На обратном пути домой он давал конкретные советы, как сажать мак, как поливать, как добывать маковую смолу, и еще показал те участки земель, где можно было бы сеять мак, если решить проблему с поливом. Адыл уже имел представление о возделывании этой культуры, но был уверен, что в новом деле нужен настоящий знаток. И такой человек был у него на примете – Темир, родственник по отцовской линии, для которого земледелие было не в диковинку, ведь он несколько лет работал на русскую семью в Караколе.

Перед отъездом Юсуф опять заехал к семье Адыла. Судя по настроению гостя, ему не удалось найти столько опиума, сколько заказывали торговцы наркотиками. Как он рассказывал во время беседы, в Пекине появилось много военных из разных стран, покупающих опиум. Еще раз дав наставления Адылу о том, как возделывать опиум, Юсуф вручил в матерчатом вышитом мешочке китайские серебряные доллары, а также русские серебряные рубли – целое состояние для небогатой семьи.

Адыл не стал откладывать в долгий ящик исполнение намеченной цели. На следующий день после отъезда Юсуфа он отправился в Каракол с целью найти и поговорить с Темир байке. Найти родственника не составило большого труда. Как оказалось, тот планировал купить на свои сбережения десяток овец и вернуться домой. Идея растить мак в родном Ак-Таше ему понравилась. Обсудив вопрос между собой, будущие компаньоны решили купить весь необходимый инвентарь и семена на месте, чтобы не возвращаться обратно. Им пришлось задержаться ненадолго у родственников в Караколе в связи с тем, что по предложению Темир байке решили заказать у известного местного кузнеца три двузубые сохи для пахоты и заделки семян, которыми можно было еще и бороновать землю. Пока кузнец изготавливал сохи, купили семена мака и четырех волов. Вернулись домой, полностью готовые к новой работе.

После нескольких дней нетерпеливого ожидания из-за затянувшихся дождей с помощью односельчан свежеиспеченные земледельцы приступили к работе по вспашке целины. Продвигалась работа медленно. Надо было выкорчёвывать кустарники и корни деревьев, поджигать их, чтобы к следующей весне не проросли снова. К тому же почва оказалась каменистой и требовалось много рук для её очистки, но недостатка в рабочей силе не было. Некоторых людей интересовала необычная для них работа, но большинство работали за еду, хоть и скудную, но сытную. В тот год осень на удивление была теплой и длинной, поэтому земли вспахано было больше, чем ожидали.

С наступлением ранней весны работы по вспашке земли были продолжены, площадь для засева была значительно увеличена. Не тратя время даром, Темир байке начал заниматься строительством чигиря для полива земель, расположенных выше русла реки.

В первый же год все семена взошли, и был собран неплохой урожай опиума. Юсуф остался доволен и даже попросил увеличить посевные площади. «Заберу столько, сколько соберете. Спрос на него огромный. Ваш опиум из Китая вывозится и в другие страны», – сообщил он.

Итак, каждый год Адыл с Темиром-байке осваивали новые земли, сеяли всё больше мака. Докупили инвентарь, открыли свою кузницу. Поскольку угодья не имели очерченных границ, то никто не стал выяснять, где чья земля. Производство опиума превратилось в общее дело жителей волости. Люди ждали цветения мака весной и радовались, увидев на поле густой цветочный розовый ковёр, ведь чем насыщеннее цвет ковра, тем лучше урожай. Затем все ждали, когда цветы опадут, завяжутся и созреют коробочки, в это время начинали трудоёмкий процесс сбора урожая. Работники выходили на поле до наступления зари, проходили по грядке, делая надрез на каждой маковой коробочке, чтобы сочился оттуда молочно-белый сок до восхода солнца, пока влажно. Чем раньше это сделать, тем больше времени у мака отдать сок. Загустевший млечный сок собирали только на следующий день.

На маковых полях работали целые семьи, и даже дети помогали взрослым. Адыл отмечал отработанные дни и после продажи и получения денег от Юсуфа старался разделить доход справедливо, в соответствии с вкладом каждого. На заработанные деньги люди покупали в основном скот, одежду, соль, зерно. За десять лет жизнь сельчан заметно изменилась. Работа на маковых полях давала больше достатка, в связи с чем из года в год становилось меньше семей, желающих откочевывать летом на горные пастбища, постепенно менялся образ жизни. Часть жителей построила и перебралась из юрт в новые дома. Адыл поощрял строительство. Когда работы на полях было меньше, он собирал мужчин на ашар[14], а когда дом был готов, все дружно справляли новоселье.

За это время Адыл добился уважения и почета, его уже трижды переизбирали болушем.

Мыслями он вернулся к Турсун. Как хотел бы он счастливой судьбы для своей любимицы! Она третий ребёнок в семье. Первые двое умерли еще в младенчестве. Когда жена понесла в третий раз, он бесконечно молил Всевышнего сохранить ребенка. Новорождённую назвали Турсун, что означает «стойкая». Хвала Аллаху, она родилась крепкой и выстояла против всех болезней. Через два года Всевышний послал им сына Самагана, и еще через четыре года родился Садыр.

Весь истёкший год они с Жанылай обсуждали слова Юсуфа, сказанные им перед отъездом: «Дай Аллах, в следующем году приеду свататься». Конечно, Адыл, как и всякий отец, мечтал увидеть дочь замужем за человеком из уважаемой и почитаемой кыргызской семьи, равной по статусу его собственной. Слова Юсуфа породили в его душе беспокойство и чувство безысходности. Беспокойство из-за предстоящей разлуки с дочерью, неизвестности, которая ждет ее на чужбине, где дочь должна будет жить всю свою жизнь и оттого, что её, единственной дочери, не будет рядом, когда придет время умирать. А чувство безысходности из-за невозможности отказать человеку, так много сделавшему для него. За долгие годы знакомства дунганин Юсуф показал себя умным, деловым, порядочным человеком. Дочь будет жить в достатке. К тому же Юсуф, если родятся детишки, будет на руках носить её до конца жизни. Да и возраст – не помеха. Ему 37 лет. Есть же счастливые семьи, где разница в возрасте еще больше. А слезы Турсун? Она еще маленькая и пока что не понимает многого. Ведь отцу надо обеспечить её будущее.

Сегодня утром после очередных упреков и слёз обещал Жанылай поговорить с Юсуфом о том, чтобы отложить помолвку дочери до достижения ею пятнадцатилетия. Конечно же, Юсуф согласится.

С этими мыслями, видимо, успокоив себя, Адыл задремал.

– Ай, Адыл, пора бы уже вставать, – сквозь сон услышал голос своей матери. – Азамат думает, что Юсуф уже вот-вот подъедет. Проверь сам, все ли готово. Эти люди не будут за тебя переживать, им лишь бы свои животы набить. Только отогнала детей, которые бегали в дом, таскали боорсоки. Кажись, уже половину съели.

– Эне, не переживайте. Первый раз, что ли, встречаем гостей? Все будет хорошо, – успокоил он мать. – Прилягте на мое место, отдохните. Вы тоже с утра на ногах.

Его разбудили вовремя. Он успел посмотреть убранство юрты, когда увидел всадников, направлявшихся к его дому.

– Ассалам алейкум, уважаемые гости! Как добрались? Надеюсь, дорога была не столь утомительной, – приветствовал Адыл спешившихся гостей, среди которых был Юсуф.

– Алейкум-ассалам, Адыл! Как поживаешь? – крепко обнимая, ответил Юсуф.

Пока подъезжала отставшая часть каравана, Юсуф рассказал, что с ним прибыло пять наездников на лошадях, одна лошадь с повозкой и пять верблюдов с грузом. В Пекине в целях безопасности за плату они присоединились к большому торговому каравану, направлявшемуся в Бухару, а в городе Торугарт они отделились, наняв нескольких погонщиков верблюдов, двух охранников, и благополучно добрались до Ак-Таша. Дорогу все перенесли нормально, за исключением сорокасемилетней Мувазы, его сестры, которая последние тридцать лет почти не выезжала из Пекина.

Из повозки выглянула немного полноватая коренастая женщина. Вместо приветствия, слезая с повозки, она запричитала на ломаном кыргызском.