Это был замечательный совет. Я настраивался во время очередной агрессии отчима на подвиг Зои Космодемьянской, восемнадцатилетней советской разведчицы, героини Второй мировой войны. Её долго пытали, но она не выдала врагам важной информации. Я думал, что если эта хрупкая девушка с бесстрашием выстояла пытки, то и я смогу. Я представлял её милое лицо и улыбался. Хотя ежедневные издевательства отчима и не становились от этого короче, я от таких тренировок духа чувствовал себя увереннее и не одиноко. Я заметил, что, концентрируя внимание на том, что меня восхищает, постепенно и сам перевоплощаюсь в храброго человека. Понял, что если не могу изменить ситуацию, то нужно принять её и думать о чём-нибудь хорошем. Впоследствии это стало одним из руководящих правил моей жизни.

После очередного скандала я долго сидел в углу, закрывшись на балконе, где никто не мог меня найти. Плача я наблюдал за цветами, растущими на клумбах.

– А что если бы я родился цветком, что тогда бы я чувствовал? – думал я. – Почему я человек, а не эта травинка или не дерево или даже не вот эта собака, которая каждый день обнюхивает клумбу возле нашего дома? Они все наверняка в тысячу раз счастливее меня. Им уж точно не бывает так горько как мне сейчас. Почему я родился именно таким и именно в таких условиях? И кто решает, кем я должен был родиться – цветком или человеком?

Каждый день я обещал себе, что, когда вырасту, стану свободным и уеду из этого дома навсегда.

И вот мне исполнилось пятнадцать, наконец-то я мог уйти жить к своему отцу. Я ликовал оттого, что больше не придётся терпеть причуды и скверный характер отчима. Мне было жалко маму, но ведь она сама выбрала себе такого мужчину. Ощущение безмерной радости породило ещё одно руководящее правило: «Если ты хоть один шаг можешь сделать в сторону своего счастья, то оставайся благодарным за всё, что было и, не теряя ни секунды, иди вперёд.

И тот цветок на тонком стебельке,

Повесив бездыханную головку,

Успел мне прошептать историю свою:

Я благодарен солнцу за то, что выжигало корни,

Я благодарен ветру за то, что лепестки срывал,

Я благодарен небу за то, что разрешило,

Вдыхая аромат свободы,

Познать себя живым,

В источнике всего живого.

4. Отец. Куда уходит душа

Очнувшись от воспоминания, я обнаружил перед собой плачущую Аманду. Она укоряла судьбу и обвиняла меня во всём, что ей приходило на ум:

– Тебе важнее всего твоя дурацкая свобода! – всхлипывала она. – Ты торчишь на своей любимой работе до самой ночи и каждый год забываешь поздравить меня с днём рождения! – она взвыла ещё громче.

– О! Извини! – прошептал я. – Какая оплошность, опять пропустил, но я всё исправлю…

– Нет! Нет! Нет! – закричала именинница в истерике.

И меня снова выбросило в воспоминания.

Мой папа жил один в новом частном доме, построенном на окраине города. Этот дом был не только его архитектурным проектом, но и проектом его жизни. Надеясь на прекрасное будущее в чудесном месте, он трудился день и ночь, вкладывая в него все свои силы и деньги.

– Папа, а почему ты больше не женишься? – спросил я однажды.

– Нет-нет, – он стал отмахиваться руками, – я больше не хочу. В женщину нужно инвестировать много сил, а у меня их хватает только на работу и уход за домом.

– М-м-м…

– А что у тебя? Есть девушка на примете?

– Да-а-а, – протянул я неуверенно, – но она старше на два года и видит во мне только глупого мальчишку. Папа, а с мамой?

– Что с мамой?

– Почему вы расстались?

– Мама ушла от меня. Строительство дома изнурило её. Тяжёлая физическая работа плохо отразилась на её здоровье. Я сам умел только работать и других заставлял, не обращая внимания на то, что у людей разные потребности и возможности, – он задумчиво посмотрел в окно. Пушистый снег мягко ложился на голые ветви деревьев. Птички ловкими движениями хватали зёрна из кормушек.

После короткой паузы отец опять заговорил:

– А как ты думаешь, сейчас она счастлива? – В голосе послышалась нотка надежды.

– Не знаю, – я грустно опустил голову.

– Что с тобой? Тебя обижают? Ты ведь знаешь, да? – серьёзно проговорил отец, встряхнув меня за плечи. – Ты всегда можешь переехать ко мне. Ты уже взрослый и можешь сам решать.

– Да, я знаю. – Приятная теплота разлилась по телу и нежно зашевелилась в груди. – Папа, я тебе хотел кое-что сказать, – я просиял в предвкушении того, как обрадуется отец, когда узнает, что я решил перебраться к нему. Сердце громко забилось. Вдруг я подумал, что такая долгожданная новость будет лучшим подарком ему на день рождение. Кроме мягкого шерстяного шарфа через пять дней, он получит и это радостное событие. Я уже представлял его искрящиеся и слезящиеся от счастья глаза.

– Что сказать? – спросил отец.

– Да-а-а неважно, – протянул я, – скажу тебе позже, на твой день рождения.

– Ну ладно, как хочешь, – пожав плечами, согласился он.

Через два дня мама, прижавшись ко мне и громко всхлипывая, сообщила, что папу нашли мертвым на лестнице в доме, и что через три дня будут похороны.

На похоронах собралось много людей. Суета и плач. Всем близким родственникам нужно было сидеть возле гроба. Рыдания непрерывным шумом заполняли комнату. Стены, мебель и люди – всё казалось зловещим и ненастоящим. Я не мог проронить ни слезинки. Просто смотрел на неподвижное тело и не верил, что отца больше нет.

– Он не умер. Этого не может быть! Это тело мертво, но он – нет! – Я внутренне ощущал, что всё происходящее – неправда, что все эти пышные похороны – просто театр. Я знал, что моего отца нет в этом гробу.

Я винил себя за то, что не сказал ему о своём счастливом решении, возможно если бы он знал, то остался бы жить.

Так у меня появилось ещё одно жизненное правило. Я зарёкся, что больше никогда не буду ждать дня рождения и дарить подарки в срок, что с этого момента только внутреннее желание обрадовать человека будет руководить мной. И этот импульс останется свободным, непривязанным к какой-либо дате. Я понял как глупо и вредно прятать счастье. Нельзя из него сделать заначку, им необходимо делиться прямо сейчас, ничего не экономя на потом. Потому что «потом» может никогда не наступить.

По закону после смерти отца всё его имущество перешло ко мне и к моей бабушке, так мы вдвоём переехали в папин дом, и на этом моё строгое воспитание закончилось. Бабушку заботило только одно, чтобы я не остался голодным. Она готовила нам манную кашу на обед и ужин. Когда мы ели, ее усталые от жизни глаза, не моргая, смотрели на меня. Она поглощала робким взглядом каждое движение моего лица и умилённо улыбалась. Все говорили, что я был копией отца, и, похоже, что бабушка путала его со мной.

Я чувствовал свободу и вёл вольный образ жизни. Наш небольшой город мог немного предложить молодому человеку, и это научило меня выжимать максимум из того, что предлагала жизнь. Забуриться в горы на недельку, соврав куратору, что заболел. Зависнуть на пару ночей у замужней подружки, что старше меня лет на десять. Пробраться за кулисы в театр, чтобы примкнуть к яркой жизни артистов. Погрузиться в учебники, нагоняя пропущенный материал, ведь стипендия начислялась только отличникам, а деньги были неотъемлемой частью жизни. При всём этом огромный и единственный тайный интерес сжигал меня изнутри, я хотел как можно больше узнать о жизни после смерти.

Я пропадал в большой библиотеке города и зачитывался научными исследованиями о клинической смерти, об отделении души от тела, о мозге человека, о психологии, религии, квантовой физике и парапсихологии. Но ничто из этого не давало полного ответа на вопрос: «Откуда приходят человеческие жизни, и куда они уходят?» Неудовлетворение росло. Мне становилось тесно.

5. Счастье близких