Ятаган перекрещен кувалдою ржавой.
И воинственно вздыблен надгробный гранит,
С каждым годом всё толще чешуйчатый панцирь…
Чёрный след тормозной чью-то тайну хранит,
Серый китель асфальта не любит трепаться…
Вот приеду в Казань, все колёса спущу
И наполню их воздухом Родины!
Я люблю этот хитрый татарский прищур
И «жигуль» неразменный – уродину…
* * *
Загляну в глаза Казани на заре,
в них
и Рим,
и Тадж Махал,
и Назарет,
Междуречье,
стоязыкий Вавилон,
а над ними
Гжели русской небосклон.
Поутру в глаза Казани загляну,
я у этих глаз в пожизненном плену.
Весна в любимом Городе
Утомлённый жгучим снегом
Пёсик нежится на травке,
Оглушён безмолвным небом,
Птичек слушаю на лавке.
Измождён трухой консервной,
Мой желудок жаждет мяса.
Шашлычка куплю, во-первых,
С водкой!.. Нет, нельзя… Ну, с квасом.
От шипов резины зимней
Город мой – в шершавых цыпках,
На витринах магазинов –
Витражи из блёсток зыбких.
Пацаны намыли джипы,
У девчат – гвоздочки шпилек…
Эх, весна… Любовь… Пожить бы…
…Подышать взатяжку пылью…
Дорога на работу
Моя дорога на работу проходила бы вдоль забора
детского садика во времена Союза.
Но в эпоху толерантности и демократии
в здании яслей – филиал Исламского вуза.
Вчера встретил меня родимый дворик давно забытым
визгом бензопилы под названием «Дружба».
А денёк-то – погожий, солнечный и совсем не похоже
на конец октября, душа так и рвётся наружу.
Пила, наверное, трудилась без устали,
аки богатырь былинный.
И к моему возвращению на земле остывало три трупа —
два берёзовых и один тополиный.
Не вынимая чинарика изо рта,
осклабив редкие жёлтые зубы от напряжения,
прокруст продолжал своё поперечное дело, а я
осторожно понёс домой за грудиной внезапное жжение.
Сегодня утром на месте парка – отпиленные руки,
раздавленные пальцы, разбросанные тюбетейки-гнёзда…
Спросил я себя – скажи, неглупый мой, кто, ну кто мы под этим бескорыстным солнцем,
под этими манкими звёздами?
Неужели мы лишь бездушные пожиратели всяческого мяса, бездумные прожигатели жизни да безумные
нефтяные вампиры,
беззастенчиво ставящие на месте укуса вышку-катетер
в любой точке терпеливого мира?..
Воистину велик человек на Земле этой маленькой
и тесной – реки пустить вспять, горы свернуть,
море выпить – пустяк сущий…
Интересно мне, сколько ещё будут терпеть
наше величие Небо и Сын его Всемогущий?
* * *
Родина – это не там,
Где и без нас хорошо,
Где по заморским кустам
Тёпленький дождик прошёл,
Где на роскошных цветах
Жирной пыльцы порошок…
Родина – здесь, за окном —
Кислой смородины куст,
Ветки сиреневой хруст,
Нивы ржаной полотно
И незатейливый сон
Под звёздами тихих ночей,
Где воду на жизни моей колесо
Льёт безымянный ручей…
* * *
Город кутался в дождь,
Проплывали флотилии сумок…
Тело куталось в дрожь,
Мерно капал за шиворот сумрак…
Ты вонзила: «Уйди!» —
Самым острым кинжалом на свете.
Альвеолы в груди,
Словно пену, раздёргивал ветер…
Расставания желчь
Растеклась никотином по лужам…
Нет, не стоило жечь
Эти угли!
…Кому это нужно?!
Это пламя – во льду
Разгоревшись – любовью не стало…
Я же знал… что найду
Только боль… только холодность стали!
…И опять я бреду
Под дождём в миллионной пустыне…
Ты пришла на беду…
Ты уйдёшь… и мне жизнь опостылит…
* * *
непослушные пряди волос
намекали: вот бог – вот порог.
обмануться хотел –
удалось,
обогреться хотелось –
продрог.
паутинкою мятной слюны
затянулись морские узлы,
полнолунием накалены,
прогорали слова до золы.
не взошло из золы ни одно,
да и ты мне не снишься,
и пусть…
впереди беспробудное дно,
где забуду тебя наизусть.
* * *
помнишь,
между «нет» и «да, навеки»
мы лущили грех-орех любовный.
той любови – пятаки на веки,
тем наивным – перескрип зубовный.
знаешь,
между больно и терпимо
вырастает лишь одно желанье —
мимо солнца,
звёзд падучих мимо
поползти с молитвой на закланье.
слышишь,
между выдохом и вдохом
стонет и трещит земная хорда.
видишь,
между выходом и входом
свадебное обернулось вдовьим…
* * *
танец твой не танго, а брейк,
еда твоя не мясо, а стейк,
походка твоя степ – степ бай степ,
стёб да рэп быстрая твоя речь.
ты не хочешь, но я буду тебя беречь,
я буду тебя любить, бить, любить.
я не дам тебе себя без меня убить,
я не дам тебе убить меня – изменять.
я дам тебе огня – попроси прикурить,
я смогу за тебя любого амбала урыть,
да только нет никакого амбала.
тебя нет,
меня нет,
огня нет,
дыма и стейка,
степа и брейка,
и тётя Ева дяде Адаму яблока не давала.
За 20 000 лье от тебя
Початый джин скантую в глотку,
задёрну наглухо гардины.
Я – вертухай подводной лодки,
легла на дно моя тюрьма.
Поглажу сенсорные боки настольной лампы Алладина,
Истрачу тупо все желанья: да будет трижды
мрак и тьма.
Шепча: «Мой страх, чтобтебесдохнуть!» —
порву седую волосинку,
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
