Горящие глаза Ферза, устремленные на Эдриена, казалось, добавили: "И не в ее, и не в твоих".
- Так вот, я все скрывал. У меня хватило силы воли скрывать все в течение трех месяцев и оставаться там, хотя я был уже в здравом уме. Только в последнюю неделю я показал им, что отвечаю за себя. Но они выжидают куда больше недели, прежде чем сообщить об этом домой. Я не хотел, чтобы они писали домой. Я хотел явиться прямо сюда, показаться таким, какой есть. Не хотел, чтобы они предупреждали Диану или еще кого-нибудь. Я хотел увериться в себе и уверился.
- Ужасно! - чуть слышно вымолвил Эдриен.
Горящие глаза Ферза снова впились в него.
- Вы любили мою жену, Черрел, и сейчас любите. Так ведь?
- Мы остались тем, чем были, - друзьями, - ответил Эдриен.
- Вы сказали бы то же самое, если бы даже было не так.
- Вероятно. Могу утверждать одно - в первую очередь я обязан думать о ней, как делал всегда.
- Вот, значит, почему вы здесь?
- Боже милостивый! Да неужели вы не понимаете, какое это для нее потрясение? Неужели вы забыли, какую жизнь ей создали до того, как попасть в лечебницу? Или думаете, она забыла? Не лучше ли и для нее и для вас, если бы вы сначала отправились ко мне, ну, хоть в музей, и встретились с ней там?
- Нет, я увижусь с ней здесь, в моем собственном доме.
- Здесь она прошла через ад, Ферз. Вы, может быть, и правы, что скрывали свое выздоровление от врачей. Но вы безусловно неправы, когда собираетесь ошеломить этим ее.
Ферз весь напрягся.
- Хотите спрятать ее от меня?
Эдриен опустил голову.
- Возможно, что и так, - сказал он мягко. - Но послушайте, Ферз, вы и сами не хуже меня видите, какое положение создалось. Поставьте себя на ее место. Представьте себе: вот она входит, - это может произойти каждую минуту, - и неожиданно видит вас, не зная о вашем выздоровлении, не успев свыкнуться с мыслью о нем да еще помня, каким вы были. На что вы обрекаете себя, идя на такую возможность?
Ферз застонал.
- А на что я обреку себя, отказываясь от единственной возможности? Вы думаете, я еще кому-нибудь верю? Попробуйте поживите так сами четыре года! Тогда поймете. - Глаза Ферза засверкали. - Попробуйте, каково, когда за вами следят, когда с вами обращаются, как с озорным ребенком. Последние три месяца я был совершенно нормален и насмотрелся, как со мной обращаются. Если уж моя собственная жена не примет меня таким, как я есть, - здоровым человеком в человеческой одежде, кому я еще нужен?
Эдриен подошел к нему:
- Успокойтесь! Вот тут-то вы и заблуждаетесь. Она одна видела вас в самое тяжелое время. Поэтому ей и будет тяжелей, чем другим.
Ферз закрыл лицо руками.
Посерев от волнения, Эдриен смотрел на него, но, когда Ферз снова открыл лицо, не смог вынести его взгляда и отвел глаза в сторону.
- И люди еще рассуждают об одиночестве! - выкрикнул Ферз. - Сойдите разок с ума, Черрел. Тогда вы поймете, что значит быть одиноким до конца ваших дней.
Эдриен положил руку ему на плечо:
- Послушайте, друг мой. В моей норе есть свободная комната. Переезжайте туда, поживите со мной, пока все не наладится.
Тень внезапного подозрения набежала на лицо Ферза, взгляд стал испытующим и подозрительным, потом признательность смягчила его, но он тут же посуровел, затем опять смягчился.
- Вы всегда были порядочным человеком, Черрел. Благодарю вас - не могу. Я остаюсь здесь. Даже у зверя есть берлога. Моя - тут.
Эдриен вздохнул.
- Хорошо. Подождем ее. Вы видели детей?
- Нет. Они помнят меня?
- Не думаю.
- Знают они, что я жив?
- Да. Они знают, что вы больны.
- Не..? - Ферз прикоснулся рукой ко лбу.
- Нет. Поднимемся к ним?
Ферз покачал головой, и в эту минуту Эдриен через окно заметил подходившую к дому Диану. Он спокойно направился к двери. Что делать, что сказать? Он уже взялся за ручку, когда Ферз, оттолкнув его, выскочил в холл. Диана открыла дверь своим ключом. Эдриен увидел, как смертельно побледнело ее лицо под полями шляпки. Она прислонилась к стене.
- Все в порядке, Диана, - сказал он и поспешно распахнул двери столовой.
Диана отделилась от стены и прошла в комнату мимо мужчин. Ферз последовал за ней.
- Если вам потребуется мой совет, я буду в холле, - произнес Эдриен и закрыл дверь...
Муж и жена дышали так, словно прошли не три ярда, а пробежали сто.
- Диана! - воскликнул Ферз. - Диана!
Казалось, она утратила дар речи. Он возвысил голос:
- Со мной все в порядке. Ты не веришь?
Она по-прежнему молча наклонила голову.
- Что же ты молчишь? Или для меня даже слов не найдется?
- Это... это от потрясения.
- Я вернулся здоровым. Вот уже три месяца, как я здоров.
- Я так рада, так рада!
- Боже мой! Ты все так же хороша!
Неожиданно он схватил ее, крепко прижал к себе и стал жадно целовать.
Когда он отпустил ее, Диана, задыхаясь, упала на с гул и взглянула на мужа с таким ужасом, что он закрыл лицо руками.
- Роналд... я не могу... не могу, как раньше... Не могу... Не могу...
Он опустился перед ней на колени:
- Я не хотел сделать тебе больно. Прости!
Затем, словно истощив всю силу чувства, оба встали и отошли друг от друга.
- Давай обсудим все спокойно, - предложил Ферз.
- Давай.
- Должен я уйти?
- Дом - твой. Поступай, как лучше для тебя.
У Ферза вырвалось что-то похожее на смех.
- Для меня было бы лучше, если бы и ты и все остальные относились ко мне так, как будто со мной ничего не случилось.
Диана молчала. Она молчала так долго, что у него снова вырвался тот же звук.
- Не надо! - попросила она. - Я попытаюсь. Но я должна... должна иметь отдельную комнату.
Ферз поклонился. Внезапно взгляд его мотнулся к ней.
- Ты любишь Черрела?
- Нет.
- Другого?
- Нет.
- Значит, боишься?
- Да.
- Понимаю. Это естественно. Что ж! Кто обижен богом, тот не выбирает. Что дадут, то и ладно. Не телеграфируешь ли в лечебницу, чтобы прислали мои вещи? Это избавит от шума, который они могут поднять. Я ведь ушел не попрощавшись. К тому же я, наверное, им что-нибудь должен.
- Разумеется, телеграфирую. Я все устрою.
- Нельзя ли теперь отпустить Черрела?
- Я ему скажу.
- Позволь мне.
- Нет, Роналд, я сама.
