– Вид зимних насекомых?

– Не только зимних, но и прежде неизвестных науке! Это открытие! Поэтому товарищ научный сотрудник, отгадайте, кто одним из первых отправится с экспедицией на планету?!

– Спасибо Андрей Михайлович…

Виктор замолчал, в тон профессора. Идея отправится на неизвестную планету, одним из первых его не сильно прельщала. Если не сказать больше…

– Андрей Михайлович, мы неделю двигались к планете, и уже не первый день сканируем её всеми способами вдоль и поперек. Но так и не решились совершить посадку. Не подскажите почему? А то в экипаже уже разное поговаривают…

– Старший лаборант, Вы только других слушаете или может быть, сами думать умеете?

– Предполагается какая-то опасность?

– Нет, все намного проще. Есть соответствующие директивы, которые, кстати, Вы изучали, перед тем как дать свое согласие на дальнюю экспедицию. В них четко прописаны, сроки, после которых экипаж корабля имеет право совершить первую высадку. Скажите мне, через сколько дней, в соответствии с директивой, мы имеет право совершить первую посадку?

Миллер замолчал, казалось, что его вытянутое лицо стало несколько длиннее. Профессор внимательно, как преподаватель оценивает студента, стал следить за его реакцией.

Виктор не считал, что не обладает особенными навыками, которые бы выделяли его из общей толпы. Он не был физически одарен и не превосходил свою среду выдающимся интеллектом. Но вот что Ким умел, так это быстро и хладнокровно анализировать большие объемы данных. Поэтому, лишь слегка прищурившись и изобразив скучающий вид, он начал говорить:

– Стандартно сканеры, используя данные с запущенных ранее спутников, способны оценить структуру, состав и основные характеристики планеты за сутки. Анализ поверхности, при полной загрузке исполнительных операторов за двое. Итого уже три дня. Дроны анализаторы, способны создавать видео-визуализацию за два дня. Еще пару дней на сбор данных по биосфере. Получается, Андрей Михайлович, что неделя…

Прежде чем Миллер успел открыть рот, Виктор Ким добавил:

– Но это идеальные сроки. Экипажи операторов, могут работать с различной скоростью, с разной частотой на перекуры… Дроны выходят из строя, бессовестно врут из-за неверных настроек и неправильной калибровки. Значит, профессор, добавляем еще неделю на погрешности и в итоге должны получить около двух недель изучения планеты перед первой высадкой на планету.

Профессор одобрительно промолчал, слегка вздернутые уголки его губ показали, что Виктор прав в своих рассуждениях.

На экраны вылетел очередной инфопакет и Миллер сначала принял, а потом и начал его разбирать. Андрей Михайлович целиком ушел в изучение таблиц на экране. Виктор почувствовал себя лишним, однако, не решаясь нарушить тишину, стал ждать. Миллер целиком ушел в работу, сосредоточенный и внимательный, лишь иногда что-то говорил про себя тихим шепотом.

На рабочем экране профессора графики сменились чередой живописных картинок планеты. Виды местности, снятые спутниками и дронами – могли заставить замереть сердце художника. Бескрайние равнины, засыпанные снегом. Горы – во всей красоте разноцветных скал. Водоемы разных размеров и цветов. Серый, зеленый, голубой, серебристый блеск и движение тихих и бурных вод – завораживал. На равнинах и среди осыпей, цвели неизвестные растения.

Виктор не многое понимал из графиков на второстепенных, боковых экранах, не хватало навыков и специализации. Но общий смысл мог уловить и он. Планета была довольна бедна на ценные минералы и ископаемые. К тому же ресурсы часто залегали в областях, накрытых километровыми ледниками. На планете почти не было лесов. Все больше низкорослые, сухие кустарники.

Жизнь на планете, несмотря на суровые климатические условия, была разнообразна, однако отличалась низким показателем общей биомассы. Уровень, которого рос к экватору и резко падал в приполярных областях. В целом планета, как ни странно, для человека была вполне пригодна. Особенно в горных областях, хотя там природа была беднее, чем в низменностях.

Виктору начало казаться, что профессор за своей работой просто забыл про него. Напоминать о себе не особенно хотелось. Во-первых, Миллер, скорее всего, озадачит его какой-нибудь скучной и ненужной работой, а во-вторых, профессор терпеть не мог, когда его отрывали от дел. Меньше всего ему хотелось сейчас слушать скучные нравоучения про то, что наука требует тишины и вдумчивости. К тому же графики содержали много полезной и интересной информации. Виктор стал озираться в поисках удобного стула.

На левом от профессора экране инфоокно сменилось физиономией одного из операторов дронов:

– Андрей Михайлович…

– Да, это я,» – протянул в ответ, продолжая работать, профессор, – «зачем… зачем отвлекаете меня?

– Есть информация со спутников, поступают весьма интересные данные…

– Я их видел, уже изучил, повторяю свой вопрос – зачем Вы меня отвлекаете?

– Андрей Михайлович, Вы не поняли, из области, которую мы уже отсканировали и изучили, поступают новые данные.

– И какие?

– Фиксируются странные всплески увеличения температуры и появление из ниоткуда биомассы.

Профессор оторвался от центрального экрана с данными и внимательно посмотрел на оператора:

– Костры?

– Похоже, что да Андрей Михайлович, мы отправили туда дроны-охотники, в течение часа будет картинка.

– Замечательно, – заинтригованно произнес профессор. – Как только будет изображение, немедленно направьте его на мое рабочее место.

Миллер отключил видеосвязь с оператором и, откинувшись на спинку кресла, очевидно забыв о скучающем за спиной Викторе, вслух произнес:

– Интересно… Может, наши, в нарушении всех директив… А зачем им?.. А если нет, то кто?..

Ужасно неловко себя чувствуя, Виктор откашлялся. Миллер дернулся и обернулся:

– А, лаборант, извините, я совсем позабыл о вас. Вы пока свободны…

Глава 4.

Это служебное помещение на космическом корабле напоминало обычную производственную курилку. В отличие от соседних, чьи поверхности были заполнены разнообразными агрегатами, всевозможными циферблатами, мониторами всех размеров и видов датчиками работы механизмов и самими механизмами-здесь были только вытянутые сиденья и стол. Белые лампы и прорези вентиляции – вот и вся обстановка. За столом сидел рослый жилистый мужик в спецовке. Как у него получалось выглядеть помято и пыльно в скафандре 22 –го века который не мялся по техническим свойствам, на корабле где пыли не было в принципе -не знал никто …

Незапоминающееся лицо, с мрачно отсутствующим выражением и пристальный взгляд серых глаз дополняли образ. В настоящее время человек пил что -то наливая себе из термоса, рядом лежал уставной тюбик-паек и неуставная упаковка чего- то сладкого.

Дверь плавно отошла и на сиденье энергично хлопнулся Юрий Нагибин.

– Здоров Сергеич, как дела технические? Что у нас с повреждениями и ремонтом?

– Дела технические, как всегда планово. Скажи лучше, Юра как у нас со снабжением? Что там у нас по запасам?

Юрий преисполнился страданием –

Представляешь погибли все мои саженцы, погибли все запасы корабля для маленьких радостей – табак, кофе, спиртное.

Голос звучал с искренним страдающим надрывом.

– Типовые пайковые запасы остались хорошо если на треть. Нарушение условий хранения еще может себя показать позднее.

– Так значит, погибли все три твои горшка с табаком и все четыре с кофе? – Спокойный доброжелательный голос и все тот же внимательный взгляд Дмитрий Сергеича Морозова.

– Сергеич!!! – Возмущение в голосе Юрия было безмерно.

– Ты терзаешь мое сердце.

– Ладно, ладно Юра, я понял. Так говоришь на корабле больше нет ни курева, ни спиртного? Даже кофе нет и чая?