, а руки сомкнулись вокруг напряженного тела.

— Прости… — Все продолжал шептать Яр.

Да что с ним происходит? Совсем на него не похоже, такие истерики больше свойственны Владу. А вообще как-то мне прям прет на них в последнее время, сначала тетя Катя, потом Влад, а теперь вот Яр.

— Ярослав? — Попробовала я достучаться до него другим способом. Ответа нет. Точно пойду учиться на психолога, а в качестве материала для практической части курсовой возьму семью Аниковых, тут такое поле для разгула, каждый второй со своими тараканами.

— Яр! — Уже громко крикнула я, но опять получила в ответ бессвязный поток слов. И вот не понятно — это его так мои слезы проняли, или грудь, а может у него просто климакс, ПМС, как вариант?

— Ярослав, да что с тобой случилось? — Мне уже становилось страшно. Подняла голову и столкнулась с чернильными омутами, которые затягивали в свои глубины. Эмоции в них плескались, закручивались ураганами и не поддавались никакому распознаванию. Все-таки Яр для меня был настоящей загадкой, которую, правда, сейчас колбасило со страшной силой.

— Мира, — сказал Яр тихо и проникновенно. Взгляд против воли упал на губы (ну, манили они меня, а еще эта родинка, так и хочется потрогать!).

Ярослав так и не приходил в себя, в глазах мелькало безумие, тело, словно каменное, с опущенными руками. Он даже не предпринял попытки сцапать меня, а я, можно сказать, грудью на амбразуру кинулась.

Да, за следующий свой порыв я буду потом корить себя, винить и бранить долгое время, ведь это совсем странно поцеловать человека, который минуту назад заставлял испытывать к нему лютую ненависть. Но беззащитный, такой весь из себя потерянный он вызывал у меня не жалость, а желание. Возможно, я все же не мазохистка, а садистка?

Нездоровые отношения. С самого начала. До конца.

Губы столкнулись сначала в медленном, я бы даже сказала, сухом и скучном поцелуе. Яр мне не отвечал. Я даже слегка растерялась, неужели это тот человек, который умеет одним своим языком проворачивать невообразимое? Честно, такое ощущение, что мне больше всех надо было. Сама целуй, сама пробивайся в его рот, да я только недавно целоваться научилась, а уже штурмую губы Яра с рвением умирающего, которому эликсир жизни за это деяние пообещали.

Когда уже собиралась отступить (ну вообще никакого отклика не было от этого полена), внезапно Яр подал признаки жизни. Я, почувствовав шевеление и слабый ответ, схватила парня за щеки обеими руками, хорошенько хлопнув по ним, до красноты, скорее всего, и усилила напор. Приоткрыв глаз, чтобы поглядеть на реакцию парня, увидела огромные глаза с мириадами звезд. Ярослав явно был в шоке от моего порыва, не ожидал таких действий от девочки-девственницы, искренни ненавидящей его, отрицающей всем сердцем какие-либо к нему романтические чувства.

«А вот — накось, выкуси! Такая я непредсказуемая, не все же тебе меня по всем углам зажимать, Ярик!» — Мысленно возликовала я. Это того стоило. Ради вот такого удивленного лица можно было пойти на такие жертвы.

Наши языки сплелись наконец-то в жарком голодном поцелуе. Яр по-хозяйски оплел свои руки вокруг моей талии, я позволила себе проникнуть руками в его волосы. Ощущалось они обалденно, мягкие, в меру длинные, чем-то даже женские напоминают.

Блин, каким шампунем он голову моет?

В какой-то момент, захваченная азартом нашего поцелуя, я цапнула его за губу и почувствовала, как сладкие губы растягиваются в лукавой улыбке, а поцелуй сбавляет обороты. Мне это не понравилось, ой как не понравилось! Мало того, что запретный плод сладок, так еще и вызывает привыкание. Что за несправедливость?! Я как наркоманка желала еще, поэтому прижалась еще сильнее к парню и дернула за волосы, одновременно проникая в его рот своим языком.

— А ты ненасытна, — прошептал Яр, отстраняясь, но перед этим даря жадной мне еще один легкий поцелуй. — Страсть из тебя так и пышет, куколка, но стоит остановиться, нас уже ищут.

Парень выпустил меня из крепких объятий (каждый раз, когда он меня обнимает, мне кажется, что он меня раздавит) и заботливо поправил майку, конечно же одновременно с этим заодно еще раз все рассмотрев.

— Шикарные формы. — Как довольный кот сказал еще минуту назад шибзанутый Яр. — И всё мое.

Я сдержалась, чтобы не заорать бранным матом, только потому что где-то там действительно кто-то звал нас. Наши родители, видимо, спохватились, что солнце-то уже пошло на убыль и плавненько закатывается за горизонт, а палатка все еще не собрана. Дети же и вовсе слиняли куда-то. И как бы тетя Катя не хотела нас свести, она одна с таким желанием одна.

Обиженную мину я не смогла подавить и скрыть, и мне, честно говоря, самой не было понятно, на что я больше обижена: что такую сладкую пытку прервали, или что Яр, как самую последнюю девку, меня чуть около дерева не взял, а потом еще и взглядом облизал, пока одежду поправлял.

— Мы обязательно продолжим на чем остановились, только уже ночью, — многообещающе произнес Ярослав, хватая обиженную меня за руку и таща в сторону полянки. Как поняла, что именно туда? Да крики просто оттуда раздавались, вот и сложила два и два. — В палатке.

Когда он вспомнил эту адову конструкцию, я отвела глаза в сторону. Говорить ему, что я так и не смогла эту штуку собрать, не рискнула. Пусть сам увидит…

На полянке, уже вполне обустроенной для ночлега, нас ожидали с встревоженными лицами родители. Меня посетило чувство дежавю. Я, наученная горьким опытом, ломанулась к кучке, в которой проглядывались палочки, торчащие в разные стороны и прикрытые брезентом. По второму кругу отдуваться за свою пропажу я больше не желала, пусть теперь и Яр побудет на моем месте. Но были и еще две причины, вынудившие меня ретироваться и плавненько слинять с траектории движения родителей, спешащих нам навстречу.