Темное помещение без единого окна. Воздух спертый, и я не могу сделать глубокий вдох, но ощущаю запах плесени и мокрого камня. Я стою возле золотого трона, его высокая узкая спинка инкрустирована самыми разными драгоценными камнями: от алмазов, изумрудов, рубинов и топазов до турмалинов и аметистов; они переливаются в тусклом свете от факелов и свечей, расположенных на стенах, разноцветные блики играют на гладкой золотой поверхности. Мне не холодно, хотя это помещение кажется неким подобием пещеры, только стены аккуратно обтесаны до самого потолка – он оказывается на удивление высоким, купольным. Я осматриваюсь по сторонам, но не могу сдвинуться с места. Вокруг стоят еще четыре трона – тоже золотых, с драгоценными камнями, но они кажутся менее величественными. И только я понимаю почему – спинки четырех тронов заметно ниже того, возле которого я стою, – как слышу тихий звук. Он эхом раздается по залу, отбивается от стен, и зловещий шепот перерастает в отголоски шипения. Я верчу головой, но никого не вижу – в этом огромном зале только я. Шепот не разобрать, и я начинаю думать, что это не больше, чем свист ветра. Как вдруг я вижу чьи-то глаза, они смотрят на меня из темноты, единственного неосвещенного клочка зала. Меня пробирает холод, я не паникую, но руки дрожат, хоть ноги все еще твердо стоят на одном месте. Незнакомец делает шаг вперед, и я понимаю, что передо мной девушка. Ее глаза смотрят с опаской, будто она не ожидала меня здесь увидеть. Незнакомка одета в яркое красное платье, черные длинные волосы спадают волнами ниже талии, кожа белее мела, а глаза… они похожи на те камни, что украшают трон, – сверкающие рубины. Я пытаюсь произнести хоть слово, спросить, где мы, кто она, но у меня ничего не получается. Девушка смотрит на меня, потом бросает взгляд мне за спину, и ее начинает колотить, она будто задыхается, но с места не двигается. Шепот становится все отчетливее и отчетливее, теперь я могу разобрать мужской голос, он все ближе. Мне хочется закрыть уши, отгородиться от этого голоса. Я вижу, как девушка мучается, она закидывает голову назад и ее тело будто рвется, кожа пронизывается трещинами, и сквозь них бьет яркое синее сияние. Она пытается закричать, но все, что может сделать, это в ужасе открыть рот. У меня внутри все сжимается, я понимаю, что ей уже не помочь, мне хочется закричать, убежать подальше от этого жуткого места, из глаз катятся слезы, но я не могу сдвинуться с места, я прикована взглядом к незнакомке и вынуждена смотреть, как она умирает.

– Убей… – шепчет кто-то за моей спиной. Голос бьет по ушам, шепот перерастает в отчетливый крик, шипение: – Убей… Убей… Убей!

Широко распахнув глаза, я скатилась с кровати и рухнула на колени, хватая воздух ртом. Глаза были мокрыми, с подбородка ручьями стекали слезы. Сердце колотилось в бешеном ритме. Я прижала руки к вискам, голова просто раскалывалась. Жуткая картинка все никак не хотела уходить, она плотно засела перед глазами. Лицо девушки, наполненное мученьем и ужасом, рвущаяся плоть и страшный шепот все никак не хотели меня отпускать. Этот голос… мужской, теплый, но какой-то жуткий, он кричал «Убей…» и в этот момент от ярости будто брызгал слюной.

Мне бы отдышаться.

Мало-помалу я начала понимать, что это не больше, чем просто сон, что сейчас я нахожусь в своей комнате, сижу на коленях на полу, вокруг меня не серые каменные стены, а оклеенные персиковыми обоями. Я оперлась спиной о кровать и вытерла испарину со лба. Каждую ночь одно и то же… Во всех снах я нахожусь в этой жуткой комнате, и с каждым разом сон продвигается немного вперед. Правда, сейчас я увидела гораздо больше. Ночью я проснулась, едва увидев, что помимо меня в зале еще кто-то есть. Но незнакомка не успела выйти из тени, я проснулась от испуга раньше. Сегодня мне уже было не страшно видеть ее глаза, но после того, что мое воображение нарисовало, что оно с ней сделало, чувство, которое я испытывала во сне, пробрало меня до костей и наяву.

За две недели я научилась прощаться с кошмаром и не позволять ему следовать за мной. Нужно просто подышать свежим воздухом, увидеть жизнь вокруг себя, и сну ничего не останется делать, как сдаться и выпустить меня из своих когтей. Ненавижу это чувство после пробуждения, когда теряешься в реальности и кажется, будто то, что происходило с тобой во сне, было на самом деле. Жуткое послевкусие.

Я поднялась с пола, поправила покрывало на кровати и, слегка покачиваясь, отправилась на кухню на все еще подрагивающих ногах. Солнце уже давным-давно перевалило за полдень, пока я спала, оно сильно нагрело комнату, казалось, что и весь кислород был сожжен. Нужно взбодриться и подышать свежим воздухом.

Покопавшись в тумбочке, я нашла в запасах мисс Браун черный чай, затем набрала в чайник воды и поставила его на огонь. Пока грелась вода, я отправилась в ванную. Длинные волосы немного спутались после беспокойного сна, но в данный момент мне нужно было поскорее выбраться из дома, потому я просто завязала их в высокий лохматый пучок, убрав локоны с горячих плеч, и умылась прохладной водой. К тому моменту, как я вышла из ванной, из носика чайника со свистом валил густой пар и громко хлопала крышка. Я поспешно выключила огонь, обмотала ручку полотенцем, залила кипятком чашку с заваркой и, взяв ее с собой, отправилась на улицу.

Едва я открыла дверь, повеяло легким дуновением ветра, приятно снимая с кожи ощущение жары. Солнце еще высоко в небе, но теперь все ближе к кронам деревьев, его мягкие лучи грели, хотя осенний воздух уже был прохладным, а потому даже после нескольких часов взаперти душной комнаты мне не хотелось прятаться в тенек, и я отправилась на ту часть качелей, на которую еще не упала тень от яблонь в саду мисс Браун. Качели скрипнули и затихли. Я хотела поставить чашку на колени, но она была слишком горячей, потому я опустила ее на подушку рядом с собой и запрокинула голову. На небе ни облачка, я слышала детский смех и крики из соседских дворов, по звукам было ясно, что ребятишки играют в какую-то игру. А еще тихое бормотание, доносящееся от подъездной дорожки перед нашим домом.

Я прислушалась.

– Да ты что? – удивленно спросила мисс Браун. – Я ничего не замечала, она выглядела, как обычно, даже, наверное, немного лучше, чем вчера. Как ты говоришь, это случилось?

На вопрос ей тихо ответил мужской голос, мягкий, но настойчивый, только слов не разобрать. Интересно, что за новый гость у моей домовладелицы? Иногда к ней приходит ее давняя подруга, что живет на другом конце улицы, миссис Райс. Они прячутся в доме и восседают на кухне до самого вечера, начинают с чашечки чая, а заканчивают клубничным ликером. В такие дни ужин ждет меня на моей кухне, мисс Браун приносит его и без лишних слов поспешно возвращается к себе. Как правило, их посиделки прерывает восьмилетний внук миссис Райс, бойкий парнишка, он несется сломя голову по улице и с недовольным фырканьем и вздохами вызывает бабушку домой на ужин. А сделать это очень нелегко, потому что, видимо, не наговорившись вдоволь за весь вечер, пожилые женщины еще с полчаса прощаются на крыльце дома, потом у дороги и наконец каждая уходит в свою сторону. Пару раз мне доводилось видеть это воочию, когда поздно вечером я осматривала сад вокруг дома.

Пока я размышляла о мисс Браун, она вдруг появилась на углу и встревоженно уставилась на меня.

– Ты меня напугала, Лекса, – взявшись за сердце, сказала она, но только я открыла рот, чтобы уточнить, как именно, ведь подкралась не я, а она, домовладелица объяснила. – Не ожидала увидеть тебя на качелях, думала, ты у себя, – немного отдышавшись и прочистив горло, она сменила встревоженное выражение лица серьезным и продолжила. – К тебе пришли.

Я удивилась.

– Ко мне?

– Да-да. К тебе, – кивнула она.

Я немного напряглась, сильнее сжав ручку кружки. Кого могло принести ко мне? Полицию? От этой мысли мне стало совсем не по себе. Но что мне делать? Не могу же я бросить чашку с чаем на газон и бежать, перепрыгивая через ограждения, эта реакция оставит еще больше вопросов, особенно у мисс Браун, на чьих глазах я совершу гнусный побег.