Вспомнила утреннее ощущение, что я в пещере не одна. Похоже, шестое чувство меня не обмануло – здесь кто-то был, только не в спальне, а за моим рабочим столом. Снова Гефест? Вроде, не особо на него похоже. Надо будет все-таки рассказать Гермесу об этих странных ночных визитах.

Поняла, что беспокойство снова не даст мне нормально работать. Решила отложить пиар-план на послеобеденное время, а сейчас забрать у Гефеста и опробовать отремонтированные сандалии.

К богу-кузнецу я заявилась, похоже, снова не вовремя. Он выглядел невеселым и встревоженным, даже раздраженным. В соседней комнате кто-то плакал. Вероятно, я застала его за истязанием своей новой жертвой и заставила прервать это занятие. Конечно, такое не могло не вызвать раздражения. К тому же я невольно стала свидетелем его жестоких забав. Чтобы не злить Гефеста еще сильнее, я буркнула «спасибо», схватила протянутые мне сандалии, и, даже не померив их, поспешила ретироваться.

Ноги уже совсем не болели, от мозолей не осталось и следа, но я не решилась опробовать крылатые босоножки после ремонта, не захватив с собой баночку с бальзамом. Вовремя я об этом не подумала, поэтому пришлось возвращаться к себе.

К тому же на душе было тяжело от того, что только что мною было получено подтверждение нехороших слухов, связанных с садистскими наклонностями Гефеста. Между тем, в мои обязанности входило создание его положительного имиджа, как и других олимпийских богов.

Я присела на террасе возле входа в свою пещеру и стала размышлять, как правильнее поступить в этой ситуации и что придумать для восстановления репутации Гефеста, если я все же приду к выводу, что обязана решить эту задачу, как бы я к богу-кузнецу ни относилась. Может, и по этому вопросу составить табличку за и против? Хотя, наверное, не стоит. А то вдруг это именно он заглядывает в мой компьютер (хорошо еще, если только в него, а не в постель).

Размышления о репутации Гефеста и подглядывании за мной некого невидимки прервало неожиданное появление Гермеса. Он спикировал откуда-то сверху, ловко приземлившись в отодвинутое от стола кресло, и без предисловий сообщил:

– У нас снова ЧП.

– И кто начудил на этот раз? – поинтересовалась я, бросая под скамью таларии, которые почему-то до сих пор не выпускала из рук.

– Артемида.

– Да она ж сама невинность! – удивилась я. – Не могу поверить, что она замешана в сексуальном скандале. Она же дева!

– Скандалы бывают не только сексуальные, – резонно заметил мой шеф. – Это просто у тебя все мысли в одну сторону повернуты из-за неудовлетворенности.

Я намеренно не стала отвечать на вторую часть его реплики, сконцентрировавшись на первой:

– А какого типа скандал случился на этот раз?

– Еще толком неясно, – признался Гермес. – Вроде как загнала и затравила собаками какого-то оленя.

– Разве на охоте это не обычное явление? – поинтересовалась я. – Или у нас зоозащитники объявились?

– Говорят, что это был не совсем олень.

– Как олень может быть не совсем оленем? – не поняла я.

– Так же, как корова может быть не совсем коровой, – намекнул Герма на недавнюю историю, которую нам пришлось разруливать.

– Превращенный?

– Да.

– Кем и за что?

– Вроде как самой же Артемидой, а за что – сам не знаю.

– А что Артемида говорит?

– Ничего, закрылась у себя, никого не пускает – боится гнева Зевса. Он не любит кровавых поступков.

– Придется нам, наверное, самим провести расследование, а потом уже решим, что делать.

– То же самое хотел тебе предложить.

Я полезла под скамейку за талариями, начала переобуваться.

– Уже успела их опробовать? Точно не трут? А то, может, лучше я тебя на руках понесу? – проявил заботу шеф.

– Нет, лучше я сама, – отклонила я коварное предложение. – Как раз и проверю их в деле.

Я обулась, и мы полетели.

Сначала мы поговорили с дриадами, которые обычно сопровождали Артемиду на охоте. Опасаясь ее гнева, они не захотели посвящать нас в подробности происшедшего. Историю нам удалось узнать лишь в общих чертах, и звучала она не слишком правдоподобно. Если верить девушкам, Актеон и Артемида решили посостязаться в мастерстве охоты, и тот, конечно же, проиграл. Для того чтобы утешить юношу, богиня подарила ему шкуру убитого ею оленя. Благодарный за оказанную честь, он тут же накинул подарок Артемиды себе на плечи. Собаки, разгоряченные охотой, почему-то перепутали хозяина с добычей и набросились на него. Желая помочь юноше убежать от собак, Артемида превратила его в оленя, но было уже поздно – она не успела его спасти.

– Вот видишь, ничего сексуального в этом скандале нет, – поддел меня Гермес.

– И ничего предосудительного, – парировала я. – Так что можем умывать руки.

– Мы слышали только одну сторону конфликта, – заметил Гермес. – Нужно выслушать и другую.

Затем мы посетили дом предполагаемой жертвы – некоего искусного охотника Актеона. Слухи о его превращении богиней в оленя с последующим разрыванием на клочки сворой его же псов распространял егерь несчастного. Вести допрос Гермес доверил мне.

– Расскажи, как все было, – велела я егерю.

– Мой господин, как обычно, отправился на охоту. Он оторвался от общей группы и долго не возвращался. Я пошел его искать. Вижу: господин присел в кустиках, чтобы справить нужду. Тут за кустами кто-то захихикал и набросил на него оленью шкуру. Он тут же превратился в оленя. «Ату его!» – раздался женский голос. И на оленя набросились собаки. Он пытался убежать, но не успел. Я не мог смотреть, как собаки дерут моего господина, и отвернулся. Сквозь ветви деревьев я увидел луноликую богиню Артемиду, окруженную дриадами, и она ликующе смеялась. Я попытался убежать, но не уверен, что она меня не заметила. Вот я и решил рассказать все как было родителям Актеона, надеясь на их защиту и покровительство.

История егеря звучала не более правдоподобно, чем рассказ дриад.

– Что-то ты не договариваешь, – строго сказала я свидетелю преступления. – Например, ничего не сказал про охотничье состязание.

– А, это вы про спор между Артемидой и господином, кто лучше охотится? Держали они пари. Но соревнования назначили на конец месяца.

«Почему об ивент-мероприятии я узнаю позже всех и случайно?», – подумала я, но решила, что сейчас поднимать этот вопрос не время.

– Получается, Артемиде была выгодна гибель Актеона, – прошептала я на ухо Гермесу, поднявшись на цыпочки. – Она боялась, что он может ее победить.

– Ерунда, – ответил Гермес, наклоняясь к моему уху. – Смертному бога не победить, – и тут мой шеф неожиданно куснул меня за мочку.

Я покраснела от возмущения, нахлынувшего желания и стыда, опасаясь, что кто-то мог увидеть эту проказливую ласку. Но, кажется, егерь ничего не заметил, так как, раболепно согнувшись, изучал пол.

– Не ври! – пришел мне на помощь Гермес, обращаясь к егерю. – Признавайся, чего боишься. Твой господин стал свидетелем чего-то, чего видеть был не должен, так?

– Правда ваша, – согласился тот. – Только я вам ничего не скажу, иначе она меня уничтожит.

– А если не скажешь, уничтожу я, – пригрозил Гермес. – Тебя в кого лучше превратить: в мышь или зайца?

– Ладно, расскажу, – тут же сдался свидетель. – Только вы меня защитите от нее, пожалуйста.

– Защитим, – пообещал Гермес.

– Артемида и дриады ласкали друг друга, как любовники, – пробормотал егерь, склонившись еще ниже и еще внимательнее изучая пол.

– Все-таки он сексуальный! – торжествующе констатировала я, вовсе не думая, что егерь приободрится, приняв этот возглас на свой счет. Но он явно почувствовал себя увереннее, приподняв голову и переведя взгляд с пола на стену.

– Умничка, угадала, – снова шепнул бог и лизнул меня за ухом, хоть я и попыталась увернуться. В трусиках у меня снова стало влажно.