После этого меня судьба с Лёвой не сводила. Среди «деловых» ходили слухи, что он в очередной раз зашёл на зону. Впоследствии «сработал» по просьбе, именно по просьбе, а не по приказу, представителей КГБ портмоне у иностранца. «Сработал», как всегда, чисто. Надо отметить, что Лёва очень следил за собой. Всегда был тщательно выбрит, модно одет – работа обязывала. Он был вором высшего класса и в трамваях у работяг кошельки не тырил. По сведениям жуликов, на зону Лёва больше не возвращался.

Проходят, а, вернее, летят, годы. Возвращаюсь памятью во времена детства и юности. Вспоминаю близких мне людей. В этот раз – моего соседа Алика и его родителей. Они жили в соседнем бараке. Своего товарища мы звали Аликом, и он откликался на это имя, хотя отец и мать, которые работали врачами, называли его Олегом. Он намного старше меня, но это не мешало нашему общению. Алик был спортивным парнем. Здорово играл в футбол и хоккей, бегал на лыжах. На все у него хватало времени, даже на уроки, хотя никто не понимал, когда он их делал. А учился Алик очень прилично, по математике и физике был одним из первых. Шёл 1953 год. Я тогда учился в третьем классе. Стал чаще видеть Алика у своего барака в компании с Крестом. Через некоторое время узнал, что Алик сел в тюрьму по воровской статье. Срок отбывал в колонии для несовершеннолетних.

Однако вернёмся в 1952 год. В этот год в Советском Союзе началось «знаменитое» «дело врачей». Руководство страны в то время опасалось интеллигенции, которая, как оно считало, представляла опасность для советского строя, потому что многие из образованных и культурных людей «смотрят на запад и преклоняются перед его ценностями». Да и с недавно созданным государством Израиль отношения не складывались, хотя и Сталин, а в большей степени Лаврентий Берия способствовали его образованию в 1949 году. Среди врачей было много евреев. И закрутилось. Народ как всегда поддержал: «Карать врачей – вредителей и убийц!» В просторечье: «Бей жидов – спасай Россию!» Под эту кампанию попали и русские врачи. У Алика и отца, и мать посадили, хотя мама была русской. Через некоторое время арестовали и брата матери. Он был довольно известным профессором. Тут вспоминаются слова из песни Высоцкого:

«Мишку Шифмана не трожь,

С Мишкой – прочь сомнения:

У него евреи сплошь

В каждом поколении.

Дед параличом разбит, -

Бывший врач-вредитель…

А у меня – антисемит

На антисемите».

Мать Алика умерла на зоне. Отец выжил, впоследствии был реабилитирован и работал после освобождения в больнице имени Семашко, которая находилась в районе Ростокино, где я и родился. Рядом была железнодорожная станция Яуза. Брата матери с зоны отправили прямиком в могилу – туберкулёз.

Вернёмся к Алику. На зоне у него проблем не было, да и быть не могло. Он ведь из правильных парней. Ну и поддержка Саши Креста имела значение. Зашёл Алик на зону с незаконченными девятью классами. Там десятилетку окончил с отличием – в вечерней школе. Руководство колонии дало хорошую характеристику, и его освободили условно-досрочно. Разрешили поступать в институт. Алик, сдав на отлично вступительные экзамены, был зачислен в Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова на один из самых престижных факультетов – мехмат, диплом тоже защитил на отлично. Учась в МГУ, познакомился с девушкой с химфака, они расписались. Через некоторое время оба защитили кандидатские диссертации. Алик после защиты подъехал к нашему бараку на такси, вынес оттуда пакеты с выпивкой и закуской. Отмечали у Креста в сарае. Я тоже присутствовал и выпил портвейна. Затем Олег защитил докторскую диссертацию и преподавал на закрытом факультете ФЕСТе, который находился в лесотехническом институте. Факультет к лесному хозяйству никакого отношения не имел. Последний раз я видел Алика в 1971 году в лестехе, он был уже профессором и возглавлял кафедру. Встретились и пообщались как старые друзья. На прощание Алик сказал мне: «Если кто-то из наших, ростокинских, будет поступать, помогу!»

Уважаемый читатель, напоминаю, что пишу от первого лица – так легче рассказывать о запавших в душу событиях. Во времена моей молодости, а затем и зрелости в нашей великой стране шла относительно размеренная, спокойная жизнь, связанная с моей активной деятельностью в спорте сначала в качестве спортсмена, потом тренера. Буду откровенен: как спортсмен и как тренер я состоялся. Это объективно. Объективность определяют спортивные звания. Они были достаточно высокими. Сознательно не хочу называть вид спорта, которым я занимался, потому как не это главное в моих воспоминаниях. Начав писать, я уже не мог остановиться, и после выхода первого издания, появилось еще несколько рассказов, основанных на реальных событиях, некоторые из них произошли в стране, изменившей своё название. Итак, продолжаю…

Эта история могла случиться с представителями любого вида спорта. Пришло время, и рухнул великий и победоносный Советский Союз. Пишу это без сарказма, скорее, с сожалением, а с ним рухнули надежды на светлое будущее миллионов людей, которых бросили на выживание. У моего героя было три дороги: в профессиональный спорт (но, увы, возраст, хотя умение и сила оставались); в модное для того времени бандитское направление; в телохранители. Выбор пал на крайнюю. Уверяю вас, это хлеб не из лёгких. За десять лет именно телохранителей легло немало. Я думаю, больше, чем охраняемых лиц. В то время, чтобы устроиться туда, была необходима рекомендация. Тот, кто ее давал, нёс ответственность. За меня поручились представители КГБ с высокими званиями. Человек, которого предстояло охранять, оказался из спортсменов, окончивших карьеру. Представление было коротким. Мы остались вдвоём. Охраняемое лицо назвалось: «Виктор!» И продолжило, назвав меня по имени и отчеству: «Дела предстоят серьёзные. У меня не всё хорошо, так что отчество могу не успеть произнести». Я понял и сказал: «Давай на ты». Виктор спросил: «Что предпочитаешь? Дядьку или тётку?» Я выбрал ТТ Попросил пару запасных обойм. Он позвонил кому-то, и через десять минут всё принесли. На оружие в тот момент разрешения у меня не было. Пришлось взять на свой риск, то есть статью, но, увы, выбора не было. Со временем оформил официальное разрешение на пистолет Макарова, но с «тёткой» не расставался до конца работы с Виктором: бережёного Бог бережёт.

Ну и пошло-поехало. Встречи, стрЕлки… За две недели познакомился со многими представителями организованных преступных групп (ОПГ) Москвы и Подмосковья. Чтобы описать все события того времени, моей жизни не хватит. Остановлюсь всего на одном случае.

Виктору порекомендовали на работу хорошего парня Николая из интеллигентной семьи. Отец его, преподаватель математики, умер. Николай проживал с матерью – инвалидом первой группы. Он учился в институте на дневном отделении, но перевёлся на заочное. Надо было зарабатывать деньги, чтобы помочь родительнице. Виктор попросил меня поговорить с Николаем. После разговора я дал юноше положительную характеристику. Виктор взял его для особых поручений. Надо сказать, что ни Виктора, ни наш дружный коллектив он не подвёл. Да, Николай был молодым, интересным и эрудированным. Познакомился с девушкой старше себя и увлёкся, как оказалось, взаимно. Было одно «НО», она оказалась бампершей. Отсюда всё и закрутилось. У неё было две или три квартиры. Николай с ней изредка там и встречался. Эти квартиры использовались девицами для встречи с клиентами. История эта непонятная до настоящего времени. Поэтому только факты.

Как-то поздно вечером к Николаю домой заходят четверо «быков» и предъявляют ему двадцатку зелени. Николай стоял, открыв рот, ничего не понимая. Они «ломят» дальше: «Ты с подругой вчера ночевал в квартире. Там под кроватью в сумке лежала двадцатка. Мы перед этим кувыркались с девицами и забыли её». Объявляют: «Двадцать плюс десять или через неделю отдашь квартиру». И ушли, ругаясь матом. Ему бы сразу мне позвонить, но было уже поздно. Думал, утром приедет в офис и всё расскажет. Спозаранку выходит из дома, а эти пацаны уже его встречают и говорят: «Мы у тебя в квартире видели два видака и телевизор, так что, давай, выноси и грузи». Николай отвечает, что один видак и телевизор – это подарок, который он должен передать. Ему стали угрожать: если не вынесет, то те удавят его мать. Николаю всё требуемое пришлось погрузить в машину. Бандиты сказали, что через три дня с него – тридцатка, а это не в счёт, и уехали. Николай пошёл к метро. Рядом была замороженная стройка. Проходя мимо забора, он получил сильный удар по спине. Кто-то схватил его за руки и втащил на стройку, а потом он услышал: «Это чтоб ты понял, что мы конкретные пацаны», – и назвали имя старшего. Николай приехал в офис и всё нам рассказал.