По плану Божественного домостроительства все три части человеческой личности должны пребывать в целомудрии – гармоничном единстве, при котором дух управляет душой и телом и соединяет человека с духом Божиим. Однако человек обладает свободой, в силу которой может избрать для себя главной ценностью не дух, а душу или тело. Это происходит тогда, когда он поддается какой-либо страсти и начинает служить ей. В конечном итоге сделанный выбор будет определять всю дальнейшую жизнь человека, «ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 21). Другими словами, персональная доминанта личности человека обусловлена его верой в то, что именно это – дух, душа или тело – является для него главным.

Бог предупреждает своих детей о последствиях ошибки: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут…» (Мф. 6, 19) При этом не следует обманываться надеждой, что можно успеть позаботиться и о теле, и о душе, и о духе, так как «никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть» (Мф. 6, 24). Творец ясно устанавливает иерархию сфер человеческой личности: «Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. <…> Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6, 25. 33).

Приоритет духовного над материальным подчеркивается и в евангельском сюжете о посещении Христом дома двух сестер – Марфы и Марии: «…пришел Он в одно селение; здесь женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой; у нее была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его. Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: Господи! или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? скажи ей, чтобы помогла мне. Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее» (Лк. 10, 38–42).

Дом двух сестер символизирует душу человека, в которой соприсутствует материальное (Марфа) и духовное (Мария). В жизни каждого человека наступает момент, когда Бог подходит к дверям его души: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откр. 3, 20). Голос Бога в человеческом сердце означает необходимость самого главного выбора в жизни: спрятаться в лабиринт своего «я» и заглушить тихий голос Бога суетой земных забот или открыть Ему свою душу.

Евангелие показывает, как при приближении Бога духовное в человеке естественно потянулось к Нему: Мария устремилась ко Христу, чтобы слышать каждое Его слово. Материальное же возмутилось: почему я работаю, а духовное не помогает мне? И Бог ясно и однозначно установил приоритет духовного над телесным (материальным). Однако, напоминает апостол Павел, «тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, Которого имеете вы от Бога» (1 Кор. 6, 19). Тело необходимо человеку для спасения, поэтому необходимо заботиться о нем и беречь его. Но оно, говорит Спаситель, не должно управлять душой, а тем более духом: «Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна» (Мк. 14, 38).

Следует помнить о том, что духовный мир включает в себя не только Бога и Его ангелов, но и падших духов. Святитель Лука (Войно-Ясенецкий) пишет по этому поводу: «Все знакомые со Священным Писанием знают, как многочисленны и в Ветхом, и в Новом Завете тексты о диаволе и духах нечистых и о злом влиянии их на дух человеческий. А св. апостол Иоанн Богослов в своем первом послании (1 Ин. 4, 2–8) прямо говорит о духе антихриста. Влияние этого духа, враждебного духу Божию, на сердца человеческие огромно». Следовательно, нужно говорить о «воздействии на дух человеческий Духа Божия и духа сатаны»[27].

Далее святитель указывает на причину появления духа сатаны: «Отрицательное возникает при потере положительного и неуклонно развивается. <…> Дух сатаны родился при потере любви к Богу», вследствие подчинения человека страсти гордости. С тех пор «дух Божий и дух сатаны действуют повсюду и на все живое. Живое способно к восприятию сродного ему»[28]. Если человек, воспринявший от своих предков тяжкое повреждение духовной природы, не пытается его уврачевать с помощью Божией, а, напротив, подчиняется ему, он принимает в себя духа сатаны.

Для того чтобы увидеть греховную поврежденность своей природы и начать борьбу с ней, человеку необходима определенная мера свободы, и чем она больше, тем успешнее будет борьба. И напротив – чем меньше человек подчинен страсти, тем легче он понимает происходящее с ним.

Совершенным примером правильной организации человеческой личности является Иисус Христос, в личности Которого во всей полноте соединились природа Бога и природа человека. Согласно оросу IV Вселенского Собора[29], они соединились неслитно, неизменно, нераздельно и неразлучно. Это значит, что каждое мгновение Своей земной жизни Христос был вполне человек и вполне Бог. Очевидной причиной Боговоплощения стала тотальная апостасия́[30], охватившая человечество. Ко времени пришествия Спасителя люди уже не могли, как прежде, верить в Бога «всем сердцем, и всем умом, и всею душою, и всею крепостью» (Мк. 12, 33), теперь для этого им нужно было видеть Бога перед собой. Преподобный Иустин (Попович) пишет об этом: «Воплощение Бога неизбежно вызывает обожение человека, ибо в Личности Богочеловека Христа Бог и человек так прочно соединены, что обожение человека становится неизбежным следствием этого»[31]. Об этом же говорит и священномученик Ириней Лионский: «Для того Слово Божие сделалось человеком и Сын Божий – Сыном Человеческим, чтобы (человек), соединившись с Сыном Божиим и получив усыновление, сделался сыном Божиим»[32].

Под обо́жением православие понимает «возможность преображения и совершенствования человеческой природы посредством нетварной божественной силы – благодати» и утверждает, что «именно в стяжании подобия Божия через обожение и состоит призвание человека»[33]. Обожение является важнейшим понятием сотериологии[34] – православного учения о спасении человека от смерти, согласно которому спасти от смерти может только Тот, Кто является вечным и неиссякаемым источником жизни. Однако Бог не спасает человека «автоматически», а ждет его свободного выбора: «Вот, Я сегодня предложил тебе жизнь и добро, смерть и зло. <…> …Жизнь и смерть предложил Я тебе, благословение и проклятие. Избери жизнь, дабы жил ты и потомство твое» (Втор. 30, 15. 19). Евангелие показывает правильное решение притчей о блудном сыне: человек должен осознать свою вину перед Отцом (раскаяться) и изменить себя так, чтобы впредь не нарушать Его волю (покаяться)[35].

Обо́жение есть цель и вместе с тем величайшая и прекраснейшая тайна человеческой жизни. Размышляя о ней, Достоевский записал в рабочей тетради: «Не мораль Христова, не учение Христа спасет мир, а именно вера в то, что Слово плоть бысть[36]. Вера эта не одно умственное признание превосходства Его учения, а непосредственное влечение. Надо именно верить, что это окончательный идеал человека, всё воплощенное Слово, Бог воплотившийся. Потому что при этой только вере мы достигаем обожания, того восторга, который наиболее приковывает нас к Нему непосредственно и имеет силу не совратить человека в сторону. При меньшем восторге человечество, может быть, непременно бы совратилось, сначала в ересь, потом в безбожие, потом в безнравственность, а под конец в атеизм и троглодитство, и исчезло, истлело бы. Заметьте, что человеческая природа непременно требует обожания. Нравственность и вера одно, нравственность вытекает из веры, потребность обожания есть неотъемлемое свойство человеческой природы. Это свойство высокое, а не низкое – признание бесконечного, стремление разлиться в бесконечность мировую, знание, что из нее происходишь. А чтоб было обожание, нужен Бог. Атеизм именно исходит из мысли, что обожание не есть естественное свойство природы человеческой, и ожидает возрождения человека, оставленного лишь на самого себя. Он силится представить его нравственно, каким он будет свободный от веры. Но они ничего не представили, по плодам судят о дереве – напротив, представили только уродство и пищеварительную философию. Нравственность же, предоставленная самой себе или науке, может извратиться до последней погани – до реабилитации плоти и до сожжения младенцев»[37].