— Что ты делаешь? — интересуется монстр, непонимающе хмурясь, а подняв на него взгляд ловлю свечение медовых веснушек над кобальтовыми реками, текущими словно из глазниц… Их так хочется коснуться, и в этот волшебный момент, я не могу удержаться, проводя свободной рукой по их чуть шершавой поверхности…

— Ты… Красивый, Эррор… Хах, извини, — смущённо убираю руку и выпускаю его ладонь из второй, нервно заправляя спутанную прядь волос за ухо, уставившись в песок.

Монстр тихо выдыхает рядом, вместо ответа несмело укладывая на мои колени свой дивный, подвижный хвост, словно ненавязчиво предлагая потрогать и его. Мои пальцы несмело касаются его приятной ребристой гладкости. Теплый… Улыбаюсь, всматриваясь в мягкие волны берега, от которого мы так прытко убежали, продолжая гладить живую плеть, ведущую собственную жизнь: он постоянно шевелился и мягко изгибался между пальцами. Было довольно весело представлять сейчас, как мы неслись по берегу, сидя сейчас друг с другом, выпачканные в песке, но уладившие все недомолвки на этом острове, полном причудливых фруктов. Наконец-то на душе наступил долгожданный покой, и хотя бы эту ночь мы можем провести вот так: наблюдая… Видя, как бесконечное небо рассекают чёрточки метеоров. Слушая пение уснувших волн, отражающих платиновый свет Луны сотней дрожащих бликов. Чувствуя дыхание друг друга и тепло согретых жизнью и чувствами тел.

— Амбри… — тихо зовёт Эррор, и я отвлекаюсь от красоты ночи, повернув к нему голову, сталкиваясь с близостью его горящих ярче звезд глаз, надолго утопая в медовой бирюзе потеплевшего взгляда.

— Да? — шепчу тихо, боясь повышать непослушный сейчас голос.

— Тебя не пугает… моя… моя внешность? — спрашивает вдруг он окидывая себя взглядом и чуть морщась.

— Пфф, Эррор, ты идиот, — смеюсь, не выдерживая его серьезности, с трудом сквозь смех улавливая вспыхнувшее в нем раздражение. Не выдержав моего безобидного издевательства, он заваливает меня на песок с сердитым ворчанием недовольного зверя.

— Что смешного я спросил, человек? — его руки уже привычно держали мои плечи, пока я продолжала весело посмеиваться.

— С тем же успехом могу спросить, не пугаю ли тебя я… Я же человек и отличаюсь от тебя, — беззаботно клоню голову к плечу.

— Не неси дури, ты это ты… Ты… Мягкая, теплая, крас…ивая, — вдруг оступается на последнем слове, резко отстраняясь, злобно рыча ругательства и отворачиваясь, скрывая видимый отсвет его смущения, подкреплённого взволнованным взлетом хвоста, который нечаянно падает мне на живот и тут же отдергивается, будто обжигаясь.

— Я тебе уже говорила, что ты красив, Эррор. Любишь, когда так говорят почаще? — подначиваю монстра, садясь рядом и добродушно толкая его плечом, оставаясь в таком прижатом положении, практически облокачиваясь на его крепкий скелет, — могу даже сказать, что ты мне нравишься, даже если сочтешь меня дурой. С этим я и поспорить не смогу… Ведь ты – самый большой засранец и хам, какого я только знаю, – грустно вздыхаю, пальцем рисуя на песке бездумные узоры и петельки.

— От хамки слышу, мелочь, — шипит а ответ, легонько толкая в ответ, но не отодвигается, буравя горизонт взглядом.

Я долго сидела рядом с ним в эту дивную ночь, иногда разговаривая о всяких глупостях и мелочах, подначивая монстра беззлобными шутками, которые он сперва воспринимал всерьез, но после расслабился окончательно, отвечая обоюдными колкостями… Я всё чаще замечала, как он смотрит на меня: надолго останавливая задумчивый взгляд, который, стоило поймать, чтобы он тут же сделал вид, будто смотрит на темные джунгли, в которых мечутся тысячи светлячков или на море, чьи волны тихо облизывали песчаный берег. Это грело изнутри… Он действительно что-то чувствует… А потому отпустил, дав мне возможность решать самой… От осознания этого хотелось улыбаться, быть рядом и никогда не оставлять его одного. Делиться радостью и печалью, вызывать улыбку, любоваться солнечными веснушками, которые прежде не доводилось так хорошо рассмотреть вблизи… Словно звёзды на темном полотне неба. Эррор стал моим небом здесь…

Мы живы…

Мы вместе…

Незаметно забрезжили первые вестники рассвета, нагревая тонкую границу, где синева неба мешалась с волнующейся гладью океана… Я почти задремала, притулившись на плече монстра, когда он мягко меня потормошил.

— Амбри… Мне пора в воду, — грустно, с толикой сердитости на обстоятельства прогудел его рычащий голос, и я сонно промаргиваюсь, вставая с ним с песка.

— М? Эх… Так быстро прошла эта ночь… А можно… Я провожу тебя? — спрашиваю Эррора, с надеждой всматриваясь в его хмурое лицо, но он отвечать не торопится,— Эррор, — несмело беру его за руку, чуть сжимая, — я все равно буду рядом… Мне нравится, когда ты плаваешь.

Монстр ловит мою искреннюю улыбку и вздыхает, сжимая мои пальцы и шагая к пенным волнам предрассветного морского часа, ведя за собой. Мягкая, солёная вода податливо впускает в себя, взметнув мурашки по телу от контраста температур, но стоило войти почти по самые плечи, как дискомфорт ушёл, оставив лишь приятное покачивание от потока набегающих волн. Горизонт все больше наливался бирюзой и нежным перламутром розовых тонов. Проснулись морские и тропические птицы, оглашая береговую линию первыми звонкими криками. Эррор рядом вздрагивает, стискивая зубы сильнее, словно испытывал боль… Не зная, чем помочь, я просто обнимаю его, прижимаясь всей грудью и животом, чувствуя, как меняется его тело, и как сильно, почти до боли меня сжали его руки. С касанием первого солнечного луча, его краткое мучение прекратилось, а тело расслабилось и опустилось в воду сильнее. Ноги тронуло привычное чувство его большого, угревидного хвоста, а монстр выдохнул в ухо, ослабляя хватку:

— Спасибо, Амбри…

========== Часть 7 ==========

Дни потекли неделями, подобно воде, что сочилась сквозь кварцевую черноту скал на острове. Я перестала считать и ощущать время. Думать о том, что было вчера, и что случится завтра. Было лишь настоящее… Такое необычное, новое, но живое, как никогда, наполненное тропическим вкусом сока питайи, палящим солнцем, сделавшим кожу медной, горячим песком и гулким рокотом волн, бьющихся вдалеке о скалы, где лагуна уходила в горизонт океана.

Я вышла к ней, чтобы искупаться, заодно прихватив пару драконьих фруктов для Эррора, который теперь самолично их чистил и для меня, не выдержав зрелища их неблагородного потрошения с помощью зубов. Мы все чаще плавали и встречались здесь, вместо темноты пещеры, куда я приходила лишь в дни непогоды. Кроме того, мне удалось рядом с ней соорудить из лиан и пальмовых листьев неплохой аналог гамака, и ночевала я теперь в нем, уютно устроившись в его широком изгибе. Он получился большим, но от этого ещё более удобным, сделав сон качественным и вернув моему телу привычное чувство здоровья и силы после отдыха.

Захожу в воду, приятно вминая ступни в нежный песок, но памятуя о возможной встрече с каменной рыбой, все же смотрю под ноги, избегая наступать на подозрительные места, даже если это всего лишь ямка, выбитая волной. Вода теплая и приятная, обволакивает пропахшее солнцем тело, даря чувство лёгкой ненавязчивой прохлады, из которой не хочется уходить, пока не сядет солнце. Чуть спотыкаюсь, стоило войти по грудь и намочить футболку полностью, что уже изрядно выцвела на солнце, оставив напоминанием блеклый зеленоватый цвет. И меня тут же легко подхватывают, придерживая уже на плаву.

— Неуклюжая, как рыба-пузырь, — привычный язвительный голос и лёгкий толчок под ребра вместо приветствия, но и это заставляет улыбаться, пытаясь схватить кончик чужого хвоста в отместку, но он слишком ловко отплывает, успев выхватить из рук пару принесенных мной фруктов.

— На себя посмотри, морской огурец, — обиженно отвечаю, чувствуя, как под ногами кончился берег и можно плыть. Волны приятно приподнимали и опускали собой, неспешно качая на бирюзовой поверхности. Рядом грациозно кружился Эррор, хищно скалясь, остановившись, чтобы очистить и съесть плоды. Подплываю поближе, чтобы урвать и себе кусочек, но монстр не хочет делиться, рыча на меня и откусывая сочную белоснежную мякоть.